Андрей Валерьев - Форпост (Тетралогия)

— А пойдём на пляж?

— Хо… холодно ещё.

— Тогда в баню. А ты…

Мария Сергеевна смерила мужа оценивающим взглядом.

… ты давай тут… по хозяйству.

Оставшись в одиночестве, Ваня впервые всерьёз задумался о прислуге.

В принципе его дом всегда был чист, на его столе всегда стояли вкусно приготовленные блюда, а спал он на чистых простынях, но… дети требовали массу времени и сил, да и дом был немаленький. Немного выручали старшие дети и племяшки, но это пока…

Племяшки уже не раз интересовались, когда же дядя Ваня привезёт им давно обещанных парней. Обещание надо было выполнять. Беда была в том, что пока Маляренко и понятия не имел, где же ему взять этих самых 'молодых и красивых'.

'Ладно. Когда подопрёт — найду. А когда девочки выйдут замуж? А если Маша или Таня снова забеременеют? Уфф!'

Прислуга или, вернее, помощница по хозяйству, в доме была нужна. Например, в доме Кузнецова было аж две таких женщины. Юркина Настя, родив подряд мужу двух сыновей и дочь, вообще по дому ничего не делала, занимаясь только детьми. Все хлопоты взяли на себя Лера, жена Толика и стюардесса Надя, жена Виталика.

Толстый со своей ненаглядной супруги пылинки сдувал.

'А я чем хуже?'

Подумав об этом, Ваня почувствовал укол совести. Открыв пинком дверь на улицу, чтобы комната проветрилась, он вышел на веранду и жаждущим взором обвёл посёлок.

'Ща я кого-нибудь…'

В пределах видимости были только племяшки, качающие в тени лодочного сарая детей и Семёныч, подгоняющий строителей. Те лихорадочно переделывали перед домом Олега поплывшее за зиму мощение. Все были при деле.

Всего в Севастополе сейчас жило семнадцать семей. Двенадцать 'коренных' и пять недавно привезённых с севера. 'Устроить на работу' какую-нибудь женщину из русских семей было нереально. У каждой уже было свое занятие.

'Приблуды?'

Пять семей канадцев расселили по домам работников Семёныча. Тех тоже привезли с севера, так что, по крайней мере, в лицо они друг друга знали и общий язык находили. Теснота в маленьких двухкомнатных домиках стояла страшная, но делать было нечего. Строительство новых домов пока в планы Маляренко не входило.

На набережной мелькнула знакомая фигурка.

'Эта, как её…'

— Лили! А ну иди сюда!

Иван махнул рукой и супруга канадского бригадира, поставив на землю ведро с водой, послушно пошла к боссу.

'Она же стюардесса, Вил говорил — она всё умеет. Годится! Да и Вила приподниму. Пусть Семёныч не расслабляется. Свято место, как говорится…'

Маляренко широко улыбнулся и радушно показал рукой на вход кухни.

Вилу и его семье Маша отвела ту комнатку на первом этаже, где когда то жил Сашка. Комнатка была низкая, маленькая, но, зато, отдельная и рядом с кухней. Пилот, прижав руку к сердцу, старательно выговаривал 'спа-си-бо', а Лили внимала плохому английскому Тани. Та проводила инструктаж. Ваня поморщился.

— Милая, сейчас-то ладно, но вообще… в моём доме…

— Только по-русски!

Таня зыркнула на прислугу и прошипела, так чтобы не слышал муж.

— Спик рашн, ясно?

— Ес… Да, мэм.

Ещё одну семью в свой старый домик, стоявший по соседству с новыми хоромами, поселил Олег. Две дочери у него уже подрастали, а супруга носила третьего ребёнка. Помощь по дому требовалась и ей. Остальные канадцы такого 'счастья' не сподобились, продолжая всё так же жить 'в тесноте да не в обиде'.

Иван Андреевич сидел на пирсе, свесив босы ноги в воду, и смотрел, как за песчаную косу прячется багровое солнце. Порыв горячего степного ветра, первый в этом году, стеганул по голой спине, вызвав озноб.

Море успокоилось.

Пора было двигаться дальше.

К концу апреля, когда черноморские воды окончательно обленились и успокоились, у Ивана окончательно дозрел и отшлифовался в голове план дальнейших телодвижений. Сидеть в посёлке, как оказалось, было невыносимо скучно. Конечно, дети скучать не давали, да и текущих дел было навалом, но…

'Рутина!'

Маляренко зевнул. Идти 'руководить' не хотелось. Чем больше Ваня обрастал хозяйством, тем отчётливей до него доходило, что эти головные боли и заботы — теперь у него навсегда. И чем дальше, тем их будет больше. Иван честно старался поспевать всюду, но получалось всё хуже и хуже. Объём информации, который теперь ему нужно было держать в голове, зашкаливал за все разумные пределы. А ведь при этом никто не освобождал его от обычных работ. Маляренко, как вольный художник, был в Севастополе тем самым последним резервом, который бросали на те работы, с которыми не справлялись обычные работники. Ну как 'бросали'… он сам себя бросал. Вернее — бросала Маша. Иван то таскал камень, то мастерил с Борисом арбалеты, то бегал по степи за сайгаками. И каждый вечер — вопросы, вопросы, вопросы.

'Мрак! Вон пусть Манюня рулит!'

'Рулить' у Манюни получалось лихо. Всеми рабочими, бригадирами и прочими дружинниками она командовала 'на ура', при этом умудряясь очень чётко и умно ВЕСТИ ХОЗЯЙСТВО. Организатором Мария Сергеевна была великолепным. Как и финансистом.

Несмотря на все расходы по приёму новых жителей дело она поставила так, что они до сих пор были в плюсе. В маленьком, но плюсе. Иван попробовал разобраться в этой бухгалтерии, но быстро запутался и бросил это безнадёжное занятие. Конечно, выпускать из своих рук финансы, Маляренко не собирался, но относительно остальных дел у него постепенно стал складываться новый план.

— Шеф! Вас бригадир зовёт. Работу принять!

Строитель из новеньких стоял на пирсе и, выпучив глаза смотрел как надраивает палубу 'Беды' САМ. Зрелище это было редкое. Ваня бросил швабру, подтянул трусы и спрыгнул на пирс.

— Ну пойдём.

Маляренко шёл по частично замощённой набережной и отстранённо размышлял о том, что в последнее время он совсем перестал обращать своё внимание на природу, на небо, на ветер и волны. Вся эта флора и фауна, так приковывавшая его внимание при появлении в этом мире, перестала его, Ивана Андреевича Маляренко, интересовать. Все мысли занимали ЛЮДИ. Люди, которые его окружали. Ну и их быт. Их дела.

'Вот, например, Горловой форт'

Ваня прибавил шаг.

'Интересно, что Семёныч там выстроил?'

Завхоз, после памятного разгона, учинённого ему шефом, пришёл к Ване в гости и 'Христа ради' выпросил себе прощение, обещая, в качестве сюрприза, выстроить нечто 'нереальное'.

Маляренко, конечно, завхоза простил. Он провёл его на кухню, усадил за стол и собственноручно налил стаканчик. Мужчины как следует выпили и пришли к выводу, что всё, кроме пчёл — фигня. Впрочем, пчёлы тоже фигня и он, Иван Андреевич, надеется, что отныне Николай Семёнович, будет относиться к своим обязанностям с должным прилежанием. Не то все господряды получит ДРУГАЯ бригада.