Андрей Валерьев - Форпост (Тетралогия)

"Мдааа, Вовка, спасибо тебе!" — Иван не верил своим глазам — рядом с неказистым серым глиняным домишкой Звонарёва гордо высился тёмной деревянной крышей настоящий коттедж! С деревянными полами! С открывающимися окнами и с маленькой чугунной печкой. Это было как в сказке. Целых три маленьких комнаты сказок.

Весь торжественный момент новоселья скомкал Бим, ужом пролезший вперёд хозяйки и первым заскочивший в дом.

— Ну, не кошка, ну и что! — Рот у Алины растянулся до ушей. Бабы оттеснили мужиков и тоже ломанулись в дом. Из открытой двери неслись дружные ахи, охи и заливистый лай пса.

— Похоже, дом-то одобрили. — Маляренко удовлетворённо уселся на кухне.

— Большое дело сделали, Иван Андреич. — Звонарёв уселся рядом. — Очень большое. Надо подумать, где смолы взять. Крышу просмолить дополнительно. Что-то не верю я этому морению. Или из глины черепицы понаделать. Тут тебе ещё один сюрприз нарисовался.

— Да? — Иван заинтересованно обернулся. — Это какой же?

— Помнишь, ты мне показывал крепления на крышках ящиков? И говорил, что это щиты, мол?

— Ну.

— Взялся я за швейную машинку. Собрать решил. А там только два листа инструкции. А остальное — про мебель. Из этих ящиков можно два шкафа собрать и два сундука. И два табурета. И даже маленький столик. Вот так вот!

"Предусмотрительные, собаки!"

Маляренко ошарашено покрутил головой.

— А тот чёрный ящик, весь закрученный шурупами, я и не открывал ещё. Как ты и велел.

Иван хлопнул себя по лбу.

— Блин! Точно. Я с этим домом о нём и забыл уже.

Маляренко подскочил и направился к звонарёвскому дому, временно превращённому в склад. Из коттеджа выглянула неимоверно довольная Алина и призывно протянула руку.

— Не сейчас, дорогая!

Почему-то последнее слово получилось немного иронично.

Из этого последнего ящика Иван успел вытащить лишь коробочку с письмом. Содержимое письма Иван честно постарался выкинуть из головы и забыть, а само оно вместе с коробочкой давным-давно закопано в дальней роще. Кроме того почтового ящика, в коробке были три отдельных сундучка, и Иван их тогда так почему-то и не открыл. Из трёх сундучков, два были с замками, а один — самый легкий — просто зашуруплен, и Маляренко решил начать именно с него. Внутри оказались… часы. Обычные, очень похожие на старые часы с кукушкой, что видели на даче у деда. Даже гирьки — и те похожи. Ещё там лежали два ключа и короткая инструкция, опять-таки на двух языках — русском и китайском.

"Заводить один раз в сутки".

Хронометр впечатлял. Он был полностью покрыт каким-то составом, очень гладким на ощупь. Как ни пытался Иван карябнуть ногтем поверхность — у него ничего не получилось.

Ваня повертел в руках ключи.

"Ну, давай посмотрим".

Мысленно следующие десять минут Иван провёл в Монте-Карло и Лас-Вегасе. В одном сундучке оказались золотые украшения: цепи, цепочки, кулоны, браслеты и кольца. И сотня здоровых золотых монет, украшенных смутно знакомым гербом.

Маляренко пригляделся — ну точно, на тяжёлом золотом кружке был отчеканен двуглавый орёл. На обратной стороне монеты красовался затейливый иероглиф.

"Забавно! Ну, а тут у нас что?"

Во втором сундучке оказался почти такой же набор, но из серебра. Правда, монеты там были разные — большие, как и золотые, поменьше и совсем мелкие, вроде копеек.

"Мда…"

В глубокой задумчивости Маляренко запер оба ящика, спрятал ключи в карман и отправился на новоселье.

