Георгий Булавин - Новатерра

И закуток не обманул его ожиданий - людей там почти не было. Балкон высился, как утёс покоя, чинной благости и умиротворения над клокочущим морем страстей первого этажа. Александр не выбирал себе места на мягких диванах. Просто сел там, куда ноги принесли. И оказался лицом к лицу с молодой семьёй - отцом, его примерно возраста суровым блондином с норвежской бородкой, мамой, чем-то похожей на эстрадную певицу Юлию Началову, и ослепительно красивой златокудрой девочкой лет где-нибудь пяти-шести, настоящим ангелочком с картины старого мастера. И сразу же оказался до того заворожён тёплой улыбкой и сияющими васильковыми глазками милого ребёнка, что даже, во-первых, не обратил внимания, насколько пристально смотрят на него и при этом многозначительно переглядываются папа и мама, а во-вторых, не придал значения тому, что личико самой девчушки подозрительно ему знакомо. Впрочем, за этот день подобных ощущений накопилось столько, что потерялся смысл определять их как нечто выходящее из ряда вон. Что-то случилось с миром, вот и всё! Проблем-то - на копейку...

Между тем кое-что случилось и с мирком уютного балкона. Вдоль прохода меж диванами, всё ускоряя шаг, семенила на тонких шпильках-каблуках очень симпатичная миниатюрная брюнетка, лет, может, двадцати пяти, в бежевом деловом костюмчике с весьма символической юбкой. И когда её полыхающие угольки-глаза пересеклись с глазами Александра, бравый комбат чуть не упал, спасибо за поддержку мягкому дивану. Он знал эту яркую бизнеследи! Знал, что она - одесситка. Знал... Очень многое знал о прелестной южанке! Откуда знал? Кто знает, если целый мир перевернулся?!

Казалось, девушка почувствовала то же самое. Во всяком случае, она запнулась, уронила на пол дорожную сумку и застыла без движения. А делать этого не следовало, потому что за нею развязно поспешали двое истекающих слюной азербайджанцев, похожих друг на друга, словно однояйцевые близнецы, - оба приземистые, толстые, небритые, какие-то лоснящиеся, в мятых бесформенных белых штанах, шёлковых рубашках и коротких кожаных жилетах, не застегивающихся на огромных животах. Оба призывно потрясали ключами от автомобилей, по-своему любезно приглашая даму прокатиться.

- Слышишь, эй, давай, поехали! Гостиница мест нет, а у нас свободный хата, места много, всё есть. Отдохнёшь, хорошо покушаешь, душ-ванна сходишь...

Причём не просто звали в гости, но вполне конкретно протягивали руки...

Александр резко подскочил и двинулся навстречу вновь прибывшим. Про себя решил - если хоть один 'мамед' её коснётся, оба точно станут однояйцевыми близнецами. По яйцу на брата - хватит за глаза...

- Здравствуйте, милостивая государыня! С прибытием вас на эту гостеприимную землю! - особо выделив 'гостеприимную', он поклонился девушке и указал на место пообочь с молодой семьёй. - Присядьте, здесь вам будет удобно, - после чего, глядя в упор на ближнего к нему азербайджанца, громко и многозначительно добавил. - А главное, никто вас больше не побеспокоит.

- Спасибо, милостивый государь! - благодарно улыбнувшись, проговорила она мягким, словно бархатным, голосом. - Я, пожалуй, так и сделаю.

- Буду вам крайне признателен, - улыбнулся в ответ 'милостивый государь', и тут же всю милость с его лица как будто ураганом сдуло. - Ну-с, господа хорошие, теперь я полностью к вашим услугам! Есть проблемы? Давайте обсудим!

Стоя анфас к 'гостеприимным' кавказцам, он завёл руки за спину, дабы незаметно размять перед кулачным боем стылые кисти, и плавно перенёс тяжесть тела на левую ногу, тем самым приготовив правую к молниеносному обескураживающему удару. Такой удар - вырубающий, гасящий, прореживающий ряды врагов - жизненно важен, потому что с двоими и более противниками сразу биться хорошо только в кино. Хотя сам Александр очень сомневался в том, что схватка состоится. Ростовский босяк с замашками благородного рыцаря без страха и упрёка, он с отрочества и до сей поры многие сотни раз попадал в такие ситуации и сейчас мог предвосхитить развитие сюжета драмы с немалой долей вероятности. Процентов где-нибудь на сто. Если не на все сто один...

Как он предполагал, так и случилось. Более возрастной на вид азербайджанец оказался много рассудительнее брата - брата по желанию потрахаться, - даже попробовал придержать того за руку. Не помогло. Горяч братуха! Что ж, ну-ну...

- А ты чего хочешь, да?! - оскалился на Александра молодой, явно неопытный и потому нахальный. Нашёл, блин, на кого батон крошить, придурок рыночный, - на оборотня в погонах!

Комбат, хоть на него и не попало брызг слюны, картинно отёр лицо носовым платком.

- Я хочу, - проговорил он назидательным тоном интеллигента-чистоплюя, заметившего, как мальчишка бросил фантик мимо урны, - чтобы вы, молодые люди, прекратили преследовать девушку. Вот, собственно, и всё.

- И всё! - развёл руки старший, примирительно поглядывая на обоих. Дескать, всё, проехали, базар окончен. На центральном рынке...

- Подожди, да! - не унимался молодой, продолжая переть на противника. - Ты, казёл, хто такой вапще, э?!

- Кто я, козёл, такой? - вздохнул комбат и, вдруг окаменев лицом, зловеще прошипел, так, чтобы слышали одни лишь контрагенты. - Вот сейчас ты, блин, ишак вонючий, козофил, точно узнаешь, кто я такой! А ну-ка, блин, оба на выход! Там поговорим. За жизнь...

- Э, всё понятно, брат, давай кончать, да! - наконец решительно вмешался старший.

И оказался абсолютно прав. Во всяком случае, применительно к мамам и папам обоих 'близнецов', их прочим родственникам, близким, знакомым, соседям, равно как и всему народу неизменно солнечной бывшей советской бывшей республики, он был прав без оговорок. Потому, что в захолустье под названием Нилгород любой зубодробительный конфликт с десантурой - резкими, как диарея, отморозками - даже коренному населению грозил серьёзными неприятностями, а уж для братьев-мусульман и вовсе был подобен массовому суициду. Кто там, блин, после станет разбираться, злые они пантюркисты или добрые, да и таковы ли вообще?! Вперед, за ВДВ!

- Давай кончать, говоришь... Как же вам хочется сегодня кончить! Хоть так, хоть эдак... - покачал головой Александр, сбрасывая толком не успевший охватить его предбоевой кураж.

Между азербайджанцами состоялся краткий нелицеприятный разговор по-тюркски, из которого он, даже не прислушиваясь, - а язык в целом понимал, годы войны не прошли даром, - чётко ухватил выкрик молодого 'резать!'.

- Что?! - разъярился он уже по-настоящему. - Кого ты, урюк грёбаный, резать собрался?! Баранов у себя в кошаре резать будешь! Ну-ка, блин, пойдём, проверим твою регистрацию!

- Э, брат... - снова заблеял старший.

И совершил серьёзную ошибку, попытавшись дружески похлопать русского 'брата' по плечу.