Андрей Валерьев - Форпост (Тетралогия)

Пить!

В животе заурчало. На весь сарай.

Есть!

— Степанов, — Алина поднялась с лавки, — где тут еда? Можно, я его покормлю?

Маляренко не заметил, как слопал вторую миску с холодной ушицей. Он сидел за одним столом с мужиками и торопливо, без всякого достоинства метал в рот ложку за ложкой. Напротив, с гигантским облечением в глазах сидели мужики, а рядом, пододвигая, как когда-то давным-давно, лучшие кусочки, устроилась Алина.

— Вот и хорошо, Иван Андреевич, — Юрка утирал пот со лба, — мы так за вас переживали, честное слово!

Из уст пятидесятилетнего плантатора звучало это по-детски смешно.

'Конечно, дорогой, конечно! Сука. Держись от меня подальше… убью'

Контролировать свои чувства Маляренко научился очень хорошо. Глаз не видели ничего. Их буквально заволокло чёрной пеленой обиды и лютой ненависти. На жизнь, на судьбу. На этих, ни в чём не повинных, перед ним лично людей.

— Угу, угу.

Ложка мелькала на тарелкой на останавливаясь.

— А, Степанов! А дом мой? Теперь твой что ли? А денег у меня три ящика было… а то я пустой, как…

Губернатор тоже облегчённо выдохнул. Похоже, Иван, которого он, несмотря на своё нынешнее положение, и боялся, и уважал, решил принять предложение Алины.

— Нет. Дом твой. Теперь горсовет. И банк. Жить там негде теперь. И это… — Степанов смутился, — МУЗЕЙ там теперь. Имени тебя.

'А.У.ЕТЬ!'

Ваня поперхнулся, а Олег набросил ему на плечи свой плащ, натянул капюшон и попросил.

— Посиди тихо с минутку. Надо все дела закончить…

Из-за спин Лужиных Иван отлично видел, как старшина и чернявый ближник Степанова ввели в сарай троих пацанов из группы задержания. Спина Стаса задёргалась, но отец одного из мальчишек молчал.

'Что-то будет!'

— За доблесть и отвагу при задержании…

Степанов вещал, хлопал парней по плечу, обнимал и хвалил, но Иван чувствовал — дело пахнет керосином.

— … в сержанты! И жалую каждому по пять рублей золотом!

Пацанята от восторга забыли дышать, а Серый тихо хмыкнул.

— Щедро.

— Но для того чтобы это всё получить, вам осталось исполнить ещё одно дело…

Лужины, отец и дед, еле слышно застонали.

— Нет.

— Старшина! Бери моих орлов и проконтролируй!

— Есть!

Боевики развернули мальчишек и вытолкали их вон из сарая, а Олег бросил свирепый взгляд на Стаса и процедил.

— Даже не думай.

Только сейчас Маляренко с изумлением обнаружил, что у обоих Лужиных в руках ножи, а сами они были в любую секунду сорваться с места.

— Ты, Стас, сына язык за зубами держать не научил, так что ЭТО — на твоей совести. Теперь я его учить буду.

С улицы раздался мат старшины, глухие удары и жалобные мольбы. Мальчишки повизгивали и, похоже, плакали. Маляренко напряг слух.

— … дядя Изя, мы этого делать не будем! Дядька Серёжа, не надо!

— Берите его я сказал. Ручками. Ручками! Взяли. Таааак. Подняли… вооот. Понесли. Куды, ёпть?! Изя, пни его.

Старшина изгалялся на весь Севастополь. После мата 'дядьки' глухое мычание человека, у которого явно во рту был кляп, звучало особенно жутко. Алина заткнула уши, а Иван с любопытством уставился на Олега.

'А он вырос. Окончательно. Босс'

Босс решал его проблему. Решал страшно. Из-за приокрытой двери донеслось.

— Сажай.

Щёлкнул кнут, мальчишки завизжали и…

— Ну вот, молодцы, сержанты!

