Олег Борисов - «Док»

Мой седой командир непонимающе оглянулся вокруг и попробовал объяснить мне еще раз. Он явно не мог взять в голову, почему элементарные прописные истины приходится объяснять взрослому человеку, с кем делили кусок хлеба и вместе выживали в этом зеленом аду:

— Док, мы взяли мерзавца с оружием в руках. Он убивал моих ребят и шел продолжать начатое. Он вне каких-либо законов про гражданское население.

Я стоял с опущенными плечами и мучался осознанием того, что все слова бессмысленны. Этих людей, впитавших в себя чудовищную и беспринципную суть войны — не переделать. Выживай любой ценой, спасай своих и убивай других — эти законы подменили собой гуманизм и цивилизованность. В глазах моих сослуживцев я видел только смерть.

— Извини, Кокрелл. Я готов помочь парням выжить, я готов их выхаживать и готовить к новым боям. Но помогать пытать пленного я не буду. Это — переступить через себя… Если тебе что-то нужно — бери сам, я в этом не участвую… Хочешь расстрелять пацана — не возражаю. Но кромсать его на куски — зверство, а не война.

Капитан криво оскалился и медленно потянул нож с пояса. Но громадный Самсон твердо положил ладонь на побелевшие пальцы и прогудел:

— Командир, не заводись. Это же док. Он у нас все еще с придурью… Подожди, после первой же мясорубки пройдет. Как сам зубами кому глотку порвет, так и выветрится из него эта детская глупость… Не заводись, не надо. Док у нас все же хороший, просто дурной…

Ротный помолчал, убрал руку с ножа и прошипел, не сводя с меня бешеных глаз:

— Ладно, умник… Не хочешь пачкаться — твое дело. Тогда займись своими обязанностями. Возвращайся в «склеп» и «чини» парней. Мне они нужны не через две недели, а как можно раньше. Раз ты у нас гений от медицины, то докажи это делами… Док…

И я вернулся в свой бетонный каземат, из которого отлично было слышно, как именно беседовал со снайпером наш командир…

Мальчишка орал трое суток, почти не переставая. Я возился с нашими следопытами, и назло окружающему миру не затыкал себе уши. И слышал этот надсадный вой каждую секунду, скрипя зубами. Переполненные ненавистью спецназовцы распотрошили аптечки и держали пленного на стимуляторах, не давая подохнуть. Они так же приволокли пойманных в лесу четверых партизан и заставляли их смотреть на бесконечную экзекуцию.

Я подбирал препараты, заново калибровал обезумевшие от нагрузки микрочипы, ставил блокады и шунтировал мозговые желудочки, сбрасывая упрямо ползущее вверх внутримозговое давление. А с улицы доносился переполненный болью вой… Я комбинировал состав «дури», загоняя измученных бойцов в медикаментозный сон, снимал сенсорный шок и шаманил с обезболивающими мазями. А мои уши терзал бесконечный визг… День сменял ночь, неслышно попискивали блоки жизнеобеспечения, чутко отслеживая состояние бывших охотников за снайпером. А их добыча грызла зубами землю и орала, орала, орала, вынимая из меня душу…

На четвертое утро в бункер вернулась звенящая тишина, и я выбрался на улицу.

Серый от усталости командир роты сидел на куске брезента и о чем-то разговаривал с командирами взводов. Капитан показывал на карте маршруты спешно подготовленного рейда, а я смотрел на то, что не могло быть человеком. Стоял, и оцепенело смотрел на бесформенный кусок мяса, тихо вывший в загаженной яме. Потом повернулся и пошел к себе.

Когда я вернулся, Кокрелл уже свернул карту и стоял рядом с пленным. Покосившись на меня, ротный задал лишь один вопрос:

— Как парни?

— Завтра вернутся на свои места, полностью к службе годны будут через двое суток.

— Хорошо, док, у нас теперь каждый человек на счету. Добывающие корпорации просчитались. Они не ожидали, что мы так быстро сможем взять ситуацию под контроль и задавим мятеж в городах и всех крупных поселках. Но вложенные в авантюру деньги надо спасать, поэтому на южных островах уже высадились наемники. И удар по нам нанесут со дня на день… Пусть без авиации и танков, но это будут профессионалы с хорошей артподдержкой и отличным снабжением. И их очень много, док. По три-четыре мерзавца на каждого из нас, если не больше… Парень многое рассказал. И мы получили ценную информацию, которая поможет продержаться какое-то время.

— А четыре болвана, которых перехватили с контрабандой?

— Я прострелил каждому из них правую ладонь и вышвырнул в лес. Через сутки все аборигены будут знать, как мы караем врагов, взявших в руки оружие. Готов поспорить на свое месячное жалование, на наши позиции ни один унидос не полезет. Их теперь даже под угрозой расстрела в местное болото не загнать… Будем воевать с такими же беспринципными парнями, как и мы…

— Значит, ты получил все, что хотел… Слюнтяй док вытянул парней с того света, пленный «раскололся» и выложил все, до крошки. Да еще удалось провести акцию устрашения дешево и сердито…

— Не борзей, док, — предостерег меня ротный, но мне было плевать.

— Ты закончил? Тогда позволь мне прибрать тут, а то антисанитарию развели…

Я поднял тяжелое штурмовое ружье, которое обычно держал в самом дальнем углу, и всадил пулю в лоб человеческому обрубку, оборвав заунывный скулеж. Потом поставил оружие на предохранитель и повернулся к удивленному командиру:

— Труп убрать, яму засыпать с антисептиком. Прислать ко мне бойцов для пополнения израсходованных медикаментов… И еще, капитан. Мы все в одной команде, одно дерьмо хлебаем. Но если ты еще раз притащишь сюда пленного для подобного рода развлечений, я пристрелю его еще у оцепления. И сделаю это так, чтобы мозги уляпали тебя с ног до головы. Тогда в следующий раз ты будешь играть в вивисектора на чужой территории. Потому что у нас здесь опорный пункт войск специального назначения, а не заштатный концлагерь.

И не дожидаясь, что мне ответит взбешенный офицер, я пошел к себе. А за спиной хохотал до слез кто-то из безбашенных пулеметчиков, повторяя одно и то же, как испорченная пластинка:

— У дока новые «тараканы» завелись! Он у нас теперь вместо штатного снайпера в расход пускает! У дока — новые «тараканы»!

И невидимые среди деревьев цветные попугаи вторили его смеху, пародируя безумные вопли людей…

Мы сумели прожить следующий месяц благодаря дождю. Казалось бы, я должен любить его холодные струи после этого, но я стал ненавидеть шелест падающий с неба воды. Потому что именно с его приходом на обжитом «кладбище» поселилась подлинная хозяйка — смерть…

Богатые люди в дорогих костюмах посчитали недополученную прибыль и очень расстроились. Настолько сильно расстроились, что кого-то лишили премии, кого-то подвинули по карьерной лестнице ниже, чем было запланировано, и волна недовольства с корпоративного Олимпа докатилась до островов, чтобы выплеснуть несколько цистерн бензина в зачахший костер «революции». И на позиции разномастных сводных бригад, зачистивших львиную часть территории, двинули орду наемников, максимально укомплектованных оружием и боеприпасами.