Алексей Фомичев - За гранью восприятия

Их было двое. Причем один шел довольно медленно, припадая на левую ногу. Постоянно озираясь и замирая, пришельцы дошли до дома, еще минуту слушали тишину, а потом исчезли в черном проеме.

Брать их выпало мне и Толику. Когда они дотопали до второй комнаты, из которой шла лестница вниз, мы атаковали. Внезапно, стремительно, бесшумно.

Но и они не были лопухами. В последний момент успели достать стволы и едва не пустили их в дело. А дальше – короткие мгновения сшибки. Мелькание тел в слабом блеске луны, звуки ударов, мычание и вскрик, шум падения тела…

Через пару минут мы перетащили обоих в соседнее здание, не менее разваленное, чем первое, завели в подвал, привели их в чувство и приступили к допросу.

Что можно узнать у группы боевиков, переправленных в другой мир с одной целью – найти и уничтожить обозначенный объект, причем в кратчайшие сроки? Нет, они, конечно, сказали, что первую группу будут искать, что вопрос с новым миром еще не решен и что разрывать связь с ним никто не спешит.

А потом один из них – некий унтер-официал, старший группы, – уставив на меня злобный взгляд, сказал:

– Только ты не думай, что победил! Пока мы не доберемся до тебя, в покое не оставим. Не захотел идти добровольно – перетащим силком. Мы не привыкли оставлять в живых источник опасности.

– То есть обязательно разыщете?

– То есть да! – издевательски передразнил тот. – Чтобы устранить потенциальную угрозу.

– Какую угрозу? – спросил я, чувствуя, как по спине побежал холодок.

– Такую! Вы способны переходить по нашим «контурам», несмотря на защиту. Значит, можете нанести удар в любой момент в любом месте. Нам такие подарки не нужны…

Надо отдать должное его смелости и отваге. После допроса, в полушоковом состоянии, связанный, он не побоялся говорить откровенно, хотя и слишком эмоционально. Трусов в их контору не берут.

Были еще некоторые сведения, кое-какая информация о ГТП – замечательной структуре пришельцев и… пожалуй, все. Что нам надо узнать – узнали. Больше спрашивать не о чем, а вопросы типа «расскажи нам, мальчик, самую главную тайну» не проходят.

… Тела мы завернули в большие целлофановые пакеты и со всеми предосторожностями выбезли за город. Чтобы закопать. Трофеи – три пистолета «ТТ», сканер, аптечку, патроны – тоже закопали. Сканер и аптечку предварительно превратили в хлам. Уничтожив следы пребывания пришельцев, помыли машины и поехали обратно. Теперь надо решать, как быть дальше. Причем решать очень быстро. Пока это не сделали пришельцы. И не воплотили свои планы в жизнь…

Заместитель директора Управления пространственно-сопряженных миров Негим Свард шел по длинному коридору штаб-квартиры ГТП, держа в руках старомодную папку с дисками и несколько докладных и служебных записок, написанных на обычной бумаге.

И хотя вызов к шеф-ордеру был срочным, Свард специально пошел пешком, а не воспользовался специальным эскалатором. Ему надо было еще раз восстановить в уме всю доказательную базу для своих предложений. И заодно мысленно проиграть предстоящий разговор, чтобы заранее подготовить аргументы на возможные возражения высокого начальства.

Помимо этого, Свард подбирал наиболее приемлемые выражения сочувствия, уместные в разговоре с самим шеф-ордером, потому что сегодня он выступал в невольной роли черного вестника. И оттого, что он был косвенно виновен в произошедшем, Свард чувствовал себя особенно паршиво.

… Исчезновение поисковой группы на планете Земля-2 почему-то его не особенно удивило. Может, потому, что он подсознательно ждал подобного финала операции. И хотя директор приказал послать на переговоры стандартную поисковую группу, Свард настаивал на силовом решении вопроса. Переговоры с неведомым объектом, способным проникать сквозь «б-контур», по его мнению, были не только лишними, но и опасными. Так оно и вышло.

Информация об исчезновении застала его на Воледжеке – седьмой планете от светила их системы. Как раз в тот момент, когда он инспектировал строительство самого огромного и самого мощного, по современным меркам, комплекса ПСД. Этот гигант по замыслу конструкторов должен был перемещать по «контуру» ударную орбитальную станцию, вооруженную батареей лазеров и пусковой установкой «Содугрен» с ракетами «космос-земля». Одна ракета способна уничтожить материк, а залп установки – планету. Раньше такие станции в другие миры могли переправить за тридцать – сорок рейсов. Теперь – за один.

Не успел Свард принять хоть какое-то решение, как пришла новая весть – начальник третьего направления, который, собственно, и курировал работу на этой планете, своим решением отправил группу чистильщиков с задачей уничтожить объект. К прилету Сварда на Арнию уже было известно – чистильщики вышли на след объекта, подготовили (в дикой спешке и с рядом ошибок) операцию, а потом… тоже пропали.

Куратор третьего направления выглядел не просто подавленным, а буквально уничтоженным. Две неудачи подряд – достаточный повод, чтобы попасть под трибунал.

Потом был долгий разговор с директором управления, доклад куратора Жирадо, попытка с ходу, без предварительной подготовки, выработать комплекс дальнейших шагов по решению вопроса Земли-2. И все это – за сутки до внепланового срочного созыва директората ГТП.

А дальше – бессонная ночь, банка кофе, две пачки стимуляторов, сто граммов коньяка и под конец таблетка элегтина – мощнейшего тоника, способного поднять на ноги умирающего и заставить побить того мировой рекорд по спринту.

После него человек обычно трое суток отлеживается в постели. Но Свард такой возможности не имел, с утра взбодрил себя нейтрализующими средствами и отправился на доклад к шеф-ордеру.

Почему его вызвали, Свард знал. Точнее – догадывался. Из-за особой, отличной от всех официально принятых точки зрения на проблему Земли-2, на тактику работы с объектом и на принципы действий ГТП во всех мирах.

И точка эта была очень и очень жесткой. Предельно. И столь же новаторской. Основанной на собственном, богатом и довольно печальном опыте…

… Тогда, одиннадцать лет назад, после гибели станции в Ругии и после провала второй экспедиции на полуостров, он думал, что его снимут с должности. Потому что такого раньше не прощали никому. Даже если начальник не был напрямую виноват в неудаче. Не всегда понижали и ненадолго, но все-таки… Традиция обязывала: виноват или нет – освобождай кресло. Вообще-то справедливо, если посмотреть непредвзято.

Он и посмотрел. И начал готовить должность к сдаче. Боль от провала, от гибели людей была настолько сильна, что собственная судьба волновала мало. Отстранение, трибунал, разжалование, арест – все это мелочи по сравнению с произошедшим.