Владимир Контровский - Криптоистория Третьей планеты

…Ты раздосадован тем, что тебя принимают за границами твоей страны совсем не так, как дома, что нет того привычного тебе чувства единения с теми, кто слушает тебя. Но что делать, ведь там всё совсем другое — и язык, и люди! А самое главное — ты нужен именно здесь, в России, в той стране, где властвует Дракон. И поэтому не надо отвлекаться.

…Ты просыпаешься среди ночи, не понимая даже, где ты находишься, и пытаясь вспомнить, что было вчера, и чем кончился вечер. Кровь судорожно толкает виски изнутри, голова кружится, твоё тело кажется тебе чужим, и нестерпимо хочется пить — алкоголь выжигает внутренности.

Но мозг работает, и вдруг сознание заполняется чётко и ясно произносимыми неведомым голосом рифмованными строчками, которые удивительно точно выстраиваются в ряд. И ты вскакиваешь, пересиливая дрожь в ногах, и лихорадочно ищешь хоть какой-нибудь клочок бумаги — лишь бы записать, пока явившееся тебе не протекло сквозь дырявое сито памяти. Ты разрушаешь сам себя, расплачиваясь за яркость озарений ускоренным распадом твоей физической оболочки. Но по-другому ты не можешь.

…Тебя любят женщины, хотя обращаешься ты в своих балладах почти всегда к мужчинам (может быть, именно поэтому и любят?). Тебя нельзя назвать красавцем, но женщины не обращают на это никакого внимания, они летят и летят на твой свет, не в силах ему противиться. И ты принимаешь их, потому что они нужны тебе, и нужны не просто как осязаемое подтверждение твоей популярности.

Ты жадно пьёшь Инь-магию твоих женщин, которую они покорно и радостно отдают тебе, и магия эта дарит тебе лишний день жизни. Ты способен любить — и многих, путая при этом имена сменяющихся возле тебя женщин, — но ты не создан быть примерным семьянином и почтенным отцом семейства, потому что ты пришёл сюда не за этим. И этого так и не смогла понять та твоя женщина, что была с тобой рядом дольше других, и всё старалась приручить тебя, следуя извечной женской привычке.

…Ты пришёл очень вовремя, ты совпал со своей эпохой. Такое случается нечасто — так что тебе повезло. Точнее, пославшие тебя правильно подобрали соответствующую времени личность.

Твоё время — это время осмысления. Народ твоей страны, выдирая ноги из кроваво-липкой трясины своего совсем недавнего прошлого, переводя дух, трезвея и приходя в себя, оглядывается на то, что у него за спиной, — и на то, что подле него, — и ужасается. Пришло время думать, и время помочь тем, кто разучился или вовсе не умел этого делать.

Дракон тоже почуял ветерок перемен, и он прибегнул к косметике, желая хоть как-то приукрасить свой жуткий облик. Он даже позволил отдать на растерзание народу образы Великого Вождя и кое-кого из его верных слуг, но от этого не перестал быть Драконом. Он по-прежнему зорко следит за своими странами и тут же пускает в ход зубы, когти и огонь — стоит хоть кому-то проявить малейшее неповиновение его, Дракона, воле. И всё-таки железная хватка Зверя ослабевает…

Поколением раньше ты бесследно сгинул бы в драконьих темницах, а поколением позже придёт время иных песен. Но ты успел вовремя и делаешь то, что должен делать — ты помогаешь проснуться. Истерзанный эгрегор огромного и многострадального народа принимает каплю твоего исцеляющего от духовной слепоты снадобья, и на душе становится чуть-чуть светлее, когда ты доходчиво объясняешь людям, что единственная особенность, отличающая человека от животного — это умение мыслить.

Посланник ушёл двадцать пятого июля тысяча девятьсот восьмидесятого года, исполнив Предначертанное и разбудив всех, кого он смог разбудить; и их было немало. Дракон тяжко хворал, и срок его истекал — из-за спины Дракона уже высовывалось морда совсем другого Зверя. Наступали другие времена…

«Город был огромен. Расстояния в нём измерялись не только по горизонтали — протяжённостью залитых асфальтом и бетоном улиц и дорог, — но и по вертикали: вверх росли бесчисленные этажи зданий, походящих на пчелиные соты; внизу расползалась обширная сеть подземных путей, ходов и коммуникаций, словно прорытых сонмищем исполинских червей.

Попытка передвигаться по Городу пешком выглядела по меньшей мере нелепой: слишком много времени (а время Город ценил, очень ценил!) понадобилось бы, чтобы переместиться внутри Города от одной сколько-нибудь значимой точки до другой. Изначально дарованный Природой любому из населявших Город Существ способ передвижения сохранился как забавный анахронизм, не более: для того, например, чтобы дойти от стола, за которым принимали белковую пищу, необходимую для поддержания нормального функционирования биологического организма, до ложа, где полагалось отдыхать, спать или заниматься воспроизводством себе подобных. И поэтому Существа перемещались по Городу с помощью Машин.

Город заполняли Машины. Машин в Городе было великое множество; и разнообразие их поражало воображение; и с каждым годом Машины всё усложнялись и становились всё совершеннее. Призванные служить Существам, Машины мало-помалу занимали всё более важное место; и уже зачастую трудно было понять, кто же кому служит на самом деле. Во всяком случае, жизнь Существ без Машин казалась абсолютно немыслимой; и любая неполадка в системе Машин ставила обитателей Города перед лицом самой настоящей катастрофы. Машины производили свет и тепло, они кормили и одевали, они строили и учили, они давали Существам возможность общаться между собой, но они же жёстко регламентировали жизнь Города — настолько жёстко, что любой шаг за рамки выглядел вопиющим нарушением Порядка.

Город любил упорядоченность. Город старался распланировать жизнь всех населяющих его Существ, и притом так, чтобы любое из этих Существ было бы искренне довольно выпавшей на его долю участью. Город предлагал своим обитателям схемы жизни, и жители Города выбирали одну из этих схем, примеряли её на себя и изо всех сил стремились реализовать выбранную схему. Отклонения не поощрялись, Город выжимал занозы из своего совершенного организма и безжалостно выкидывал их на помойку. И Машины помогали ему в этом: Машины контролировали всё и вся, они однозначно идентифицировали всех без исключения Существ по их многообразным биологическим параметрам, они записывали все подробности об их поступках и хранили эти сведения в своей машинной памяти.

И те, кто имел доступ к этой информации, могли использовать её по своему собственному усмотрению — но обязательно к вящей славе Города. Маленькие Машины, которые обитатели Города носили при себе, позволяли Существам общаться между собой в любое время, где бы они ни находились, а домашние компьютеры делали ненужной древнюю привычку доверять записи бумаге. Как это всё удобно — особенно если учесть, что до содержимого любого компьютера доберётся умеющий, а коммуникаторы дают возможность контролировать общение обитателей Города между собой из единого Центра, который знает всё: и кто с кем говорил, и когда, и о чём. И где находится в данный момент Существо, хранящее при себе умную коробочку, и чем именно это Существо в настоящее время занимается. Оставалось только научиться контролировать мысли, и Город упорно работал над решением этой Задачи — ведь после этого любые поводы для беспокойства просто исчезнут…