Даниэль Дакар - Фабрика героев

— Ну вот примерно так, господа, — Мэри откинулась на спинку кресла и потерла виски. — Если я правильно представляю себе цель кораблей Саммерса, мы должны перехватить эту, с позволения сказать, эскадру до зоны перехода, причем с изрядным запасом. Вопросы?

Старший навигатор и старший штурман начали по очереди спрашивать, указывая на ту или иную точку светящейся на экране трассы. Она отвечала, попутно обозначая возможные коррекции курса в зависимости от того или иного фактора и уточняя скоростные режимы для каждого отрезка. Офицеры кивали, послышались профессиональные шутки, к собравшимся присоединился вызванный кем-то старший смены двигательного отсека. Мэри улыбалась, но Корсакова положительно не устраивало то, как она выглядит. Лихорадочный блеск глаз, теперь уже непрерывно дергающееся веко и синюшность, снова проступившая в углах рта и у крыльев носа, выходили за все рамки его представлений о нормальном. Да и улыбка была вымученной, напряженной. Ощущая себя чуть ли не предателем, он, отойдя подальше от оживленно общавшейся группы, связался с лазаретом. Буквально через пять минут в рубку ворвался разъяренный Тищенко с изрядных размеров коробом в руках.

— Мисс Гамильтон, это сущее безобразие! — закричал он с порога. — Я разрешил вам присутствовать в рубке, но не работать! Господа, как вам не стыдно, мисс Гамильтон еле дышит! А ты куда смотрел, черт кудлатый, чтоб тебя приподняло да шлепнуло! Я тебя зачем сюда отправил, ворон считать?!

Бедняга медтехник, чьи коротко остриженные волосы тем не менее действительно завивались жесткими кольцами, бочком-бочком отходил в сторону, изо всех сил стараясь слиться с интерьером и не попасть начальству под горячую руку. Офицеры расступились со сконфуженными лицами. Мэри слабо улыбнулась:

— Извините, доктор, это моя вина. Совершенно не умею болеть…

— Придется научиться. — Тищенко уже остывал. — Так, что тут у нас? — Портативный экспресс-диагност выдал на дисплей что-то, от чего пожилой врач досадливо скривился и уже почти жалобно воззвал: — Мисс Гамильтон, ну так же нельзя, в самом-то деле! Никита Борисович, я немедленно забираю пациентку обратно в лазарет. Довольно.

— Минуточку, доктор, я хотел бы задать мисс Гамильтон несколько вопросов… — попытался было вмешаться Савельев, но мгновенно увял под испепеляющим взглядом Тищенко, который ловко опустил спинку кресла, прижал к шее Мэри крохотную ампулу, и та обмякла.

— Успеете, Петр Иванович. Успеете. Мисс Гамильтон восстанавливается исключительно быстро, верно. Но это вовсе не означает, что вы можете до бесконечности использовать в качестве источника удовлетворения вашего безразмерного любопытства женщину, которую я с огромным трудом выцарапал с того света. Уважьте хоть мою работу, в конце-то концов! Пусть поспит. Так или иначе, это уже не ее драка. Все что могла мисс Гамильтон сделала. Чем она тут еще занималась? Помимо прокладки курса? Надо думать, в переговорах с соотечественниками участвовала? Ей-богу, как дети малые…

В полном соответствии с выкладками капитана Гамильтон русские крейсера вышли к Зоне Сигма до того, как туда добрались остатки эскадры Джерайи Саммерса. Конечно, пришлось немного понервничать, не без этого. Кромка астероидного пояса оказалась действительно скверным местом для полета крупных кораблей и во время первого коррекционного маневра, скрупулезно расписанного капитаном чуть ли не но секундам, в рубке царила напряженная тишина. Однако все прошло настолько гладко, что каперанг Дубинин проникся к бельтайнке глубочайшим уважением и во всеуслышание пообещал выставить ей бутылку лучшей водки из личных запасов. На ехидную подначку Корсакова — что, если мисс Гамильтон предпочитает ликеры? — Дубинин искренне возмутился:

— Пилот? Ликеры? Такой пилот? — потом сообразил, что его пытаются подколоть, разгладил усы и заявил, что раздобудет и ликеры, если потребуется, но что-то ему подсказывает, что водка будет уместнее. В крайнем случае — коньяк. Дама все-таки. Пресекая посыпавшиеся со всех сторон замечания, он высказал твердую убежденность в том, что данная конкретная дама относится к категории «дам как дам!» и он лично не советовал бы некоторым из молодых да ранних проверять упомянутую гипотезу. Во избежание. А то он тут на досуге («Где вы его взяли, Капитон Анатольевич?» — поинтересовался Корсаков) посмотрел краем глаза программу подготовки бельтайнских пилотов… Так вот, он имеет удовольствие напомнить особо шустрым, что замена зубов, выбитых не во время боя с противником, флотом не оплачивается.

Неизвестно, как далеко зашла бы веселая перепалка в рубке, но тут датчики дальнего обнаружения засекли, наконец, противника, и всем сразу нашлось, чем заняться. Никита даже пожалел, что не владеет бельтайнской техникой сцепки — сейчас очень пригодилась бы возможность передавать команды по «поводкам». Саммерс, должно быть, решил, что семи смертям не бывать, одной не миновать, а помирать — так с музыкой, и вблизи Зоны Сигма началось форменное светопреставление. Примерно половина тех, кто пришел с Саммерсом в систему Тариссы, решила под шумок смыться — авось не заметят, а и заметят — глядишь, не погонятся. Разумеется, это заблуждение было немедленно развеяно штурмовиками, поддержанными залпами бортовых орудий крейсеров. Однако эта суета смазывала и без того непростую картину боя и бабушка еще надвое сказала, остались бы в самом деле в целости надстройки «Александра», но в самый ответственный момент Зона Сигма озарилась несколькими вспышками, означающими переход в реальное пространство крупных кораблей. Пиратская эскадра, обнаружившая наличие в непосредственной близости от себя не двух, как предполагалось вначале, а шести крейсеров (не считая четырех эсминцев), почла за лучшее лечь в дрейф и задраить орудийные порты. Всякое бывает, судьба — девушка капризная, да и на каторге люди как-то устраиваются…

Корсаков, изрядно уставший и мечтающий сейчас только о душе и хотя бы паре часов сна, с неудовольствием понял, что отдых откладывается. В отличие от бритья. Ибо адмирал Гусейнов, командующий четвертого крыла Экспедиционного флота, сам не был распустехой и в подчиненных несобранности на дух не переносил. Пришлось спешно приводить себя в порядок и являться пред светлые очи начальства.

Теймур Ибрагимович Гусейнов был, как всегда, черноглаз, седоус и язвителен.

— Что же это вы, батенька, Никита Борисович, так завозились? Какой-то Саммерс! Тоже мне, эскадра!

— Живым хотелось взять главаря, Теймур Ибрагимович. — Корсаков сидел в салоне «Андрея Боголюбского» и с удовольствием наблюдал, как адмирал набивает трубку. Сигар Гусейнов не признавал, считая баловством и переводом табака, но к слабостям окружающих относился терпимо, и в пальцах Никиты уже тлела благородная «Анатолия».