Три одинаковых комнатки по двенадцать квадратных метров Маляренко поделил просто. В одну заселился он сам, в другую — Юра с Настей, у которой уже прилично выпирал живот, третью заняла Машка, а также несколько ящиков и бочонков. В доме Звонарёва жил он сам с Ксенией, студентки и Алла с Леной. Таким образом, "на улице" не осталось никого.

Прошло почти два месяца после возвращения Ивана в посёлок. Название ему так и не придумали, просто называя "посёлком". Жизнь устаканилась и текла спокойно, размеренно. Каждое утро Иван, как и в прежней жизни, "ходил на работу" — то есть, ездил на рыбалку. Юрка занимался солью и охотой, а Звонарёв мастерил мебель и прочую мелкую ерунду. Женщины тоже распределили между собой обязанности, и в результате у каждого оставалось по три-четыре часа свободного времени. Снова, как и прежде, начались песни у костра и танцы по вечерам. От ушедших куда-то на юг Лужине с его ребятами не было ни слуху — ни духу. Перед уходом Юра попытался разузнать, где они живут и как их, "если что", найти, но получил в ответ тяжёлый взгляд Сергея и информацию о том, что их "если что, самих найдут".

В то утро Иван поехал на пляж в одиночестве. Настя что-то прихворнула, и Алина осталась хлопотать по дому вместе с Машей. Они, к удивлению Маляренко, по-настоящему сдружились. Внешне было трудно найти столь непохожих женщин. Алина — миниатюрная тёмной шатенкой, а Мария — во-первых, на голову выше Альки, а во-вторых, настоящая природная блондинка с оч-ч-чень выдающимися достоинствами. Да и разница в возрасте — почти восемь лет. И всё равно много вместе пережившие женщины стали "не-разлей-вода".

Маляренко неторопливо крутил педали, размышляя о женской дружбе вообще и об Алине с Машей, в частности. Дорогу он знал прекрасно и ехал, на автопилоте, петляя между "клумбами" и совершенно не глядя по сторонам. Да чего там — он даже вперёд-то толком не смотрел. Подъезжая к пляжу, Иван привычно, на ходу, соскочил с велосипеда и только тогда с удивлением обнаружил, что пейзаж-то сегодня какой-то другой. Сначала он ничего не понял, Маляренко просто стоял, бездумно пялясь в море. С морем было что-то не то.

— А-а-а-а-а-а-а! — Бросив к чёрту велик, Иван кинулся к воде. Там, всего-то в двух сотнях метров от берега величественно плыл большой белоснежный корабль. — А-а-а-а-а-а-а! Я здесь! — Иван прямо в одежде заскочил в воду и быстро выбрался на камни.

Через минуту оравший изо всех сил Маляренко сорвал горло и заткнулся.

Корабль не плыл. Он дрейфовал. Немного успокоившись, Иван чётко разглядел распахнутую дверь на надстройке и разбитые окна. В кораблях Ваня не разбирался, но мог отличить авианосец от буксира. То, что он сейчас наблюдал, больше всего походило на прогулочное судно. На таком он как-то раз, в далёком детстве, вместе с мамой катался по Чёрному морю. Слабо покачиваясь на волнах, судно медленно дрейфовало мимо Вани.

— Не. Это не морской корабль. — Юра авторитетно перекрыл возбуждённый гул столпившихся на берегу женщин. — Это вообще — речной трамвайчик. Ну, может, чуть больше чем трамвайчик. Но точно речной. У нас по Оке точно такие плавали.

Хотя в родном городе Ивана с реками, озёрами и кораблями была большая напряжёнка, но сейчас, на трезвый взгляд, Маляренко и сам понимал, что он слегка погорячился, обозвав это полузатопленное корытце кораблём. Так, кораблик, метров тридцати в длину с двухэтажной надстройкой. А верхний этаж у него — вообще… тут Иван замешкался, подыскивая определение… накрытая крышей открытая палуба, вот!