Михаил Михеев - Песец подкрался незамеченным

В свою очередь Ковалев был недоволен тем, что пока его не было (почти два месяца дома и по две недели на броски туда и обратно) здесь не мычали и не телились. То есть занимались чисто административной рутиной, безо всяких активных действий. И того, что флагманского корабля, равно как и комфлота не было на месте, по мнению Ковалева, ничуть их не извиняло. В конце концов, три линейных корабля даже без поддержки могли легко захватить любого соседа. Возникал логичный вопрос: чего ждете-то? Все равно рано или поздно действовать придется — так почему не сейчас? Словом, выпили, поругались, еще выпили, помирились и начали уже всерьез обсуждать дальнейшие шаги.

Вообще, как оказалось, не так уж и запущено, как подумал было Ковалев вначале. Его товарищи отнюдь не сидели сложа руки — сейчас на орбите в пожарном порядке строился новый док — не то чудо инженерной мысли, каким являлись доки имперской постройки, но все же вполне серьезное сооружение, рассчитанное на текущий ремонт кораблей крейсерского класса. Это радовало — теперь хоть не надо из-за каждой мелочи гонять корабли к Земле.

Ну и еще, вместо так любимых Ковалевым силовых акций они провели несколько акций дипломатических. Это значило, что к центральной планете государства подкатывал линкор и, деликатно поводя орудиями, выходил на связь с правительством планеты. Пока флот этой самой планеты изображал активные действия, тем не менее не пытаясь приблизиться к вежливо-наглому визитеру на дистанцию, на которой его орудия смогут до них достать (они, как правило, были в зоне поражения с самого начала, только не знали этого, что, безусловно, спасло многих от инфаркта), с линкора шла передача, в которой красивая девушка (догадайтесь с трех раз, кто) зачитывала предложение добровольно вернуться под юрисдикцию империи. Никакими санкциями не грозили, но сам вид грозного корабля внушал почтение. После этого давалось время на обдумывание, и линкор так же спокойно и неторопливо, как и пришел, покидал систему. За время отсутствия Ковалева, таких визитов вежливости было совершено аж восемь, так что соратники адмирала отнюдь не дремали и, пока он дома занимался своей личной вендеттой, провели время с куда большей эффективностью.

— Ну, и сколько из них дали ответ? — с интересом спросил Ковалев.

— Да все, — пожал плечами Шерр.

— Дай догадаюсь. Все вроде как согласны, но выставляют кучу условий о сохранении собственной администрации, собственной валюты, собственных законов и собственной экономической политики?

— Ну да. Там еще кое-что, по мелочи…

— Семеныч, это тебе ничего не напоминает? — повернулся Ковалев к Шурманову.

— Как же, как же, напоминает, — зло улыбнулся Шурманов в ответ. — Прибалтика, конец восьмидесятых. "Пусть государство нам помогает, пусть государство нас защищает, а в остальном мы сами по себе".

— Ну а раз так, то… Поступим с ними так же, как следовало тогда поступить с прибалтами. В смысле, врежем из чего-нибудь тяжелого, а потом рассчитаем, как у Высоцкого. Помнишь?

— "Первый — шаг вперед и в рай"? Помню, конечно. Кстати, а почему ты так прибалтов не любишь?

— Во-первых, их мой дед не любил. У него перед Отечественной там брат служил — так их в первую ночь войны всех местные перерезали. Дед их ненавидел с тех пор. Немцев не любил, но уважал, а этих просто ненавидел и презирал. А во-вторых, именно с них к нам вся зараза идеологическая шла. Пятая колонна недоделанная, одно слово. Ну и потом, мне, если честно, очень охота всегда было поинтересоваться: а какую компенсацию русские могут получить за зверства латышских стрелков в Гражданскую? Кстати, я и поляков за это не люблю…

— Ясно все с тобой, — понимающе кивнул Шурманов. — Значит, как прибалтов?

— Ну да. А начнем мы, пожалуй, вот с этих, — Ковалев включил голографическую карту. — Я еще когда мы сюда из дому возвращались долго думал, и решил, что с них и начнем.

— А почему именно с них, — спросила Дайяна. — Насколько я разбираюсь в тактике, а я, поверь, разбираюсь, бить их не слишком удобно, да и оборонять потом, если честно, тоже. Слишком далеко от нас, слишком много сильных соседей, а они ведь перед лицом угрозы и объединиться могут.

— Перед твоим братцем ведь не объединились, — беспечно махнул рукой Ковалев. — А и объединятся — нам же лучше. Не надо будет за каждым флотом в отдельности по всему космосу гоняться, всем разом головы оторвем — и делу конец.

Дайяна в сомнении пожала плечами, но спорить не стала — мощь имперских кораблей она уже как-то испытала на собственной шкуре и не сомневалась, что равного противника им в обозримой части галактики нет и не предвидится. Другое дело, что она все равно не понимала, по какой причине Ковалев выбрал эту ничем не примечательную республику — звезда не отшибе, единственная обитаемая планета, с точки зрения экономики — ноль без палочки, флот — тоже барахло, пара крейсеров, давным-давно устаревших даже с точки зрения местной невзыскательной публики. Словом, не видела она выгоды в действиях адмирала. Впрочем, Ковалев, видя ее метания, пояснил:

— Взгляните-ка сюда, пожалуйста, — он ловко увеличил голокарту, выделив владения намеченной жертвы. — Вас это ни о чем задуматься не заставляет?

— Да нет, вроде, — Шерр, похоже, был в недоумении, Дайяна и Шурманов — тоже. — Самая заурядная система.

— Система, может, и заурядная. А вот государство — явно нет. Смотрите сюда. У них одна, понимаете, ОДНА планета. Никаких особых достижений ни в науке, ни в экономике. Слабая армия, вшивенький флот… Любому соседу они на один укус. И все-таки они существуют, хотя, по всем канонам, их должны были слопать вечность тому назад.

— Может, они — как тот неуловимый мститель, на фиг никому не нужны?

— Семеныч, ты сам-то веришь тому, что сказал? Людям, может, и не нужны, хотя, насколько я знаю, еще ни один человек не отказался от того, чтобы подгрести что-либо под себя на халяву. Но допустим… Пока только допустим, что их оставили в покое из соображений большой политики, нам неведомых. Однако почему их не слопали чужаки?

— Может, потому, что это означало бы войну со всеми окрестными человеческими государствами?

— И это возможно. Предположим, что чужаки элементарно опасаются, что перед лицом внешней угрозы люди все же объединятся и начнут ставить раком всех подряд. Кстати, вполне возможно — то, что перед лицом внешней угрозы человечество объединялось, случалось в истории неоднократно, прецедентов хватает. И то, что соседям при этом наваляют, не деля на правых и виноватых, тоже возможно. Но вот как объяснить тот факт, что этому государству принадлежат ДВЕ системы? И никто не может сказать, для чего им вторая, которую они, кстати, защитить, если что, никак не смогут.