Андрей Буторин - Осада рая

— Но-но!.. — отступил еще на пару шагов дылда, невольно прикрыв лицо рукой. — Ишь, размахался!.. Я же говорю, дикарь… — По взгляду чувствовалось, что испугался охранник по-настоящему. Однако, чтобы не терять, видимо, достоинства окончательно, перед тем как ретироваться, он выплюнул: — Короче, я тебя предупредил… На первый раз прощаю, но еще раз приказ во время боя нарушишь — доложу Далистянцу, так и знай!

— Да хоть Ярчуку докладывай!.. — буркнул Нанас, снова забрасывая за спину автомат. Если до этого момента настроение у него было просто отвратительным, то теперь оно стало хуже рыбьего жира, случайно выпитого вместо воды в жаркий полдень. Даже по-настоящему затошнило от омерзения.

«Нет, надо было послушаться Надю и уезжать отсюда сразу, — подумал он с мысленным стоном. — По крайней мере мы были бы с ней вместе… А для остальных, похоже, я так и останусь навсегда дикарем!..»

Он поймал себя на мысли, что даже сейчас, когда вокруг города несущие смерть враги, ему очень хотелось туда — за стены периметра, на свободу… Но Надя была здесь, и даже если бы она согласилась сейчас отправиться с ним, то сам Нанас ни за что не пошел бы на это. Самое малое, по двум причинам: во-первых, он не стал бы рисковать жизнью своей любимой, а во-вторых, несмотря ни на что, прекрасно понимал — Наде в этом городе куда лучше, чем где бы то ни было за его пределами. Она была частью мира людей — вот этих умных, умелых и сильных людей. Или, как они еще себя называют, — «цивилизованных». Смешное слово и не очень понятное. Зато он уже хорошо знал и понимал другое слово, которое было этому противоположностью, — «первобытный». А проще говоря — «дикарь».

Похоже, все здесь — ну, или почти все — считали, хоть и не всегда подавая вида, что именно таким является он, Нанас. Даже несмотря на то, что стал Николаем Лопаревым и имеет при себе справку, согласно которой теперь тоже является жителем этого «города-рая». И самое любопытное, что сам он тоже считает себя по сравнению с остальными дикарем, как бы ни пытался казаться другим, как бы ни злился и не обижался, когда ему намекали на это или, тем более, говорили об этом открыто. Но перед собой-то зачем кривить душой? Да, он дикарь. Даже по сравнению с Надей. Или тем более — по сравнению с Надей. Непонятно, чего она вообще в нем нашла? Может быть, девушка все-таки просто жалеет его? Остается с ним из-за того лишь, что Нанас ее спас, помог вырваться из каменного мешка Видяева?.. Да и то сказать — остается!.. Где она? Наверняка встретила куда более интересных, цивилизованных людей и сразу о нем забыла…

Едва успев подумать об этом, он вздрогнул от Надиного крика:

— Нанас! Ну наконец-то я тебя нашла!..

Погруженный в невеселые раздумья, парень даже не заметил, как неподалеку остановился большой автобус, из которого выходили люди — причем, исключительно одни мужчины, сосредоточенные и хмурые. С ними, видимо, и приехала девушка. Теперь она, раскинув руки, со всех ног бежала к нему. И на ее лице светилась такая счастливая, такая искренняя улыбка, что Нанасу стало ужасно стыдно за свои недавние мысли. Он вскочил на ноги и бросился навстречу любимой, а уже через пару мгновений заключил ее в нежные объятия, не обращая внимания на то, что приехавшие мужчины стали на них откровенно, беззастенчиво пялиться.

Пусть! Все пусть!.. Надя была рядом с ним — и больше ничто на свете его не волновало. Пусть таращат глаза любопытные, пусть называют и считают его дикарем хоть все на свете, пусть завтра, а то еще и сегодня придется погибнуть от стрелы варвара — пусть! Главное, что сейчас, вот в этот самый миг, он был по-настоящему счастлив. Все, кроме Нади, кроме его искрящегося чувства к ней, было такой ерундой, такой мелочью, чтобы об этом теперь было даже смешно вспоминать.

