Кит Ломер - Выборы и бандиты

«Как бы не заработать синяков», — подумал Ретиф.

— Дурное предзнаменование, — многозначительно сказал Дар Блаж, взглянув в верх. — Однако, как надоедливы эти пылинки, — пробурчал он, поеживаясь от ударов камней размером с бильярдный шар. — Они сводят на нет серьезные испытания.

— Совсем нет, — возразил Ретиф, — по-моему, мне будет что вспомнить.

— Надеюсь, — Дар Блаж сурово взглянул на Ретифа. — Итак, приготовься услышать одну серьезную штуку. Согнись! — он выразительно замолчал. — И коснись руками кончиков носков.

— Можно ли сгибать колени? — поинтересовался Ретиф.

— Сгибай все, что можешь согнуть, — презрительно сказал твагг. Таким испытаниям тебя не подвергали в вашем посольстве.

— Пожалуй, — согласился Ретиф и быстрым движением коснулся носков ботинок.

— Черт побери! — послышалось из толпы. — Он сделал это сразу! Не дергаясь! — Толпа восхищенно взвыла.

— Коряво немного, — пробурчал Дар Блаж, — Однако, принято. Но я не завидую тебе, о Пришелец. Ты стоишь перед третьим Великим Испытанием, где твои хитрости не пройдут! Пойдем! — последние его слова потонули в грохоте: каменный рояль рухнул на то место, где они только что стояли.

Путь к Третьему Испытанию лежал по узкому карнизу крутого каменистого склона. В пятидесяти футах величаво возвышалась остроконечная скала, оканчивающаяся небольшой площадкой. К ней вела узкая гряда в полфута шириной. В бездонной пропасти по шуму угадывалась река. Расстилавшаяся перед ними картина была восхитительна. На нее и обратил внимания Ретифа Дар Блаж.

— Смотри, пришелец. Любуйся на прощание. Кстати, можешь помолиться своим богам. Для многих славных тваггов это было последним утешением.

Ретиф из вежливости потупился.

— Вперед! — вдруг рявкнул твагг и быстро побежал по гребню на одинокую скалу.

Осторожно потрогав ногой этот мост, Ретиф пустился за ним.

— Вот здесь, — Блаж указал на каменную скамью примерно двенадцати дюймов в высоту. — Перепрыгни! — скомандовал он инквизиторским тоном. — Но запомни: одним шагом!

Ретиф оглядел препятствие.

— Я вижу, ты колеблешься, — поддразнил его Блаж, — уж не раздумал ли ты, землянин?

Сделав серьезное лицо, поставив ноги вместе, Ретиф без лишних слов перемахнул через камни, и, повернувшись, сделал это еще раз. Над местом страшного Третьего Испытания повисла еще более страшная тишина.

И только спустя несколько секунд разразилось настоящее столпотворение. На этот раз громче всех орал и восхищался Дар Блаж.

— Ну, парень! — гремел он. — По твоей храбрости, ты должен был родиться чистокровным тваггом, а не землянином!

— Замечательно! — потирая руки грохотал Хубрик. — Я тебя беру в личные телохранители! Дай только победить на выборах.

— Возвращение от Вашей Ярости уже само по себе дорого стоит, — величаво ответил Ретиф. — Кстати, считаю своим долгом предупредить Вашу Ярость, что при вступлении на пост Президента вам придется также пройти некоторые Ритуалы, например: Перекрикивание Свистунов, Целование Детей, Сидение-На-Заборе, — Копание-В-Грязи, ну и так далее.

Хубрик задумался.

— Они столь же серьезны, как и наши Испытания?

— Гораздо, гораздо серьезнее! — торжественно заверил его Ретиф.

— Ерунда! — расхрабрился Хубрик, ударяя кружкой по столу. — Твагги не боятся ни зверя, ни человека!

— А стояли ли вы лицом к лицу с Женским Форумом? — вкрадчиво спросил Ретиф. — А приходилось ли вам, Ваша Ярость, балансировать на партийной платформе — сооружении на мой взгляд очень шатком, готовым рухнуть при первом же шквале экономического или политического кризиса?

С каждым его словом Хубрик мрачнел все больше и больше.

— И это в том случае, если вы минуете обвинение в Государственной Измене, сфабрикованными вашими недругами, не говоря уже о куче подосланных ими убийц…

— Довольно! — рявкнул твагг и одним залпом осушил кружку. И, доверительно пододвинувшись к своему собрату по крови, проговорил: — Как ты думаешь, Ретиф, не сделать ли мне подобающий моему благородству жест и занять второе место в правительстве, оставив место Президента кому-нибудь более молодому и энергичному… Ну, например, Блажу…

— Кому? Мне? — удивился подручный. — Ну, нет, Ваша Ярость, — огорошил он Хубрика. — Это честь не для меня ни сейчас, ни потом!

— Тогда для кого? — задумался Хубрик.

— Нам нужен, как я понимаю, боевой парень, истинный твагг по смелости и силе, — Ретиф поднялся. — Разрешите мне отправиться в посольство, Ваша Ярость. Могу ли я передать…

— Ладно, мы придем, — сказал Хубрик. — А я пока подыщу подходящую кандидатуру на этот высокий пост. Прощай, землянин!

Среди разноцветных лун, украшающих посольский фасад, кучками стояли дипломаты, земляне, собравшиеся в кружок и нервно глядящие на центральный вход.

Оттуда с минуты на минуту должен был появиться посол Клаухаммер.

— Первые результаты сейчас будут, — прошептал Маньян. — Я весь дрожу!

— Нам не о чем беспокоиться, — заметил полковник Седдисер. — Парни Хубрика развели такую бурную деятельность, что все избирательные пункты были покрыты их плакатами, а головы недовольных — мешками и шишками.

По площади прошел шумок. На пороге появился преувеличенно сосредоточенный посол Клаухаммер, одетый в специально сшитый для этой церемонии костюм.

— Ну, какие новости? — он оглядел штат посольства. — Из достоверных источников мне стало известно, что твагги избрали президента почти абсолютным большинством голосов. И это, подчеркиваю, при довольно сильной оппозиции.

Его рассуждения были прерваны радостными криками со стороны ворот. На территории посольства наступила тишина и в дверях показалась шумная толпа оберонцев. Впереди всех, одетые в желто-красные одежды, с сигарами в зубах выступали твагги, далее же следовали прочие оберонцы. И все, кажется, в довольно неплохом настроении.

— Да здравствует демократия! Разбит кубок вассалов! — непрерывно кричал один из них.

— Это точно! — пророкотал другой твагг. — Пусть Хубрик поживится чем хочет! Я же не жадный, место в министерстве меня вполне устраивает.

— Все прочь с дороги! — гаркнул знакомый веселый баритон и в воротах показался Дар Блаж с группой вооруженных палашами телохранителей. Ретиф не сразу узнал Его Ярость Хубрика Грубого.

— Примите наши поздравления! — гордо заявил посол Клаухаммер. — В эту радостную и торжественную минуту мне бы хотелось завершить некоторые пустяковые формальности. Дело касается установления долгосрочных политических и экономических контактов с молодой Республикой Оберон, — с этими словами Клаухаммер раскрыл папку с гербовыми бумагами и подал ее Хубрику. Сургуч и печати были уже наготове.