Тимур Свиридов - Миры Непримиримых II - Дар Дерзкий

Темнота обрушилась в тамбур.

Темнота и тишина…

Несколько бесконечно длинных мгновений они стояли замерев – Дар и два его верных элитара… Недоверчивые б'рванцы были отрезаны по ту сторону могучей звездной брони.

Дар осторожно перевел дыхание, и закрыл глаза в темноте, пытаясь успокоиться. Бесконечно длинный день получился сегодня. Пока все шло к пользе путешественников, рвущихся к своей цели. Даже эта внезапная "небесная лодка"…

Но успокаиваться не получалось.

Почудилось – что-то было в спертом старом воздухе… Что-то тревожащее? Опасное?

Дар принюхался, пытаясь уловить это.

Что-то было не так с этим местом.

Подумалось – замкнувшийся люк не просто отсек их от воинственных б'рванских тангров. Он будто перенес их в другой мир! Дар ощущал это каждой клеточкой тела – как жук, упавший в муравейник. Возникло иррациональное чувство, будто что-то свербило по коже – его человеческой, "голой" коже! Снова примерещились вокруг духи гонклардов – незримо реющие, некасаемые, беззвучные.

Тревога рывком возросла.

И нечто вдруг взметнулось в ответ со дна души, с какого-то неведомого глубинного уровня. Отталкивая, рывком оттесняя, наполняя жестким нетерпеливым отрицанием, непримиримостью. Но самое глупое было – он даже не знал почему?

Дыхание стало быстрым, рваным.

В этом звездолете было что-то неправильное… Он уже ненавидел его!

Но при всем том – не чувствовал совершенно никакой физической опасности…

Зрение травы почему-то не хотело включаться.

– Дэйр? – голос Куаргира казался спокойным в темноте тамбура, но удивление так и хлестало из него.

Дар чувствовал – закипающая ярость начинает душить его.

Что-то было не так с этим чужим местом!

Он был переполнен непримиримостью. Отвержением всего – что родило этот корабль, что направляло некогда эту массу воли, брони, механизмов и маленьких послушных существ…

– Ты светишься, Дарат! – хлыстнул окрик Док-Атора.

Мгновением позже стало почти светло – свет искрился от вертикальных полос, оплетавших его тело. Дар увидел вдруг, подошел к закаменевшему в прыжке Боауку. Движения давались тяжело и легко сразу, будто катил массивную тележку по льду. Светящееся тело странно и незримо гудело от внутренней мощи, как тяжкий гонг, получивший паличный удар.

Боаук изменился. Не было остекленевших глаз, или последней гримасы боли. В нем еще отдаленно можно было узнать могучего тангра. Но теперь он был словно памятник, отлитый в металле, все острые живые черты смазаны, будто подтавявший лед.

Трогать его не хотелось.

Вид остекленевшего б'рванца взъярил Дара.

Чья-то древняя мощь еще глухо ворочалась в этом корабле, невидимая и враждебная. Он чувствовал это зло, таящееся внутри звездолета – как имеющее вектор, направленный на него: человека, тангра, махо…

Пользуясь собственным светом, он ступил вглубь. Черный огромный тамбур был куда больше, чем на "Карассе". По размерам он походил на средний ангар, и был вылизанно пуст. Никаких процедур типа дезактивации, молекулярной сверки, бактериального душа, лучевой очистки и тому подобного – не было. Либо он настолько чужд кораблю, что тот отвергает его, либо вся энергия этой махины окончательно растратилась за прошедшие тысячелетия и он просто мертв. Была, правда, еще одна умозрительная возможность – что в данную "летающую лодку" не планировалось входить обратно. Но вряд ли это было истинно – одноразовые звездолеты слишком большая расточительность!

– Шарки! – властно позвал он, и не узнал своего голоса в этом шипящем реве.

Тишина была ответом.

– Что-то не так? – голос Куаргира остался позади, неотвеченный вопрос…

Шаги гулко печатали пол. Еще один открытый люк впереди, и за ним уходящий в темень коридор.

– За мной!

Чем-то он был похож на "Карасс", этот звездолет. Стальные полы издавали такой же шумящий звук при ходьбе. Те кто летали на нем, не любили, чтобы к ним приближались незамеченными. Коридор был пошире карассова, тут можно было ходить группами. Пустые стены, пустые полы… Пинками отворял приоткрытые люки – там были только двухуровневые лежаки и обширные приподнятые плоскости рядом.

Дыхания не хватало, он вдыхал уже через силу – с рычанием, словно мехами легких прогонял через себя тяжелый воздух. Оглянулся раз – позади семенили оба, красный и черный тангры. Взглядывали украдкой. Почему они стали меньше ростом?

Что-то было с мыслями…

Все тренировки – и как браттара, и как махо – учили следить за телом. А с телом было что-то не так. Словно думать логически и последовательно стало невозможно. Зато эмоции… Все его существо з н а л о удушающую, глухую, неумолимую, ледяную враждебность этих холодных тысячелетних бронестен. Что это было? Корабль опознал в нем чужака – остатками своего разума, энергии, или что там у него было – и теперь сопротивлялся чужому вторжению? Или же какая-то часть самого Дара почуяла в звездолете враждебное и переполнилась ненавистью? Дар силился собрать частички этой головоломки, но не было той части мозга, что умела это делать. Была совсем другая – что могла ч у я т ь без тени сомнения, без капли неуверенности, безошибочно и наверняка.

Тянулись стены коридора – полупрозрачные в его зрении, с четко очерченными линиями контуров и краев, будто стеклянные.

Вертикальные полосы тела накалились жгучим молочно-белым светом – такой острой яркости он еще не видел! Это было похоже на вспышку, только вспышка мгновенно сменяется темнотой, а полосы продолжали сверкать, и это длилось и длилось.

Дар медленно выдохнул, пытаясь вернуть контроль над телом, набросить узду на себя. Получалось плохо.

"Что с тобой?!"– крикнул в глубине себя, – "Пусть это звездолет неправ, но в нем может есть что-то полезное?!"

Хотя фраза была пустой. Внутри себя он не сомневался. Дар з н а л что в звездолете н е т ничего полезного для него. Это понимание было сродни бессловесному знанию махо.

Прошло некоторое время, прежде чем ему удалось отвоевать относительно рассудочное состояние. Белые полосы чуть приугасли, чувство ярости схлынуло, затаившись где-то в глубине.

Пустые комнаты кончились, дальше были силовые машины, спрятанные внутри металлических шкафов и больших закрытых объемов. Но стенки не были преградой его голубому зрению. Все было полупрозрачным, будто он сканировал рентгеном – контуры предметов, линии агрегатов, массивные конусоподобные механизмы, облепленные перевитыми круглыми и квадратными трубками. Инженерная архитектура была чужда глазу человека, и тем более тангра.

Поднялись на второй уровень…

Пришлось пройти довольно далеко, прежде чем встретился первый люк. Он с трудом поддался.