Андрей Валерьев - Форпост (Тетралогия)

Пленные тихонечко заскулили и стали отползать, Юра на это никак не отреагировал — его мутило, но он пока держался.

Полуобморочное состояние отпустило офицера через минуту. Не глядя на дело своих рук, Николай просто перешагнул через тела и направился к сидящему невдалеке мужчине в остатках дорогого костюма. В груди у вождя хрипела и выла ненависть. Ненависть к этому сытому подонку, который заставил его стать палачом.

"Сука. Убью. Сука".

Позади вождя, помахивая дубиной, топал Иван. Справа, подняв тяжёлое копьё, которым он обычно бил сайгаков, заходил Юра-длинный. Слева, взвешивая на ладони булыжник, Юра-толстый. Звонарёв выдернул дротик из тела погибшего и двинул следом.

"Блиииин! Да что это с ними? Они не поняли, кто я?"

Уверенности в благоприятном исходе дела уже не было, но, собрав всю волю в кулак, Романов поднялся навстречу.

— Привет, давайте знакомиться. Я — Володя, — молодой мужчина, приветливо улыбаясь, протянул Николаю руку. — Это я Марию к вам прислал. Вместе мы справились.

Перед носом у Романова что-то мелькнуло, и он потерял сознание.

— Какого?! — Николай, с ножом в руке, круто развернулся к Ивану. Тот стоял, бросив дубинку и криво морщась, и держался рукой за бок.

— Коля. Можно я присяду?

Вождь машинально кивнул, и Маляренко со стоном повалился на землю. Болело всё. Особенно странно, что болели даже волосы на голове — ветер шевелил их, и от этого у Ивана из глаз сыпались искры. Так плохо ему не было никогда.

Посмотрев на избитого и обессиленного друга, Коля сдулся — вся злость на Володю куда-то испарилась. Ярость сожрала все эмоции — в груди была пустота, а в голове — ни одной мысли. Офицер спрятал складешок в карман и, едва волоча ватные ноги, побрёл к посёлку.

— А с этими чего? — Юра, растеряно глядя на сгорбленную спину вождя, показал на своих подопечных. Бывший мелкий чиновник, командированный на Дальний Восток и "залетевший" хрен знает куда, с ужасом представил себя на месте вождя. Добивать пленных ему категорически не хотелось. Не палач же он!

В совершеннейшей панике Юра снова посмотрел на сидящих доходяг.

— Чё делать-то, а?

— Да делайте, что хотите, — даже не обернувшись, вяло отмахнулся вождь.

Звонарёв упорно молчал и ни во что не собирался вмешиваться.

Маляренко, страдальчески покряхтев, привёл себя в более или менее вертикальное положение и принялся раздавать команды:

— Да брось ты их! Никуда они теперь не денутся! Сходи-ка лучше за лопатой.

Доходяги вздрогнули, а Юра облегчённо выдохнул и порысил за инструментом.

— Сергей Геннадьевич, будьте добры, свяжите чем-нибудь этого, — Иван мотнул головой в сторону Володи, — и ступайте в посёлок. Успокойте женщин и присмотрите за Николаем.

— А ты смотайся к ручью — девку приведи. Да аккуратно! — Маляренко через силу ухмыльнулся и подмигнул Юрке-длинному. — Мало ли. Вдруг заразная.

Студент с серьёзным видом кивнул и, не спеша, направился к ручью. Впрочем, как потом иронично заметил Ваня, с каждым шагом его скорость увеличивалась вдвое, и уже через сотню метров изголодавшийся по женскому телу парень нёсся во весь опор. В темноте он не смог как следует рассмотреть девчонку, но она явно была молодая и стройная, а Иван Андреевич только что ему её подарил. Йес!

Юрка прикинул оставшееся расстояние и поднажал ещё.

Отрядив пару побитых и истрёпанных мужичков сдирать с погибших обувь и одежду поцелее, Маляренко лёг в траву и, глядя на белые пушистые облака, неторопливо проплывающие в небе, предался размышлениям. Собственная вспышка гнева его изрядно напугала и удивила. Такого с Ваней прежде не случалось. Мужчиной он был серьёзным, немногословным и обстоятельным.

"Нет, ну бывало, конечно, раздражение… то… сё…Но… Иван Андреевич! Вы же, млять, млять, млять, ВСЕГДА свои эмоции контролировали! Что со мной? Зверею, что ли?" — Маляренко поднёс к лицу ладони. Кровь уже засохла и кое-где обсыпалась.

А пальцы не дрожали. Совсем.

На полпути назад он встретил Юрия, вышедшего из рощи с лопатой наперевес. За ним в полуобморочном состоянии шла Алина. Увидев мужа, женщина разрыдалась. Иван, наплевав на свой внешний вид, обнял жену и ласково шепнул на ушко:

— Может, в баньку?

Как оказалась, баня была не только растоплена, но и занята. Оценив состояние Николая, Звонарёв велел бабам в темпе нагреть воды и спровадил туда подавленного вождя. Следом нырнула Ольга, так что мылся Коля долго. До тех пор пока обозлённая Алина внаглую их оттуда не выперла.

Мясная похлёбка, приправленная душистыми травками, была чудо как хороша! Свежевымытый Иван с удовольствием навернул полкотелка. Организм, после такой встряски, подумал и потребовал ещё. Иван со своим организмом согласился и попросил добавки. Алина встрепенулась. Её любимый защитник хотел есть!

Алине всегда нравилось кормить своих любимых мужчин. Сначала это был папа, которому маленькая Алечка, вместо улыбающейся мамы, наливала суп. Потом это был муж, погибший через год после свадьбы, потом, случалось, она кормила Лёшу. Больше всего ей нравилось смотреть, как ест её Ванечка. Всегда молча. Всегда неторопливо. Всегда глядя в невидимую точку где-то за горизонтом. Почему-то от этого вида у неё по спине бежали мурашки, а сердце начинало стучать в два раза сильнее.

— Ну что, дорогой, — Ваня пристально посмотрел на друга. — Очухался?

Коля кивнул, проводив взглядом последнюю женщину, за столом остались только мужчины.

— А Юрка где?

— За Машей отправил, думаю — не скоро вернётся.

Мужики понимающе усмехнулись.

— Доходяги копают. А этот, умник, связанный так там и валяется. Велел его не трогать. Потолковать с ним хочу. Занятный чувачок. Веришь-нет, нутром чую — что-то тут не то. Не всё так просто.

Николай закрыл глаза и задумался. Над столом повисла тишина. Вождь мыслил.

— Второй раз спасибо тебе говорю, Иван Андреевич, — офицер открыл глаза. — За то, что не дал вконец озвереть. Прости, что взбеленился, что бросил вас там и ушёл.

Коля неловко, не глядя ни на кого, выбрался из-за стола и на полном серьёзе в пояс поклонился Ивану.

У Маляренко от неожиданности чуть челюсть на стол не упала. Такой патетики от Николая он никак не ожидал. В "офисе" повисла гробовая тишина.

— Кхмм! — Звонарёв громко прокашлялся. — Я так думаю, что победу стоит отметить.

На столе сама собой материализовалась пузатая бутылка коньяка. Все выпучили глаза.

— Откуда, Геннадьич?

— Ермаковская заначка. Последняя.

— Никогда коньяк не пробовал.

— Цыц, молодой!

— Оляяя! Рюмки!

— Ну что, мужики, за Победу!