Юрий Иванович - Активная защита

– Нуда. По крайней мере, так видит эту гениальную приманку аналитическое мышление эскалибура. Другой вопрос, что никакой машине не под силу воплотить в жизнь сам дух картины, сам ее живительный смысл и вот эту вот таинственную, загадочную притягательность. Если я все поняла верно, то при правильном взгляде на полотно с определенного расстояния должно просматриваться вот это… – Женщина развернула вторую распечатку и непроизвольно вздрогнула. – Мне уже страшно. Почему-то кажется, что если мне приснится это в кошмаре, то это будет… это будет… двойной кошмар!

Академик и сам с недоумением присматривался, сравнивал обе распечатки, читал комментарии и пояснения на отдельном листке и недоверчиво мотал головой. В конце концов, когда до него дошла вся суть предполагаемой работы художника, он не выдержал и воскликнул:

– Такое невозможно! Сколько живу, о таком даже не слыхивал!

– Неправда, – мягко возразила ученая дама. – Нечто подобное есть давно. У того же Пикассо, например.

– Ха! Да тот Пабло – редкостный мазила. Первые картины рисовал прекрасно, а потом решил оригинальничать, и пошло у него вкривь и вкось. Если уж вспоминать нечто стоящее, так только у Сальвадора Дали есть некие подобия переосмысленного восприятия картин. Но и он, оказавшись перед такой задачей, выглядел бы пятилетним карапузом.

– Может быть.

– Тогда как с этим справится Санрегре?

Монро придвинула еще стопку распечаток с дальнего угла стола:

– Да вот сам посмотри на его творения. Почти в каждом из них, по анализам эскалибура, не хватает минимального штришка. И скорее всего, автор специально оставлял свои картины незавершенными. Словно был не готов к этому или не решался перешагнуть куда-то в иной мир. Но если поставить ему конкретное задание и дать предварительный расчет, то только ему и под силу свести эти две разные затеи вместе и оживить уникальное полотно.

Минут пять после этого Сергей Николаевич внимательно всматривался в рисунки и косился на распечатки макетов. Все сомнения и переживания легко читались у него на лице, поэтому Лилия продолжала давать свои разъяснения, комментарии к ним без всяких дополнительных вопросов. И когда заметила некое расслабление и расслышала шумный вздох, поняла: задача окончательно прояснилась и появилось желание ее реализовать.

– Кого будем вызывать первым? – спросила она, имея в виду четверку кандидатов на поездку за уникальным художником. На что академик среагировал сразу, желая в первую очередь сэкономить время:

– Ну-ка, перечисли каждого из них вместе со званием и должностью, добавляя, что он лучше всего справится с данным делом! – Дождавшись желаемого и проанализировав каждое утверждение с закрытыми глазами, решил: – Генерал Рублев подходит для этого лучше всех. Кстати, почему именно он, танкист, затесался в этот список?

– Причина проста: он лично знаком с художником, считает его своим давним приятелем. И нам его удалось разыскать, а потом и пригласить сюда в течение часа.

– Ну да, здесь указано об их встречах. Ладно, приглашай его для беседы, будем уговаривать его, дабы он уговорил своего приятеля.

И вскоре уже с другой стороны стола в кресле расположился генерал танковых войск Анатолий Дмитриевич Рублев. Своим видом он полностью отрицал всеобщее мнение о других генералах: «Толстые, огромные, наглые и все в орденах». Скромный, подтянутый, с приятной, интеллигентной внешностью, среднего роста и с очень добрым, сразу располагающим к себе лицом. А уже встретившись с ним взглядом, сразу возникала уверенность: такому человеку можно доверить командование не только одной дивизией.

Так что много времени на знакомство и расшаркивание не ушло. Сергей Николаевич сразу раскрыл истинные причины безобразия на планете, дал краткие пояснения действиям в данное время экспертов и быстро перескочил на самое главное:

– Анатолий Дмитриевич! Надо немедленно донести всю сложность ситуации в мире вашему приятелю. Затем уговорить Андрея бросить все дела, добраться сюда и в течение нескольких дней, максимум недели нарисовать нужную нам картину. Справитесь?

– Приложу все свои силы, – просто ответил генерал. – Но, насколько я знаю Андрея, он некоторые картины пишет годами, да и как быть со всеми аксессуарами художника?

– В течение часа здесь будет все самое лучшее, что можно отыскать в Москве. Кисти, полотно, краски. Ну а по поводу лет, то, увы, такой возможности у нас нет. Но я думаю, что господин Санрегре и сам все поймет, когда посмотрит эскизы и сможет оценить масштаб предстоящей работы.

– Понял. Я могу идти?

– Хочу вам придать нескольких сопровождающих для охраны. Время неспокойное.

– Зачем? Лишние люди – лишнее внимание, – возразил Рублев. – В крайнем случае, я и сам отлично из пистолета стреляю. И на возраст мой не смотрите, я только недавно попал в потасовку, так двигался, словно в далекой молодости, хулигану руку сломал одним ударом. Андрей тоже из военных, так что справимся.

В физической компетентности танкиста и его меткости сомневаться не приходилось, хотя Чернов предпочел бы иметь сейчас рядом Бокеда с его предвидением. Но ведь не стоит уже в каждом деле так далеко заглядывать в будущее. Поэтому только и сообщил при рукопожатии:

– Анатолий Дмитриевич, полномочия вам даются самые максимальные, так что оружие применяйте без всякой оглядки. На выезде вам выдадут оружие и для Андрея Санрегре. Действуйте!

Когда генерал ушел, Лилия Монро сообщила:

– Новые известия от Евгения. Пошли к Чарли!

Безропотно двигаясь за ней следом, академик стал рассуждать вслух:

– Ну ладно, ты худеешь, потеряла аппетит, но меня можно было бы и пожалеть. Излишним весом я не страдаю, так что хоть раз в день перекусить бы не отказался.

Как оказалось, этот вопрос был решен еще во время встречи с генералом Рублевым. В кабинете знаменитого сыщика стоял отдельно накрытый стол, на котором громоздились вазы с самыми разнообразными фруктами. Именно на него и указала женщина:

– Угощайся! Будем жить по образу и подобию твоего брата Евгения. Ведь он утверждал, что лишь в крайнем случае переходит на иную пищу. Или врал?

– Братишка никогда не врет, – грустно напомнил Чернов, выбирая себе на тарелку пяток крупных персиков и усаживаясь за стол к Бокеду. – Но у него ведь иное воспитание, а я с детства привык терзать своими челюстями хлеб, мясо и хрустеть жареным картофелем. А это уже не лечится. Понимать надо!

Скептически глядящий на него англичанин ухмыльнулся:

– Я вот тут прикинул, если ты будешь есть одни фрукты или сырые овощи, то проживешь на… – Затяжная пауза, требуемая на точный подсчет. – На восемнадцать лет больше.