Кит Ломер - Жил-был великан

Оруженосец насторожился.

— Ой-ой, — сказал я. — Какая деликатная ситуация. Обугленный труп вовсе не улучшит общей картины.

— Подиаку дано указание только обезвредить, а не убивать.

— Для слуги общества, исполняющего свой долг, вы, Иллини, по-моему, слишком близко принимаете это дело к сердцу. Даже не верится, что вами движет только стремление устранить незначительную помеху, задерживающую приход прогресса на Вэнгард. А ведь Комиссионер объяснял все именно так. Нет ли у вас, случайно, какой-нибудь личной заинтересованности?

Иллини пожал плечами.

— Не стану скрывать — я действительно являюсь участником концессии по эксплуатации планетных ресурсов. Но ведь кто-то же должен иметь с нее прибыль. Так почему бы ее не иметь человеку, который организовал все это?

— Опять я свалял дурака, — сказал я. — Мне следовало потребовать процент с дохода.

— Ну, ладно, довольно болтовни, — вдруг резко сказал Иллини. — Не нужно водить меня за нос, Улрик. Или высказывайтесь прямо, или не обессудьте за последствия.

Я покачал головой.

— Плевал я на ваш блеф, Иллини. Все это дело висит на волоске. Малейший признак, не укладывающийся в рамки происшествия, например, жирное пятнышко на полу — и все лопнет, как мыльный пузырь.

Подиак сделал быстрое движение, и оружие оказалось в его руке. Я усмехнулся.

— Видимо, это должно настолько испугать меня, что я позволю вывести себя наружу и там предоставить вам возможность обработать меня как следует, да?

— Предупреждаю тебя, Улрик…

— Бросьте. Никуда я не пойду. Зато вам придется уйти, Иллини. Ваша яхта наверняка спрятана где-то неподалеку отсюда. Так вот — садитесь в нее и убирайтесь. А я отсюда прослежу за вами.

— Да вы просто идиот! Вы подвергаете риску всю операцию из-за каких-то слюнявых сантиментов!

— Это моя операция, Иллини. И либо я доведу дело до конца так, как было задумано сначала, либо вообще ничего делать не буду. Вот такой уж я… Но, если помните, меня именно поэтому и наняли?

Он набрал полную грудь воздуха, как человек, собирающийся глубоко нырнуть, и с шумом выпустил его.

— У вас нет ни единого шанса, Улрик! Вы лишаете себя всего — ради чего?

— Вовсе не всего. Вы все равно заплатите мне за проделанную работу. Это-то уж вы сделаете. Вы вернетесь и доложите, что обнаружили отсек в полном порядке. Только попробуйте заявить что-нибудь другое. Ваша затея тут же провалится.

— Нас здесь двое. Мы можем взять вас голыми руками.

— Только после того, как у меня в руке не станет пистолета.

Коротышка, казалось готов был съесть меня взглядом. Он явно хотел бы сказать мне кое-что еще, но вместо этого состроил гримасу человека, жующего стекло, и кивнул своему помощнику. Они боком добрались до люка и спрыгнули на землю. Я смотрел, как они удаляются.

— Ну, ты у меня еще схлопочешь за это! — крикнул мне Иллини. — Обещаю тебе.

— Ничего вы мне не сделаете, — ответил я. — Вы будете сидеть, считать свои миллионы и держать язык за зубами. Комиссионеру это наверняка понравится.

Они обернулись, я насторожился и опустил руки. Тут Подиак метнулся в сторону и выстрелил. Разряд отшвырнул меня к противоположной стороне кабины.

Окружающее наполнилось светом и грохотом, а грохот слепил. Я с трудом уцепился за тонкую ниточку сознания, сплел из нее канат и выбрался по нему. Я сделал это потому, что должен был сделать это. И как раз вовремя. Подиак уже лез обратно в кабину. Снаружи слышался голос Иллини, приказывающий что-то. Я прицелился в Подиака, нажал на спуск, и его жизнь как будто ветром сдуло.

Я весь онемел, как палец, по-которому стукнули молотком. Я чувствовал, что под скафандром по мне течет теплая жидкость, и, кажется, ощущал сломанные кости. Я попытался пошевелиться и снова почти потерял сознание. И тогда я понял: на сей раз мне уже не выкарабкаться. Я получил свое. Иллини победил.

Его голос вывел меня из полузабытья.

— Он стрелял вопреки моему приказанию, Улрик. Ты же сам слышал, как я сказал ему! Я не виноват!

Я несколько раз моргнул и тогда смог рассмотреть коротышку через распахнутый люк. Он, съежившись, стоял на том же самом месте, на котором я последний раз видел его, и с ужасом ждал вспышки из темного отверстия люка, которая прикончит его. Все козыри были у него на руках, но он, бедняга, не знал об этом. Он понятия не имел о том, как тяжело я был ранен

— настолько тяжело, что он мог бы попросту войти в отсек и завершить задуманное, не встретив никакого сопротивления… А он-то думал, что сильный умный Вэйрд Улрик остался цел и невредим и сейчас держит его на мушке, хладнокровный и смертоносный, как всегда, и, как всегда, полностью владеющий ситуацией.

О'кей. Постараюсь и дальше держать его в неведении. Пусть со мной покончено — но и с ним тоже, если бы только мне удалось заставить его улететь. Когда ребята с Мониторной Станции прибудут сюда, обнаружат мой труп и записку, которую я постараюсь написать до того, как окончательно стемнеет, с Иллини и К будет покончено. Им никогда больше не доведется участвовать в бизнесе с похищением планет, и остаток дней своих они проведут на каторге. Причем, все это произойдет так быстро, что никто и глазом моргнуть не успеет. Я поискал собственный голос, немного подул на него и крикнул:

— Ладно, Иллини, этот выстрел не в счет. Забирай своего парня и убирайся с планеты. Я буду следить за тобой. И локаторы Мониторной Станции тоже. Если ты вновь попытаешься приземлиться, тебе придется им кое-что объяснить.

— Я все сделаю, как ты сказал, Улрик. Ты в своем праве. Мне… мне придется привязать что-нибудь к Подиаку, чтобы дотащить его до яхты.

На это я ничего не ответил. Не мог. Это обеспокоило Иллини.

— Улрик! Я доложу, что обнаружил все в полном порядке. Только, пожалуйста, не делай глупостей. Помни о миллионе кредитов, ожидающем тебя.

— Топай, топай, — выдавил я.

Я смотрел, как он отошел на несколько шагов, повернулся и стал карабкаться по склону. Огни у меня перед глазами то вспыхивали, то гасли.

Вдруг Иллини снова оказался здесь, таща в какой-то упряжи бесчувственное тело своего протеже, безмолвно волочившееся по снегу. Когда я снова поднял глаза, их уже не было видно. И только тогда я отпустил то, на чем висел, и провалился навсегда в бездонную пропасть.

Когда я вновь пришел в себя, возле меня сидел Джонни Гром.

Он дал мне воды. Я выпил ее и сказал:

— Ты, здоровенный идиот! Что ты здесь делаешь? — мне показалось, что я произнес эти слова вслух, но изо рта у меня вырвалось только легкое шипение, как из проколотого мяча. Я лежал, прислоненный головой к стене — так, как он положил меня — и смотрел в его широкое изможденное лицо, на потрескавшиеся и кровоточащие губы, спутанные волосы, перемешавшиеся со снегом. Взгляд его ярких голубых глаз встретился с моим.