Виктор Виктор Моключенко - Ретроспект. Исток

Лист осторожно отполз от стены:

– Думаю, плесени не будет что разъедать, вон столько стволов на нас нацелено.

Проводник рывком поднялся на ноги, выхватив автомат и рассматривая нацеленное на них оружие.

– Тфу ты, Брама, какого черта?

– Звездочет? Жив прохвост! Тут не особо то и разглядишь, кого нелегкая принесла, смотрю, черномордая харя на нас уставилась, да еще и при оружии, а после последних событий я что-то нервный.

Он закинул автомат за спину и долговцы опустили оружие, сверля Листа подозрительными взглядами.

– Это мой напарник, Лист, живой он оказался – Звездочет поднялся с пола, стряхивая с себя бетонную крошку – мало того, в самый подходящий момент подоспел. У меня патрон в стволе перекосило, то ли патроны гнилые, то ли хрен его знает, снайперы пристрелялись так, что и головы не поднять, а зомби то чалапают, их же только в упор свалить можно.

– Живой? Вот это славно, хоть и подозрительно от чего у него морда такая вся черная? – Брама жестом указал вперед, рассматривая Листа холодным взглядом.

– Не до разговоров нам было, Брама, едва ноги унесли, зомби навалились тучей, да и от «сверхновой» в последний момент в люк сиганули. Кстати, спасибо, что не стали запирать за собой, сдержали слово. Да не косись ты так, голем на руке у него видишь, ты хоть раз выдел выворотников с големами?

Брама отрицательно покачал головой:

– Не видел, только почему твой голем не смог его определить и найти? Вроде бы должен, расстояние всего ничего.

– Должен – проводник пригнулся, проходя вслед за долговцемв узкий лаз ответвления – только не до этого было, да и не станет голем по своей инициативе, без приказа, что-либо предпринимать в отношении другого человека. Они ориентированы в первую очередь на выживание своего носителя, а в остальном полагаются на нас.

– Лист, – позвал сталкера Брама, обходя по краю бурлящую лужу ведьминого студня – так что с тобой приключилось? После всего того что здесь творилось, твое воскрешение из мертвых мягко скажем, подозрительно. Ты пойми правильно, я хочу иметь уверенность, что ты не выворотник, жизнь она ведь дается человеку только раз и мне не хочется очнуться в окружении бездыханных друзей. Были уже случаи.

Брама вошел в тесную комнатушку, по-видимому, бывшей раньше резервным пунктом управления сложной сети катакомб и демонстративно отложив в сторону автомат, уселся на стул черной статуей, освещаемый мерцанием отработанных ртутных ламп. Долговцы расселись кто где, однако оружия не убрали, не спуская настороженных глаз.

– Брама, это что, выездное заседание военного трибунала? Коперник куда запропастился?

– Звездочет, – долговец поднял на него стального отлива глаза – ты успокойся. Я тебя уважаю, но не хочу получить пулю в спину, и никто из моих ребят тоже не хочет. Мы просто хотим услышать правду, знать, как Лист ушел от стаи, которая раскатала бывалого и опытного Рустама под орех. Он сейчас с Коперником почесывает ближайшие ответвления, эти чертовы тоннели ведь никогда толком и не исследовались, за десять лет проведенных в Зоне, сам тут всего в третий раз, кому охота барахтаться в киселе да на кровососа нарваться?

Лист молча вытянул свисающий на шее медальон:

– Ваши големы его определяют?

– Не определяют парень, у нас ведь нет големов, только ПДА, странно, что ты этого не знаешь.

– Ничего странного, Брама, ты про «незабудку» слышал?

– Слышал – кивнул Брама – у нас Памир в нее попал, и ему многое пришлось начинать с самого начала. До пеленок, конечно, не скатился, но вот десять лет как будто наждачкой стерло, пришлось начинать курс молодого бойца самого начала. Ты это к чему? Лист твой, что ли, из-за «незабудки» такой непонятливый?

– В самую точку, я сам его оттуда и вытянул. Но медальон у него как видишь в порядке. Да не косись ты тайком на свой ПДА, возьми в руки и убедись сам.

Брама вытяну из-за нарукавного кармана миниатюрный армейский ПДА и прочитал данные, а потом неторопливо убрал обратно:

– Ну да, есть такой сталкер, но ни имени, ни данных, только позывной «Лист». Странно все это, Звездочет.

– Сам знаю, что странно, фокус в том, что к этому самому медальону нужен высокий код допуска. Настолько высокий, что Лысенко только руками развел, получив отказ и пропустив Листа через инквизиторские тесты Старика.

– Как там Старик? – посветлел лицом напрягшийся Брама – Он врач от Бога, да и человек каких поискать, он меня по запчастям собрал, когда Зона к Периметру отпускать не хотела и на части рвала, и ни слова не спросил, что я там делаю.

– Жив, у них безвесть Кордон прорвала, пришлось ровнять небо с землей спецсредствами, так что там сейчас особистов море. Смекаешь? Старик его первым делом проверил на принадлежность к людям, ведь выворотники как то там отличаются от нас молекулярном уровне, раз распадаются на части после смерти. Хотя живого выворотника еще никогда не получал для экспериментов, а вот их пустышек, оболочек для исследования у военных было предостаточно. Проверить можно, если есть соответствующая аппаратура, существование которой является государственной тайной.

– Ну, если Старик пропустил, тогда все в порядке, медальоны делались на века, оборонка и наука не зря хлеб ест, разрезать цепочку медальона в обычных полевых условиях невозможно. Если было бы возможно, то выворотники, которых Зона через безвесть выворачивает, давно бы всех нас под корень пустили и вырвались за пределы Периметра.

Тощий Гремлин поднялся, посмотрел на Браму и получив согласие протянул Листу флягу:

– На, парень, умойся, а то на тебя страшно смотреть, все лицо в крови. Прямо камень с души, но как тут проверить кто человек, а кто уже не совсем, но не стрелять же друг в друга без разбору вскрывая для пущей убедительности?

Лист благодарно кивнул и отошел в сторону, наклонив лицо и смывая спёкшуюся кровь.

– Э, воду то экономь, неизвестно когда мы выберемся из этих катакомб, военпром, мать его, понастроил лабиринтов, а нам крысами петляй по них, выискивая выход. «Сверхновая» рванула так, что весь комплекс НИИ в щебенку, люк похоронило под завалами, так что нас не раскопать никаким экскаватором. Придется искать пути в обходную.

Лист вытерся краем рукава и возвратился на свое место, закидывая за спину возвращенный Сирином автомат:

– Так это, Лист, ты все-таки расскажи народу, как ушел от стаи, в Зоне оно всякое бывает, вдруг и нам пригодится.

– Да нечего особо рассказывать. Как только старший с Рустамом начали отходить, все поплыло, в голове словно пурга завыла, тонко так, надрывно. Мир как будто в тумане, все вокруг вертится, не видно ничего, а из тумана оскалившиеся пасти лезут. Руки словно каменные, отмершие, не слушаются, пока автомат ими поднимешь, а он тяжелый, будто бы весит не пару килограмм, а центнер, скалящиеся клыки уйдут из поля зрения. И эта тугая петля с каждым ударом сердца стягивается все туже и туже, и чувствуешь вот она, смерть, глядит холодно и равнодушно, только мурашки по коже идут. И в голове всего одна мысль, неужели это все? Еще мгновение и все, и тебя не станет и никому не будет дела до холодеющего в траве окровавленного тела кроме псов да ворон.