Андрей Ливадный - Автономный режим

Дитрих сразу понял, о чем пойдет речь.

Единственным космическим объектом, периодически приближающимся к системе «Танаис», была комета Мальцева, названная по фамилии обнаружившего ее пилота.

Темное, ничем не примечательное небесное тело не представляло интереса либо угрозы. Сцементированные льдом астероиды образовывали крупное ядро, за которым тянулся шлейф мелких обломков, газа и пыли. Траектория эллиптической орбиты, по которой двигалась комета, огибала звезду, расположенную в пяти световых годах от «Танаиса», затем уходила во мрак пространства. Комета тщетно стремилась вырваться в межгалактическую пустоту – под воздействием сил гравитации ее скорость падала, и она постепенно поворачивала назад, вновь устремляясь к звезде.

В апогее орбиты, двигаясь с наименьшей скоростью, комета Мальцева проходила всего в двух миллионах километров от «Танаиса».

Звезда, вокруг которой обращалась комета, не имела планет, лишь три пояса астероидов располагались на орбитах ничем не примечательного светила.

В период строительства космической станции кольца обломков тщательно исследовали, но не обнаружили каких-либо следов деятельности разумных существ.

– И что ты хочешь? – спросил Дитрих, мельком взглянув на объемное изображение.

– Разреши патрульный вылет, – попросил Хорватов.

– Зачем? Сканирующие комплексы держат комету в прицеле. Сигнатуры в пределах допустимых погрешностей.

– Знаю. Мне бы молодых пилотов в деле проверить. Тернова и Зотова.

Дитрих на мгновение задумался, затем кивнул:

– Мысль неплохая. Конечно, погружения в гиперсферу не рекомендованы, но поддерживать боевую форму необходимо. Академия – это хорошо, но полетную практику ничто не заменит. Действуй. По возвращении доложишь.

Ночью Дитриха мучили кошмары.

Давние, казалось бы залеченные временем душевные раны вдруг начали кровоточить.

Ему снилось, что он вновь находится на боевом мостике фрегата «Апостол» – травматические воспоминания, по непонятной причине вдруг вырвавшиеся на волю, захлестнули рассудок.

Бой Элианской эскадры с флотом механоформ происходил в скоплении О’Хара больше десяти лет назад.

Образы той чудовищной схватки взрывались, разлетаясь осколками воспоминаний, ранили душу, заставляя Дитриха вздрагивать во сне. Лица погибших друзей виделись как живые…

…Он проснулся в состоянии шока, не понимая, где находится, полностью утратив связь с реальностью.

«Я на борту «Танаиса». Прошло двенадцать лет…» Помутившийся взгляд постепенно вбирал знакомые детали обстановки просторного жилого отсека.

Горло сжал спазм. Перед мысленным взором медленно таяли очертания окутанного декомпрессионными выбросами «Апостола», движущегося параллельным курсом с уничтоженным фрегатом «Раптор».

Встать удалось с трудом. Вернулось уже позабытое ощущение фантомной боли. Дитрих не любил вспоминать год, проведенный в госпитале, ампутации, затем длительный процесс восстановления – ему имплантировали протезы обеих рук и правой ноги. Потребовалось немало времени, прежде чем разум сжился с заменой, научился управлять биокибернетическими устройствами.

Он поставил перед собой цель – вернуться в строй – и добился ее. Получив назначение на «Танаис», Дитрих начал новую жизнь, полностью отдав себя грандиозному проекту.

Постепенно вспышки травматических воспоминаний становились все реже, затем он окончательно сумел подавить их, вернуть ощущение полноценной жизни. Так что же вдруг случилось теперь?

Неверный шаг едва не стоил ему потери равновесия.

Проклятие! Как будто заново учусь ходить! Дыхание участилось, на лбу выступили капельки пота.

«Спокойнее…» – он попробовал еще раз и, вопреки настороженному предчувствию, уверенно дошел до двери смежного отсека.

Плеснув в лицо холодной воды, Дитрих взглянул в зеркало.

«Неважно выглядишь», – мысленно обратился он к собственному отражению.

Где причина? Что разбередило старые раны, спровоцировало внезапный приступ?

Кожу вдруг стянуло мурашками. Обрывки кошмарного сна еще кружили в сознании, он попытался удержать их, осмыслить, но не сумел – образы стремительно тускнели, они принадлежали прошлому, все давно отболело.

Дитрих постепенно пришел в себя, начал анализировать пережитые ощущения.

Что спровоцировало кошмар? Ему казалось, что память вывернуло, будто мешок, вытряхнув осколки событий, и беззащитный во сне рассудок сам выбрал из груды причудливо перемешанных воспоминаний болезненную тему.

«Попытка воздействия?» Мысль послужила сигналом тревоги.

Он вздрогнул, отвел взгляд от зеркала. Внутренняя мобилизация протекала мгновенно.

– Дежурный!

– Галактлейтенант Верхолин на связи!

– Как обстановка?

– Все в штатном режиме.

– Денис, как себя чувствуешь? Неосознанная тревога, галлюцинации?

– Все в порядке, командир. Ничего подобного не ощущаю!

Дитриха не успокоил его ответ.

– Поднять резервную смену мнемоников! Задействовать процедуру экстренного контроля ключевых кибернетических систем! Произвести полное сканирование окружающего пространства по сфере! О результатах доложить!

Отдав распоряжение, командир «Танаиса» вернулся в центральное помещение отсека, взглянул на скомканную постель.

Рефлексия – худший враг мнемоника.

Внезапно заработал коммуникационный канал внутренней связи. Для доклада группы, поднятой на усиление, слишком рано. Дитрих сел в кресло, сухо ответил:

– Слушаю.

– Командир, у меня ЧП! – В голосе галакткапитана Пахомова звучало злое недоумение.

– По существу, Паша!

– Массовая драка, – доложил галакткапитан. – Весь личный состав! Пятьдесят человек! Словно вспышка безумия!

Подобных происшествий в многолетней истории «Танаиса» еще не случалось. Слишком строгий отбор проходили офицеры перед назначением.

– Пострадавшие? – одеваясь, уточнил Дитрих.

– Серьезных травм нет. Ссадины, ушибы, пара вывихов.

– Зачинщиков выявил?

– Пока нет. Молчат.

– Буду у тебя через пять минут! Провинившихся изолировать! Паники не допусти!

– Какая паника?! – В голосе Пахомова отчетливо прозвучала непонятная, не свойственная для него озлобленность. Настолько не похоже на галакткапитана, что тревога только усилилась. Фрайг побери! Что же происходит на станции?!

– Держи себя в руках, Павел. Разберемся.

Разбираться пришлось долго.

Участников драки, вспыхнувшей в жилом секторе, Дитрих опрашивал по одному. Пахомов вопросов не задавал, сидел молча, слушая сбивчивые показания подчиненных.

Картина происшествия выглядела абсурдно.