Михаил Михеев - Песец подкрался незамеченным

Даже хорошо, что русские так доверчивы. Всю историю их использовали, и вот теперь, когда им выпал такой шанс, нашелся ОН, патриот своей страны и всей Европы, офицер и разведчик, перед которым Джеймс Бонд — младенец, который вошел в доверие, сумел проникнуть не просто на корабль, но попасть в элиту. Он сумел обмануть не только их, он сумел обмануть их проклятую гипнотизирующую машину. Вот еще одно доказательство превосходства истинного европейца перед этими дикарями — на них-то все действует и все они теперь рабы этого доктора. Добровольные рабы — тот приказ, который вложен в их головы, совпадает с их истинными устремлениями, с их желанием создавать империи и жить в них. Наверное, не будь гипноза, они пошли бы и добровольно. Рабы, вечные рабы, судьба которых быть рабами. Иное дело ОН и разве тот факт, что у него обнаружились сверх способности, не доказательство избранности его расы, великой европейской нации вообще и его народа в частности…

Но все потом, потом. Сейчас пока еще не время действовать, сейчас надо доказывать свою лояльность. Мало ли, что они не знают, кто он, считают его своим — они не дураки. Наверняка есть своя контрразведка и свои палачи, которые должны избавляться от скрытых врагов. Никто о них не слышал, но ведь просто не может быть того, чтобы они не предусмотрели возможность предательства. Шерр — идеалист, фанатик и теоретик, но русские… Подозрительность у них в крови, она не мешает им быть наивными, но стукачи наверняка есть… Странное сочетание…

Однако тут его мысли были прерваны. Линкор несколько раз чуть заметно колыхнулся — отдача от орудийных залпов чувствовалась несмотря на чудовищную массу. Минуту спустя на экране тактического компьютера вспыхнул приказ, а еще через пять минут он уже сидел в кресле десантного бота среди таких же как он солдат, напоминающих металлические статуи. Последним вошел Ковалев, сел в пилотское кресло и преувеличенно спокойным голосом сказал:

— Ну что, мужики, поехали.

«Похоже, злость скоро станет для меня нормой», думал Ковалев, усердно улыбаясь. С каждой секундой это давалось ему все труднее и, наверное, скоро гримасу на его лице перестанут принимать за улыбку и начнут воспринимать, как оскал, но пока что он держался. Политика, мать ее за ногу, для серьезного разговора еще не время. Приходится старательно улыбаться этим придуркам, одетым в какое-то подобие тог а-ля античность и изображающих из себя то ли римских сенаторов на отдыхе, то ли греческих педиков. А может, то и другое вместе, Ковалеву было уже плевать — шок первых минут разговора прошел и на него накатила холодная ярость, не затмевающая сознание, а, напротив, заставляющая быстро и четко принимать решения. И решение должно было быть максимально жестким, даже жестоким, иные к данной ситуации и к данным людям не подходили в принципе. Да и вообще, подобные решения свойственны любому солдату любой империи, ибо ЕЖИ ЕДЯТ МЯСО!!! [16] Кому интересно — по той же ссылке, что и в первый раз.

А ведь как все хорошо начиналось. Имперская эскадра вломилась в систему и сотворила там примерно то, что делает слон в посудной лавке. Впрочем, для этого не требовалось ни ума, ни фантазии — противник был как раз того уровня, чтобы без лишнего риска обкатать экипажи в условиях, приближенных к боевым, а заодно потренироваться в стрельбе по тарелочкам. Собственно, стрельбы по тарелочкам была в данном случае не совсем метафорой — часть кораблей противника имела характерную дисковидную форму. Шерр рассказал, а компьютер линкора подтвердил, что лет за триста до развала империи одно время была мода на строительство таких кораблей. Страшно было даже представить, из какой седой древности или, скорее, с какого набитого устаревшей и списанной техникой корабельного кладбища выплыли эти мелкие монстры. Мелкие потому, что самый большой из дисков был по размерам меньше эсминца и вряд ли мог оказаться серьезным противником. Так, в принципе, и вышло. И сражение напоминало даже не избиение младенцев, а падение гири на стеклянный аквариум. В смысле «бам-м — и вдребезги». И рыбки на полу…

