Михаил Бычков - Третье правило диверсанта

Жаль.

Хотя бы, потому, что другой возможности проявить свою смекалку попросту уже может и не представиться.

Эх, Сеня, (или как там тебя зовут на самом деле?), сидишь ты, поди, сейчас в какой-нибудь норе, в своем клане, и жуешь мой шоколад, честно заработанный на «подставе».

Рад был бы ошибиться, но, жизнь сурова и все получилось именно так, как я и предполагал — у меня больше не было автомата, вещевого мешка с пайком, кепки, и самое главное — сумки с ценной корреспонденцией и деньгами.

Попал, блин!

В нашем клане ко многому относятся спустя рукава, многое прощается — не прощаются только две вещи: убийство егеря, (потому-то я и жив до сих пор), и утрата имущества принадлежащего Главной Государственной Общине. Убийцу егеря обкладывают со всех сторон и линчуют; во втором случае отвечает уже сам егерь.

Главная Община — это некий анклав, созданный из нескольких уцелевших после многочисленных кровопролитных конфликтов сообществ, решивших, что жизнь в союзе и помощь друг другу увеличивают шансы на выживание и способствует поддержанию цивилизации, пусть на таком примитивном уровне, но всё же заметно высшем, нежели первобытнообщинный строй. К сожалению, не все это понимали, отказавшись от вступления в союз. Позже, из зависти к процветающему соседу, они устраивали набеги с целью грабежа. Главная Государственная Община, организовав под эгидой законно-избранного пресвитера общий фронт, легко подавила несогласных с существующим строем мятежников. Это была последняя крупная военная операция в пределах города. Что творилось в других местах нетрудно предположить по отрывочным сведениям, доходившим по радио — везде, то же самое, с небольшими вариациями. И только далеко на севере была создана мощная тирания, возросшая из костяка бывших военных, где объединённый генералитет ставил чёткие задачи, и легко захватывал близлежащие территории. Но чем там закончилось дело, никто не знал, поскольку радио попало под запрет, и город оказался в полной изоляции.

Практически полностью разрушенный, брошенный людьми, ушедшими на уцелевшие окраины, город стал прибежищем банд наёмников, выживших из ума одиночек-отшельников и малочисленных религиозных сект. А также, вышедших из ближайших, тогда ещё не выжженных одуревшим солнцем лесов, диких зверей. Быстро мутировавших и наводящих страхи на каждого смельчака, решившего покинуть обжитые пределы. Им вполне успешно составляли конкуренцию обычные для любого города бродячие собаки и кошки, хозяева канализации и трущоб, крысы и более экзотические животные, разбежавшиеся в своё время из зоопарка.

Всё это вкупе доставляло большие неудобства для связи между объединёнными общинами, разбросанными друг от друга на большом расстоянии, порою измеряемым, несколькими десятками километров.

Тогда то и был организован клан егерей, членом которого мне посчастливилось стать. Клан связывал отдельно расположенные общины, следил за соблюдением законности и правопорядка, осуществлял перевозку денег ГГО и отвечал за доставку почты. Словом — на него была возложена большая ответственность.

А я оказался слабым звеном, позором для своего наставника!

Остаётся только идти вперёд и попытаться оправдаться, если не перед кланом, то хотя бы перед самим собой.

Если дорога через мертвый город без еды и оружия не убьет меня, то возвращение с пустыми руками сочтут за тяжкое преступление. И меня совершенно точно исключат из клана, выгнав прочь из общины.

А кому нужен бывший егерь?

Желающих свести со мной счеты за старые обиды будет предостаточно. Так или иначе — это почти что верная смерть. Необходимо было вернуть вещи и свое честное имя. Вот только как это сделать? Ведь я совершенно не знал: кто на меня напал и где их искать.

Идти по городу ночью без оружия — чистой воды самоубийство. А уж днем, когда солнце нещадно поливает все кругом радиоактивными лучами — тем более. Так, если только пересечь несколько кварталов, скрываясь в тени домов, в подворотнях, имея в кармане детектор излучения — тогда да, а топать с десяток километров — бред!

Но, у меня не было выбора. Я сам подписал себе смертный приговор, и только от меня зависело, когда он вступит в силу, и вступит ли вообще.

Первым делом, оказавшись на улице, подобрал кусок толстой арматуры, подвернувшийся под руку. Пусть не старый верный автомат — но, все-таки хоть какое-то оружие. Отбиться от мелких мутантов можно, да и от тех, что покрупнее и ходят на двух ногах тоже, если они, конечно, не будут иметь в арсенале чего-нибудь, посерьезней куска ржавого железа.

Теперь предстояла самая сложная задача — решить в каком направлении двигаться. Мысль о поисках следов оставленных грабителями можно было смело выбросить из головы: искать их в кромешной темноте бессмысленно, всё равно, что пытаться сделать это наощупь. Сомневаюсь, что они обитают где-то поблизости и настолько обнаглели, что промышляют рядом со своей общиной. Слишком велик риск, быть разоблаченными: в этом случае их ждала смерть без суда и следствия.

Все же, нужно было что-то делать, и я направился к тому месту, где состоялась встреча с мальчишкой. Авось, удастся чего ни будь, да «вынюхать»?

Вот и узкий переулочек, который запомню на всю жизнь, занеся этот эпизод в черный список, под названием: «Чего не следует делать, находясь на задании». Поздно конечно кулаками махать, но что поделать?

Пытаться что-то рассмотреть глазами, было равносильно попытке проделать это задницей, может именно поэтому, чтобы удвоить свои шансы, я и встал на колени. Пришлось переворошить весь мусор и грунт руками, чего собственно делать ну очень не хотелось, памятуя о живности, водящейся в земле, и сейчас, в ночной тиши и прохладе, выбравшейся на прогулку. Я не трус, но опасаться некоторых многолапых особей, все же стоило. Живы еще были в памяти случаи, когда люди погибали от укусов насекомых. Особенно теперь, когда солнечная активность нарастает с каждым годом, и они изменяются отнюдь не в лучшую сторону.

Переворошив кучу бесполезного мелкого хлама, я подумал, что и эта идея была не из лучших. Только сейчас любая, даже самая идиотская затея могла иметь шанс на существование.

Неожиданно, пальцы нащупали предмет, отличающийся от всего, что попадалось до этого. Это было нечто гладкое, имеющее овальную форму — какой-то амулет, либо что-то на него похожее. Может быть часы-кулон?

Раньше, их носили на шее, на цепочке. Одни, я видел еще в детстве, но они были сломаны и давно не работали, используясь исключительно в виде украшения своей хозяйки, которую я смутно помнил, точно она была обрывком какого-то давнего полузабытого сна.

Поднеся находку поближе к лицу, я понял, что не ошибся. Подсвечивая себе люминесцентным циферблатом часов и попутно строя догадки, почему их не взяли (скорее по невнимательности, из-за спешки: решиться напасть на егеря — для этого нужна смелость или полное отчаяние), я рассмотрел, что это и был кулон в виде часов. И именно такой, как на той женщине, виденной мною раньше, или, может, всё-таки приснившейся. Но, самое потрясающее открытие ждало меня дальше. Щурясь до слёз, я прочёл дарственную надпись на крышке часов «Дорогой Анне, с любовью. А.».