Валидуда Анатольевич - Время Обречённых

– Мы достаточно знакомы с опытом вашей гражданской войны, – в свою очередь возразил фон Рейхенау. – Нам прекрасно известно, что тогда ваша кавалерия и кавалерия красных играла роль, предназначенную в современных условиях для панцерных и моторизованных войск. Но у нас нет оснований считать, что сейчас конница может выполнять задачи в условиях манёвренной войны.

– Прошу господ германских офицеров заметить, – подключился к спору Ханжин, – что война, идущая в Испании, показала, что конница ещё кое-что может. Рейды наших улан по вражеским тылам и манёвренность наших драгун приводили ко многим успехам на фронтах. И как вам, несомненно, известно, наша кавалерия имеет на вооружении достаточно огневых средств, включая лёгкие горные пушки, чтобы подавить противника в случае его огневого воздействия.

Главкому ответил фон Рундштедт:

– Испания имеет специфические условия, господин фельдмаршал. Мы же опираемся не только на опыт Мировой Войны, но и на опыт интервенции в Рейхе. Я лично был свидетелем того, как был уничтожен английский королевский полк гусар, когда британцы бросили его после прорыва наших траншей. Гусары неслись широким фронтом, преследуя нашу пехоту. Но напоролись на позиции наших пулемётов и резервного батальона. Вся эта конная масса за несколько минут превратилась в завалы из тел лошадей и всадников. Оторванные ноги, дикое предсмертное ржание, залитая кровью земля… После войны я узнал, что в том бою от полка осталось знамя, штаб и около сорока рядовых гусар. Не более успешно действовала и французская кавалерия, правда она не несла такие ужасные потери.

– На мой взгляд, – взял слово Казанович, – англичане и французы так и не научились использовать конницу в новых условиях. Они в который раз повторяли собственные ошибки Мировой Войны. Ошибки в сражениях при Камбрэ, Суасоне и Амьене. Имея бесценный опыт применения бронесил, французы и англичане не сделали надлежащих выводов. Но эти выводы сделали мы. И вы, господа.

Фон Рейхенау был вынужден согласиться с начальником русского генштаба. Он полностью разделял взгляды Хайнца Гудериана – своего бывшего начальника штаба и фактического создателя панцерных войск Рейха. И хотя фон Рейхенау воевал на Восточном фронте, ему были прекрасно известны ошибки противника на Западном. Даже в сражении при Камбрэ, которое в Академии генштаба Рейха изучают как классический пример грамотного применения танков в Мировой Войне, англичане допустили серьёзный просчёт. Просчёт, который впоследствии повторяли и позже, как повторяло его и французское командование. Тогда в ноябре 1917-го для прорыва германской обороны англичане сосредоточили весь свой танковый корпус в районе Камбрэ, выступавшего в сторону германских позиций. Командир корпуса полковник Фуллер обеспечил меры скрытного сосредоточения танков, выбрал наиболее ровную местность для наступления, позже такого рода местность назвали танкодоступной. Англичанам противостояла глубоко эшелонированная оборона из нескольких позиций, в свою очередь состоявших из нескольких хорошо инженерно укреплённых траншей, прикрытых проволочными заграждениями, оборудованных блиндажами и сооружениями для широкого сектора обстрела.

По замыслу английского командования, танковый корпус был разделён на несколько тактических эшелонов атаки и действовал во взаимодействии с пехотой, артиллерией и авиацией. Британцам удалось скрытно сосредоточить 378 боевых и 98 вспомогательных танков, тысячу самолётов, свыше тысячи орудий, 8 пехотных дивизий и кавалерийский корпус. Вся эта масса войск ударила на участке между Сен-Кантенским и Северным каналами и была нацелена на город Камбрэ и Бурлонский лес. Всего на двенадцати километрах зоны прорыва англичане сосредоточили до восьмидесяти пяти орудий и тридцати двух танков (в первом тактическом эшелоне) на километр фронта.

За полдня 20 ноября 1917 года англичане захватили на участке прорыва первую и вторую германские позиции и вышли на десять километров вглубь к каналу реки Шельды. Этот прорыв обороны стоил британцам двухсот восьмидесяти танков и лишь шестьдесят из них были потеряны от огня артиллерии. Но получившийся прорыв был воистину настоящим успехом, столь непохожим на предыдущие, как в битвах при Вердене и Сомме, стоивших обоим противникам до миллиона солдат каждая, когда атакующая сторона, ценной огромных потерь, прогрызала, продавливала оборону, чтобы передвинуть линию фронта на несколько километров и часто потом в итоге вытеснялась назад подошедшими резервами неприятеля. При Камбрэ англичане понесли неощутимые потери в живой силе, захватили много трофеев и пленных, а германская оборона была уничтожена на большую глубину. Но это был только тактический успех. Следуя замыслу командования, в дальнейший прорыв вводилась конница с танковой поддержкой. И это решило судьбу сражения. Между кавалерией и танкистами не было взаимодействия, они даже мешали друг другу. Конники согласовывали темп продвижения с тихоходными машинами и потеряли драгоценное время. Артиллерийское сопровождение на оперативную глубину англичане организовать не сумели и поэтому не стали рисковать самостоятельными действиями танков. В результате кавалерийский корпус напоролся на очаговые узлы сопротивления германской пехоты и, понеся потери, топтался на месте, не рискуя уйти в отрыв от основных сил армии. Германцам же удалось, в конце концов, подтянуть резервы и ликвидировать прорыв. Словно по шаблону, эти же ошибки раз за разом повторяли и французы, имевшие самый многочисленный танковый парк в мире.

– Что касается опыта Испании, – произнёс Казанович в ответ фон Рундштедту, – то война там с самого начала приобрела манёвренный характер. А из-за преобладания гористой местности, в большинстве сражений бронеходы использовались крайне ограниченно. Во многих операциях мы и союзники вынуждены были использовать наши бронесилы как средства непосредственной поддержки пехоты. Это были вынужденные решения. Применение бронеходов исключительно для пехотной поддержки противоречит нашей доктрине, в отличие от доктрин армий Антанты.

– Полагаю, – сказал Каппель, – не будет преувеличением заявить, что реформация французской и британской кавалерии в бронеходные, моторизованные и конно-механизированные соединения стали результатом не только неудачного применения конницы в тридцатом – тридцать первом годах, но основной причиной послужила наша война с Китаем. Если в первые месяцы боевые действия носили широкоманёвренный характер, то позже война плавно перешла в позиционную. И далеко не сразу мы вышли из намечавшегося кризиса позиционного тупика. Решением стали наши бронесилы. В Заамурье наши бронеходы и броневики прорывали укрепрайоны на тактическую глубину, для развития оперативного успеха вводилась конница и мотопехота. Военные специалисты Англии, Франции и САСШ изучили этот опыт, что послужило некоторым изменениям в их доктринах механизации армии. Тут можно отметить, что на взгляды французов повлияли и монографии бывшего красного комфронта Тухачевского.