Владимир Пекальчук - Долина смертных теней

Максу очень захотелось взять за гениталии Слепнева и выбить из него правду… если, конечно, он ее знает. А тут еще сукин сын Пустынник, теперь уже прямо, без увиливаний заявивший, что знает много, но не считает нужным сказать. Хотя, ясен пень, дело не в самом сталкере, а в тонких невидимых нитях, привязанных к его рукам, ногам и мозгам, и коварной, беспринципной суке, дергающей за эти ниточки. Это ведь именно она не считает нужным делиться важнейшей информацией. А он, Максим Светлов, идиот, последний идиот, соображающий спинным мозгом вместо головного: стоило сегодня чуть-чуть «замешкаться» и «не успеть» выбить из руки дикаря нож – и все, жизнь Рыси могла бы закончиться, почти ко всеобщей радости. Хотя… кто знает, как бы повел себя Пустынник, лишившись своей ненаглядной бандитки? Психи ведь непредсказуемы.

Наемник вздохнул. Конечно, уговаривая сталкера отправиться в путь, он был готов к тому, что Ольга окажется на полшага впереди: первый ход за ней, но и сам Макс будет ожидать этого хода. А теперь, признался он себе, оказалось, что коварная дрянь обставила его не на полшага, а на целый корпус, по сути единолично владея информацией, содержащейся в голове недоумка Пустынника.

Ну и сам сталкер тоже хорош, жеребец темный! И вроде интеллект – дай бог каждому, а вот банального ума нету. Придумать красивое и логичное оправдание обычной бандитке – это запросто, а понять, что эта самая бандитка превратила тебя в свою пешку, в раба фактически, – ни в какую.

И ведь полбеды еще, если человек не видит дальше своего носа. Куда хуже, если он еще и не хочет видеть. Можно поставить весь груз патронов, оставшихся на вездеходе, против стреляной гильзы, что попытка открыть Пустыннику глаза не то что ничего не даст, а даже настроит его враждебно. Воистину верный раб учится любить свою плеть.

Макс печально покачал головой. Ситуация сложилась на редкость удручающая. Он ожидал отчаянной, но вместе с тем простой схватки не на жизнь, а на смерть. Вот ты, вот твой автомат, вот твои враги. Ничего сложного, просто умри с максимальной пользой. А на деле получилось совсем иначе. Всего одна короткая стычка после долгого, но легкого пути, дальше все наперекосяк.

Он тяжело вздохнул. Как там Кира? Наверняка выискивает себе жениха, чтоб повлиятельней да подобрее к Линде, ведь именно это она и сказала Максу во время их последней встречи.

– Значит, ты все же решил сунуть голову в пасть тварям? – спросила она тогда, бегло взглянув на копию контракта, полученную от Макса.

– Мне казалось, что я давно тебе об этом сказал, – с легкой обидой произнес Шрайк.

– Извини. Просто мне не очень везло в жизни на стоящих мужчин. А сейчас, когда наконец вытащила счастливую карту, выигрыш уже не получить… Нет времени ни у тебя, ни у меня.

Они стояли в полутемном коридоре между кабаком и бараками для приезжих, Макс не видел ее лица, но ему казалось, что Кира с трудом сдерживает слезы. Профессиональный цинизм не позволил наемнику подумать, будто она сожалеет о них двоих, обо всем том, что у них не сложилось, хотя могло бы… могло бы, не сжигай их заживо кошмарный вирус. И теперь у Киры всего два месяца, чтобы хоть как-то устроить будущее дочки, а ему, Максу, отпущено еще меньше. Старуха с косой уже внесла его имя в свой список важных дел на ближайшее будущее, но он не сдастся. Любой ценой вычеркнет имя Киры из этого списка, двум смертям все равно не бывать, а больше терять особо нечего.

Наемник снова вздохнул. Глотнуть бы спирта капельку для бодрости, да вот странный недуг снова его скрутит в бараний рог, стоит лишь пригубить ставший запретным напиток.

– По сторонам посматривайте, нам только не хватало второй раз в засаду угодить, – сказал Игорь, пыхтя под своим увесистым рюкзаком.

Ольга сверлила его спину мрачным взглядом: уж кому-кому, а этому уроду как раз надо не по сторонам глазеть, а через плечо. Она уже решила, что Игорь отправится к праотцам вне очереди, при первой же возможности – одна лишь кощунственная мысль использовать ее как заложницу уже более чем веская для этого причина.

Последние полчаса группа двигалась на восток узкими улочками и темными дворами, избегая открытых мест. Мертвый город произвел на людей неизгладимое впечатление, казалось, он пристально разглядывает пришельцев тысячами пустых глазниц зияющих оконных проемов и бельмами запыленных стекол.

Утром этого дня, только проснувшись, Ольга увидела солнце первый раз в жизни и радовалась, как ребенок, да и не только она. По сути привык видеть солнце только Пустынник, он оказался единственным, кого не ободрил ослепительный диск в небе. Незабываемое зрелище, впрочем, не слишком подняло боевой дух отряда: чересчур яркий свет бил в глаза, заставляя их слезиться, вся группа, ни дать ни взять, ночные птицы – совы, кажется, – выбравшиеся из своего укрытия утром. Зато тем, кто привык к солнцу, будь то люди или алчущие, это только на руку. А прямые солнечные лучи к тому же предвещают еще одну неприятность: днем будет намного жарче, чем вчера.

– Хоть бы поскорее выйти за город, на открытую местность. – Сергей поежился, сказав это.

– У меня тоже мурашки по коже, – признался Ворон, – а вроде не трус.

Идущий впереди всех Пустынник негромко ответил:

– Все потому, что ты чувствуешь себя добычей. Тебе это место кажется ловушкой, отсюда и неудобство.

Ольга молча согласилась, попутно ощутив укол зависти: Артур очень хорошо прочувствовал и выразил то, что она, хоть и недоученный, но психолог, силилась понять все время.

Неплотные тучи укрыли солнце, принеся существенное облегчение.

– А кем тут еще себя чувствовать-то? Это не наша земля. Не наши владения. И вообще не наш мир! Все равно что попасть на другую планету!

– Так и мерещится, что из мрака окон за нами кто-то наблюдает и выжидает удобного момента для атаки, – поддакнул Сергею Валера. – Угнетает меня весь этот пейзаж.

– Это говорит о неправильном восприятии мира. Подобное ощущение должно ободрять.

– Во загнул, – нервно хохотнул охранник, – не вижу ничего ободряющего в том, что…

Пустынник свернул в боковой переулок, уводя отряд в сторону от намеченного маршрута. Он сделал так уже третий раз, никому ничего не объясняя.

– Если кто-то наблюдает и ждет удобного момента, то, значит, он слабее тебя. Из засады атакует тот, кто боится открытого боя. Если тебя пытаются подстеречь – значит, ты сильнее. Просто пойми это, и будет не так страшно.

Стены домов увивал плющ, над головами кричали птицы, и Ольга весьма некстати подумала, что город перестал быть мертвым, и уже давно. Он просто полнится жизнью. Птицы, собаки, кошки… здесь можно было бы неплохо жить, если б только не хищники. А уж они-то наверняка сюда захаживают: тут и прокормиться есть чем, и логово устроить, и для засад возможностей не счесть.