Вообще, когда абордажная группа притащила на флагманский линкор капитана подбитого корабля, аж целого крейсера по классификации его бывших хозяев, все были самую малость, совсем чуть-чуть удивлены. От экипажа столь свирепо сражавшегося корабля ожидали если и не попытки взорвать корабль вместе с абордажной группой, то хотя бы засады с целью взять заложников. Взрыв корабля, впрочем, был невозможен физически — сразу после того, как имперские корабли приблизились, а защитное поле «Адмирала Крузенауцера», как назывался корабль противника, исчезло, «Удар» немедленно накрыл его полем подавления. Теперь никакая ядерная или термоядерная реакция на корабле была невозможна в принципе, а обычной взрывчаткой такую громадину подорвать было, мягко говоря, затруднительно. Правда, оставались еще аварийные энергонакопители, но емкость их даже на имперских кораблях была недостаточна для того, чтобы их взрыв представлял серьезную опасность. Ковалев не без основания рассудил, что на том убожестве корабельной архитектуры, которое они берут на абордаж, ситуация с запасами энергии еще хуже и ожидать следует скорее перестрелки и рукопашной, чем единомоментного уничтожения всех и вся.

Абордажники, грохоча тяжелыми доспехами, прошли тогда по всему крейсеру, не встретив ни малейшего сопротивления. Команда при их приближении просто разбегалась. Позже, уже допрашивая капитана, чудом уцелевшего при уничтожении ходовой рубки (он предпочел командовать боем из хорошо, по местным меркам, бронированной боевой рубки, на мостике и в ходовой рубке находились только несколько человек, погибших при попадании снаряда), свежеиспеченные имперцы выяснили интересный факт. Оказывается, в той системе, из которой прибыла эскадра, за сравнительно небольшой промежуток времени произошло не только падение технологического уровня цивилизации. Превратилась в легенду и сама империя, а имперские солдаты стали героями сказок и баллад. Страшных сказок, которые не рекомендуется рассказывать на ночь. Первоначальным источником этого, конечно, была пропаганда, проводимая сепаратистами во время развала империи и направленная на укрепление новой власти, но, как это часто бывает, впоследствии сказки пошли в свободное плавание и, наоборот, не позволили об империи забыть. И был еще один интересный побочный эффект.

Если человеку с детства что-то внушать, то даже когда он поймет, что это сказка, что-то в его голове все равно останется. И каждый, кто входил в экипаж «Адмирала Крузенауцера», в детстве слушал сказки про непобедимых и жестоких имперцев, этаких кащеев бессмертных конвейерной сборки. А лет за десять до появления на звездных трассах Ковалева со товарищи легенда внезапно получила подтверждение — из глубин космоса явился какой-то имперский корабль. Судя по описанию, это был эсминец, довольно старой модели и сильно потрепанный. Его уничтожили, благо смогли застать врасплох, но прежде он успел разнести в щепки авианосец, превратить в нечто не подлежащее восстановлению линкор и почти отбился от насевших на него крейсеров. Если бы не три линкора личной гвардии Диктатора, подоспевшие к месту боя, он бы смог уйти, но против объединенного залпа трех тяжелых кораблей его защита не плясала и эсминец разнесло в пыль. Однако его опознали, как имперский корабль — когда он пытался установить связь, то использовал старые имперские коды и частоты. Конечно, информацию попытались засекретить, благо принимать сообщения по грависвязи могла единственная станция, находящаяся под личным патронажем Диктатора, однако шила в мешке не утаишь. Пошли слухи и семена паники упали на хорошо унавоженную почву — с тех пор имперцев, оказавшимися вполне реальными, стали по настоящему бояться.