Анатолий Спесивцев - 5. Настоящий потоп .Редакционное название Есаул из будущего. Казачий Потоп

Именно Селиму повезло договориться с несколькими сипахами из личной охраны Еэна. Они провели лазутчиков к шатру Великого визиря и сами убрали оставшихся верными ему товарищей. Румелийские сипахи попали в число наиболее потерпевших от событий последнего года, большинство лишилось имений, у остальных они пострадали от прохода кочевников, приглашённых Еэном, и гайдукских набегов. Многие потеряли и семьи, их гайдуки вырезали с особой беспощадностью.

Еэн и сердар Мусса нападения не ждали, иначе его не допустили бы. Нет, точнее, они ждали предательского удара, но не знали, от кого и когда он последует, поэтому-то заговор получился удачным. Созданная новым Великим визирем охранка во главе с бостанджи Баширом работала не покладая рук, но уж очень много потенциальных предателей оказалось в войске. И аресты по наветам - недоброжелатели у каждого найдутся - только ухудшали обстановку.

Великого визиря надеялись застать врасплох, подкрадываясь к его шатру, заговорщики слышали плач и стоны наложницы, одной из доставшихся ему при разделе султанского гарема, многие из обитательниц котрого так и не удостоились за несколько лет внимания повелителя. Еэн вдруг почувствовал вкус к садистскому сексу, и бедняжкам, удостоившимся его ласк, приходилось несладко.

Однако сипахов и Селима он встретил стоя с саблей в руке. А под одеждой у него тут же обнаружилась кольчуга, что затрудняло нанесение лёгкой раны. Первыми попытавшихся его схватить двух румелийских помещиков Великий визирь Мустафы сумел зарубить. Теснота шатра и нежелание заговорщиков убивать Еэна дали ему возможность помахать немного клинком и ранить ещё одного из нападавших. Однако удар саблей плашмя сзади стал концом схватки. На упавшего вельможу навалились, обезоружили и связали.

Румелийские сипахи никогда не ходили в походы в Анатолии, поэтому автоматически попали в армию Мустафы. Поначалу, как все, они активно поддержали провозглашение султаном последнего Османа, но после всех бедствий, обрушившихся на них, их семьи и поместья, новую румелийскую верхушку люто возненавидели. Аллах один знает, что нашло на Еэна, когда он заменил ими янычар. Теперь все здесь спешили выслужиться перед султаном Исламом и не боялись рисковать при этом жизнью. Как известно, "Всё в руках Аллаха и ничего не происходит вопреки его воле". Благодаря такому фатализму и взяли главу враждебной Исламу партии живым.

С сердаром Муссой такой номер не прошёл. Охраняли его янычары-отураки, ветераны, заслужившие право не ходить в походы, но пошедшие добровольно в охрану каймакама, стамбульского градоначальника. Добрая половина из них имела челенки, плюмажи на шапках, даровавшиеся за совершение подвига. Благодаря поддержке Муссы в их семьях никто не умер этой зимой, и они не задумываясь, готовы были положить за него головы. Что и совершили этой ночью. В недолгом, но ожесточённом бою Мусса и вся его охрана были вырублены. Сердара живым захватить не удалось, а его стражей брать в плен никто и не пытался.

Постигло заговорщиков этой ночью и ещё одно разочарование. Наиболее ненавидимый начальник охранки Башир-ага исчез в неизвестном направлении. Вроде бы был в лагере, а когда кинулись ловить, то не нашли. Будто сам шайтан сделал негодяя невидимым и унёс по воздуху на совиных крыльях. А добраться до его шкуры мечтали очень многие. Да и еэновских шпионов в армии Ислама знали только он с ближайшими помощниками, исчезнувшими вместе с ним. Мечта о мести, буквально преследовавшая огромное количество людей, так и осталась неосуществлённой. Медленно замучить виновника гибели их родных, наблюдать за его мучениями, не получилось.

Потом самому Еэну это вышло боком, палачи в оджаке очень интересовались конкретными именами подсылов, однако трудно назвать то, чего не знаешь. Впрочем, в беседе с опытным палачом и такое возможно. Великий визирь Мустафы I лично прекрасно знал всю верхушку корпуса капыкуллу и имена якобы связанных с ним людей назвал. И смог твёрдо стоять на своём при дальнейших пытках.

Да… назвал, так назвал. Двух человек из дивана Ислама, трёх глав орт, одного из Гиреев, двоюродного брата султана, да ещё и предупредил, что шпионскую мелочь просто не знает и назвать не сможет, как его ни пытай. После долгих споров, несколько раз приводивших к выхватыванию оружия, глубокой ночью диван постановил, что Еэн оговорил честных и верных новому повелителю людей. Сведения эти посчитали ложным доносом, противника Ислама и нескольких его помощников, визиря Кенан-пашу, вали Румелии Мустафа-пашу, Дефтердар-заде Мехмед-пашу, также нескольких вельмож поменьше, приговорили к смерти.

Приговор привели в исполнение на следующий же день, на глазах обеих объединившихся в одну армий. К разочарованию большинства главный из казнимых, Еэн-паша, умер быстро. Не выдержало сердце воина, остановилось в самом начале сдирания с него кожи. Видно, треволнения последних месяцев и мучения при допросах сказались на здоровье.

Пришлось отдуваться за легко умершего его помощникам. Тут уж палачи промашки не допустили, развлекали всех три дня и две ночи. Возможно, смогли бы и ещё не один день протянуть муки посаженых на кол, но Великий визирь Зуграджи приказал удавить сидельцев. Огромная армия потребляла много продовольствия, а брать его уже почти негде было, следовало спешить с завоеванием хлебного Египта. Ислам Гирей двинулся на армию Ахмеда Халебского, собиравшуюся возле Мараша, на самом юго-востоке Анатолии.

Дойдя до северных берегов, сведения об этих событиях весьма огорчили казацкую верхушку. Старшина поставляла хлеб Еэну совсем не для того, чтоб существенно усилить армию Гирея. Конечно, по дешёвке купить столько меди в другом месте не удалось бы, но надежда-то была на то, что две армии сцепятся и хорошенько проредят ряды друг друга. А произошло нечто обратное. Подкормленная русским хлебом румелийская армия перебежала на службу Гирею, злейшему казацкому врагу. Оставалось делать хорошую мину при плохой игре и радоваться существенному прибавлению в артиллерии. И надеяться, что войско Ахмед-паши Халебского без боя сдаваться не будет, и турки хорошо поколотят турок.

Не тепло и не весело встретила евреев Палестина. Пусть климат здесь был куда менее холодный, чем в Восточной или Центральной Европе, вынужденные переселенцы хлебали лихо полной ложкой. Во всех смыслах тяжело доставалось. Материально община вынуждена была платить немалые деньги за покровительство главе друзов шейху Мельхему Маану. Расставаться с такими деньгами обидно, а без крышевания их ждала печальная участь рабов. Пришлось устроить несчастный случай, смерть от переедания и местному санджак-бею, возжаждавшему обложить приехавших непосильными налогами, а нового и назначить некоторое время было некому. Ещё трудней приходилось в чисто физическом плане. Большинство приехавших было торговцами, финансистами, трактирщиками, содержателями гостиниц, ремесленниками. Здесь всем довелось браться за лопаты и носилки, добычу камня и строительство. Срочно понадобилось обеспечить всех хоть каким-то жильём, а жилища обнести пусть примитивными, но укреплениями. Для живших неподалёку бедуинов прибывшие были соблазнительной добычей.