Станислав Лужин беззвучно зарыдал.

Первыми из сарая ушли Звонарёв и Кузнецов, на прощание пожелав Ивану удачи. На лицах их было нескрываемое облегчение. Следом ушли Лужины. На Степанова они не смотрели, а для Маляренко у отца и сына нашлась лишь пара презрительных, коротких, словно плевки, взглядов.

'А вы что думали? Я один против всех попру? С голой жопой народ на баррикады потащу? Нашли, блять, героя…'

Губернатор сел, подпёр руками голову и закрыл глаза. Было видно, что он нечеловечески устал.

— Устал я, Иван Андреевич. Очень устал.

Степанов открыл глаза.

— Осуждаешь?

— Нет. Ты теперь здесь хозяин и только ты решаешь, что правильно, а что нет.

Бывший Хозяин смотрел на Хозяина нынешнего и откровенно им гордился.

'Урррод. Семью забрал, дом забрал, власть забрал, весь хабар мой присвоил… ах ты поганец!'

— Слушай, Степанов, а ты, твою мать, молодец! Я тебя, Олег, честно признаюсь, ненавижу, но, блин, УВАЖАЮ!

— Не сбежишь? — Олег усмехнулся и мотнул головой в сторону Алины.

Маляренко соврал легко. Танцующе. В ритме танго.

Парам-пам-пам!

— Нет. Не сбегу. На хутор мы уедем сегодня ночью. Чтоб тебе спокойней было, отправишь со мной еврея своего.

Изя, стоявший у двери, угрожающе оскалился.

— ДокУмент мне выправь… эээ… ну пусть я буду… эээ… Федей. И денег мне дай. На подъём хозяйства. А сейчас, Олег Николаевич, будьте так любезны, дайте мне, наконец, отчёт, куда, блять, подевались три ящика МОИХ денег и чего вы тут успели за шестнадцать лет наворотить?

Сразу поговорить не получилось. Губернатор сморщил нос от запашка и велел Изе 'по тихому' отвести Достоевского Фёдора Михайловича и жену его в баню.

— После поговорим. Здесь же. А сейчас, извини, дела.

Алина очень старалась. Старалась изо всех сил, прилагая все свои умения и возможности, но Ивану было всё равно. Он с удовольствием смыл с себя грязь, вонь и пот, попарился и постоял под горячим душем. Ласки женщины ему были до фени и с Алиной всё прошло буднично, быстро и без восторга.

Так. Что бы только давление в баках скинуть.

Из окна предбанника Маляренко мог видеть изрядную толпу, стоявшую на площади возле пирса и внимавшую оратору на броневике. Тьфу! То есть на помосте. За спиной оратора на колу корчилась маленькая фигурка.

— Не смотри туда, — Алина подошла сзади и попыталась обнять Ивана, — не надо, лучше пойдём…

— Часто здесь так?

— Казнят?

— Да. Часто казнят?

Женщина убрала руки. То, что Иван её не хочет она поняла совершенно отчётливо.

— Нет. Очень редко. Душегуба одного повесили. В Юрьево. И здесь двоих. Лже-Иванов.

'А Степанов то — гуманист! Мать его!'

Оратор развернулся и приложил 'Ивана' дубинкой по голове.

'Точно. Гуманист'

Два вожака снова сидели за столом, попивая пиво, и вели неспешную беседу с глазу на глаз. Маляренко рассказывал Степанову гораздо более подробную версию своей эпопеи, начиная с перехода и заканчивая возвращением, а губернатор делился достижениями здесь. В Крыму.

Впрочем, о группе Шабельского Иван умолчал и на этот раз.

В Крыму дела обстояли… по-разному. Были проблемы, в которые Ваню уже потыкали носом. В основном в социальной сфере, но были и успехи. Идея Бориса об Университете состоялась, благодаря посылке из прошлого. И хотя отношения с северянами и Новоградцами оставляли желать лучшего, но…