Андрей Круз - На пороге Тьмы-2

– Вопрос имею, – поднял я руку и Пашкин доброжелательно кивнул, быстро разлив по второй.

– Чего за вопрос?

– Вы Валиева в лицо хорошо помните?

– Да вот как тебя, – даже удивился он такому вопросу.

– А описать можете?

– Ну…, такой худощавый, – Пашкин приложил руки к своему лицу, пытаясь продемонстрировать худощавость Валиева, – моего возраста… примерно…

Описал он его действительно подробно, с деталями. И по всему этому описанию, и по всем деталям выходило, что тот мужик в Алексино, что заглядывал ко мне в машину, и которому я включал режим идиота, как раз этот самый Валиев и есть.

Так, еще кусочек. Серых ушел, Валиев остался. Валиев в той табличке, что я для себя построил, никак в одну клетку с Серых не попадал, это все схему нарушало. А вот так – уже нет, уже все в своих клеточках. Валиев остался… и может даже вообще к точке ухода не ходил, зачем ему надо? Нет, ходил, ходил, потому что только своими глазами можно убеждаться, как оно на самом деле. Хотя, стоп! Ящик был закрыт. Если бы Серых уходил и кто-то был бы там, на острове, и смотрел – голову на отсечение, что не удержался бы тот, проверил. Или нет? Что-то не сходится в этом пункте, ну да и ладно, потом разберусь.

Тогда почему записи Серых так никем и не найдены? Почему они не у Валиева? Что я не учитываю? Адаптантов? Там их тогда много было, река только от Тьмы защищает. А почему бы и нет, к слову? Например, те согнали… нет, так не получается, опять не сходится… Где-то не сходится, где-то не натягивается этот самый презерватив на этот самый глобус…

А может быть записи просто у Валиева? Нет, фигня, Валиев у сальцевского олигарха под крылом живет, а тот записи ищет. Хотя ему могли и не сказать. Черт, ум за разум заходит, а они у меня оба слабые, ум и разум, длительного напряжения не выдерживают.

– А чего он тебе? – поинтересовался Пашкин.

– Да по работе все, – туманно ответил я. – Еще по одной? – перевел я разговор со всяких глупостей на важное.

– Ага, давай, чего ждать? – оживился тот.

Когда вышел от Пашкина, увидел, что «шевролет» исчез, только следы от его широких зубастых колес на снегу остались. Сначала удивился, как это Иван уехал, когда моя машина рядом, потом сообразил, что машина ни разу не моя и Иван понятия не имел, что я здесь.

Так, сгонять, что ли, заплатить за уголь? Действительно, что откладывать? Если завтра погода нелетная, то я буду первый, кто начнет настаивать на том, чтобы не ехать в Углегорск. Тем более, что у меня планов все больше и больше, и работа им только мешает. Мне вообще работать не надо, я думаю, пусть меня кто-то так кормит, а у меня просто дела всегда будут. Хорошо придумал? Вот и мне нравится.

А еще подумать мне надо, что со всеми этими новыми знаниями делать. Что Валиев имеет общего с Болотовым? И имеет ли вообще, или только с его дочкой связан? Можно, конечно, плюнуть на все хитрые ходы и съездить в Сальцево, и с Сергеем побеседовать. Все начистоту он мне может и не выложит, однако и отпереться от всего тоже, думаю, не получится, я Валиева своими глазами видел. И есть свидетель, который рассказал, что туда к нему покойный Паша катался. Как-то пояснить все это придется, никуда не денется.

Тогда каким боком к этому всему Егор с Могилевичем? Или Болотов их просто втемную использует? А почему бы и нет, к слову? Червонцев тоже не сам по себе был в этой жизни, тот же Тенго проговорился как-то, что у Матвея серьезный партнер был в Сальцево, и сразу вопрос: кто именно? Тенго не расскажет, тайна следствия и все такое, но можно, в принципе, это высчитать. А можно и не высчитывая предположить, что это может быть Болотов. Опять же по тому же принципу «почему бы и нет».

Боюсь, что я не учитываю в своей схемке обычных местных интриг. Все эти «олигархи» недоделанные могут ведь бороться не только за проход, у них и других интересов выше башки. Тенго с Шалвой, например, оседлав захолмские лесопилки и прочую деревообработку, плавно вышли на местный строительный рынок, который до этого делили Егор и Червонец. Один с кирпичом, цементом и стеклом, второй со срубами и всем прочим из дерева. В Сальцево строятся активно, а вот в Углегорске, откровенно говоря, слабовато, все больше старый жилой фонд используют. Червонец ведь в Захолмье перебрался не совсем добровольно, а вот у Тенго планов громадье. Почему? Что он знает такого, чего не знаю я?

Вообще он до фига знает такого, чего я не знаю. Если точнее сказать, то я вообще ничего не знаю из того, что известно ему. И о чем-то он таком проговорился вчера… что-то было в разговоре, за что я сознанием уцепился, но внимания не обратил, что-то Тенго сказал… ладно, может позже вспомню.

Пока размышлял, доехал до дома. Хотел сперва остановиться прямо возле подъезда, но потом как-то задумался и делать этого не стал. Не видели меня здесь на этом сером додже – ну так и видеть незачем. Береженого бог бережет, как известно, так что если есть возможность появиться скрытно – надо ей пользоваться. Просто так, на всякий случай. Тем более, что до темноты далеко, мороз не сильный, так что можно и пешочком прогуляться.

Припарковался в квартале от дома, да еще и за углом, чтобы машина с улицы видна не была. Автомат запихал под сиденье, после чего выбрался из кабины и потопал к дому, прислушиваясь к скрипу снега под подошвами. Погода, кстати, летной становиться так и не собирается, на этот раз к моей откровенной радости.

Петр Геннадьевич долго не открывал, так что пришлось открыть подъезд своим ключом и дожидаться его уже в «шлюзе». Затем послышались его грузные шаркающие шаги откуда-то сверху, а затем наш комендант появился на лестнице собственной персоной, как всегда важный, с какой-то папкой подмышкой.

– Геннадьич, добрый день! – поприветствовал его я. – За уголь заплатить забежал.

– За уголь? – переспросил он, снимая с крючка на стене переноску. – За уголь – это правильно. Гляди на свет.

Я честно поглядел на лампу сколько положено, стараясь не моргать, заодно вспомнил, что в Захолмье все эти правила соблюдаются не так строго – тварей Тьмы куда меньше.

– А тебя спрашивали, – сказал комендант, с лязгом отпирая решетку.

– Это кто? – насторожился я.

– Да вот не знаю, два мужика каких-то. Рожи вполне бандитские, к слову. Проходи в комендантскую.

– И чего хотели?

– А черт его знает, – пожал тучными плечами Петр Геннадьевич, пропуская меня вперед. – Спросили когда бываешь, да и все. А я сказал, что понятия не имею, у него… у тебя, в смысле, пусть и спрашивают.

– Вооружены?

– Так не видно, если только пистолеты где-то в карманах… Так, погоди, не отвлекай сейчас, пока деньги считаю, – сказал Геннадьич, быстро пересчитывая чеки. – Ага, порядок, сейчас расписочку…