— Как ты?.. Где?.. — наконец-то удалось выдавить из себя парню внезапно севшим голосом.

— Я хорошо, у меня все нормально! — чуть отстранившись, заглянула ему в глаза Надя. — Ты-то как? Я слышала, был бой?..

— Со мной все в порядке, — поспешил он успокоить любимую. — Бой был, да… Ну, какой бой — так, ерунда. Варвары прибежали, постреляли легохонько из луков, а мы по ним — из автоматов да пулеметов. Кто жив остался — те сразу дали деру в лес. Вот тебе и весь бой!..

— Ну, стрелой тоже убить могут, сам знаешь.

— Ой, да как они убьют? Ну, разве что тех еще могут, кто с ними внизу дрался. А наш взвод на стене стоял, за железными листами — вон там, видишь? — показал он наверх.

Но Надя продолжала смотреть только на него.

— А ты почему без шапки? — нахмурилась вдруг она. — Зима ведь, простудишься!

Нанас только сейчас вспомнил, что шапку ему сбило во время боя стрелой. Но не говорить же об этом любимой!

— Да обронил где-то, — махнул он рукой. — После найду.

— Нет-нет! Как же после?.. — завертела головой Надя. — Надо прямо сейчас найти. Где ты, говоришь, стоял во время боя? — Девушка перевела взгляд к стене и радостно воскликнула: — Да вон же она, твоя шапка, валяется!..

И не успел юноша ничего предпринять, как Надя уже побежала к чернеющей в снегу матросской ушанке. Но, не добежав до нее, резко остановилась и повернула к нему внезапно побелевшее лицо.

— Это… легохонько?.. — вытянула она в сторону шапки палец, и Нанас даже издалека увидел торчащее из меха оперенное древко. — Это ерунда?.. — Голос ее дрогнул, и она отвернулась.

Проклинающий себя за неосторожность саам бросился к Наде и снова прижал ее к себе.

— Ну-ну… — забормотал он, гладя девушку по спине. — Ничего же не случилось… Это так, на излете уже, меня бы не убило…

— Ага!.. — всхлипывая, проговорила Надя. — Я что, по-твоему, совсем дура?.. Если шапку пробило, то и тебя бы… если бы чуть ниже, то… а если в глаз — наверняка…

— Ну не надо, а?.. — поморщился Нанас, невольно представив, как лежал бы сейчас с торчавшим из глаза оперенным древком. — Не попало же — и ладно!.. Ты лучше о себе расскажи. Куда тебя взяли? Где ты живешь?

Надя помаленьку успокоилась. Нанас, подняв ушанку и выдернув из нее стрелу, водрузил шапку на законное место и повел свою любимую к ящику, на котором недавно сидел. Теперь они примостились на нем вдвоем. Ящик скрипнул, но выдержал.

Девушка вздохнула и принялась рассказывать. Оказывается, ее взяли работать в школу — все-таки знала она много, за годы, проведенные на подводной лодке, прошерстив кучу всевозможной литературы, в том числе и учебной. Да и мичман Никошин, которого Надя называла батей и который фактически в самом деле заменил ей отца, подошел к образованию девочки очень ответственно. Поэтому сейчас она вполне могла и сама делиться полученными знаниями с детьми, тем более что квалифицированных педагогов в городе осталось мало. Но начать занятия она так и не успела. Вчера ей лишь показали место будущей работы, ввели в курс дела, затем поселили в общежитие — в общем, остаток дня пролетел стремительно и незаметно. А сегодня с утра опять завыли сирены, снова объявили боевую тревогу, а следом — и всеобщую мобилизацию. Занятия в школах отменили. Мало того, городская администрация приняла решение собрать всех детей центрального периметра возрастом до шестнадцати лет в одном месте, а именно в здании бывшего спорткомплекса, сочтя риск проникновения варваров в город довольно большим. Защищать одно здание, тем более расположенное в самом центре, было бы все-таки легче. Да и когда дети заведомо под присмотром и в относительной безопасности, то и их отцам — как изначально служащим в охране, так и мобилизованным только что — сражаться с врагом куда спокойней, а значит, и эффективней.