Диана Удовиченко - Эффект искажения

– Если он так хорошо знает нас, почему же не объявит всему Амстердаму: в городе нежить? – спросила Лукреция. – Он уже достаточно насладился нашим испугом, теперь мог бы расправляться со стриксами чужими руками, а сам стоял бы в стороне, наблюдая за тем, как пылают костры…

– Значит, ему важно сделать это самому, – ответил Паоло. – Я все больше убеждаюсь в том, что это месть. И он ревниво бережет свое право мести. Именно для этого снимает со стриксов одежду. Чтобы горожане не поняли, к какому дому принадлежат убитые.

– Давай уедем. – Графиня зябко повела плечами, словно могла чувствовать холод. – Ведь мы же собирались. Мне страшно, друг мой…

– Нет, – твердо ответил граф. – Это бесполезно. Если охотник мстит, он будет преследовать нашу семью и в других странах. Я должен разделаться с ним.

С тех пор на улицах Амстердама ночами стал появляться одинокий человек. Медленно, словно ничуть не боясь творящегося в городе, он прогуливался по самым темным закоулкам, подходил к каналам, долго стоял возле них, задумчиво глядя на маслено поблескивающую воду.

Таким образом Паоло играл роль приманки для убийцы. Он ничуть не боялся, потому что не сомневался в исходе драки. Но охотник не проявлял к графу никакого интереса. Тем не менее почти каждый день семья делла Торре несла потери.

Паоло продолжал упорно охотиться на охотника. Обойдя весь Амстердам, он направлялся в пригород и бродил там до самого рассвета.

В эти дни город облетело известие: в Голландию с «великим посольством» приехал русский царь Петр. Больше всего жителей Амстердама поразило поведение именитого гостя: вместо того чтобы встречаться с важными персонами, делать политику, развлекаться на балах или хотя бы вести торговые переговоры, Петр со всей свитой отправился в городок Заандам. Там он работал плотником на кораблестроительной верфи, повергая окружающих в изумление своим гигантским ростом, диким взглядом, странными манерами и удивительной простотой общения.

– Вот это дело, – говорили на верфях плотники. – Вот это царь! Такой, пожалуй, добьется успеха.

Паоло так был увлечен охотой, что не успел даже посмотреть на русское чудо. Негоцианты семьи делла Торре бывали в России по торговым делам. Возвратившись, рассказывали о том, как сказочно богата эта страна и как загадочны, отличны от других народов ее жители.

И все же граф решил, что глупо не завести важное знакомство, тем более что это могло быть полезно для торговли. Петр жил в Заандаме под именем Петра Михайлова – таков был каприз его величества. Конечно, ему недолго удалось сохранять инкогнито, но его свита усиленно поддерживала видимость того, что истинного имени плотника никто не знает. Открывался Петр только избранным.

Возможно, Паоло было бы трудно подобраться к русскому монарху, если бы не сопровождавшие царя люди. Для того чтобы встретиться с Петром, нужно было хорошо заплатить.

Однажды вечером, надев один из самых скромных своих костюмов, граф делла Торре пешком отправился в Заандам. В городке он отыскал дешевую портовую харчевню, возле которой уже ждал его приближенный Петра – высокий, статный парень с красивым лицом и прозрачным, как родниковая вода, нахальным взглядом.

– Герр Александр, – поклонился граф.

– А, это насчет тебя договаривались. – Парень смерил Паоло проницательным взглядом, ухмыльнулся недоверчиво. – А чтой-то ты черняв. Не похож на голландца-то.

– Моя родина – Флоренция.

Паоло снова поклонился и ненавязчивым жестом вложил в широкую ладонь русского тяжелый кожаный кошель. Тот небрежно убрал подношение.

– Флорентинец, значит. Хорошо… Питер любит рассказы про дальние страны. Пошли.

В небольшом чадном зальце было людно и шумно. Паоло сразу узнал царя среди рабочих и моряков. Одежда мастерового не могла скрыть ни военной выправки, ни гордого поворота головы, ни взгляда круглых глаз – властного, тяжелого, с сумасшедшинкой. Петр был очень высок даже на фоне дюжих голландцев, худощав и ловок. Круглолицый, кучерявый, черноволосый, с воинственно топорщащимися над маленьким ртом усами, он походил на кота. Только вот это сходство почему-то не казалось забавным. Скорее, наоборот – оно было пугающим.

Разумеется, Паоло не ощутил никакого страха. Напротив, он вдруг почувствовал себя в родной стихии – сила, исходящая от Петра, была того же происхождения, что и дар делла Торре. Монарха окутывало темное, почти черное с вкраплениями болотной зелени и багреца облако – цвета гневливости, невоздержанности во всем, похоти и готовности убивать. Вместе с тем Паоло готов был поклясться, что Петр – человек недюжинного ума и великих способностей.

Царь покуривал трубку и неторопливо отхлебывал пиво из глиняной щербатой кружки.

– Алексашка! – крикнул он по-русски. – Где тебя, сукин сын, носит?

– Мин херц, – хитро прищурившись, отозвался тот тоже по-русски, – дозволь тебе представить негоцианта голландского да флорентийского. Зело домогался тебя увидать.

– Садись, раз пришел, – сказал гостю уже по-голландски Петр и кивком указал на лавку. – Как звать?

– Паоло делла Торре, государь, – поклонился граф.

– Ишь ты, какое имя заковыристое! – удивился царь. Говорил он медленно, подбирая голландские слова, путая их с немецкими и русскими. Вблизи заметно было, что Петр уже изрядно пьян. – Буду Павлом тебя звать.

Паоло присел рядом с царем, принял кружку с пивом и дымящуюся трубку. Некоторое время Петр с искренним любопытством расспрашивал его о Флоренции: о ее обычаях, истории, людях и законах. Граф, не жалея красок, с удовольствием рассказывал про любимый город. Царь, довольный красноречием нового знакомца и вкусом местного пива, пришел в прекрасное расположение духа. Улучив момент, Алексашка склонился к уху Паоло и прошептал:

– Сейчас проси, чего хотел-то…

– Ваше величество, – вкрадчиво проговорил граф, – я желал просить, чтобы нашей фамилии отдана была торговля табаком в России.

– О как! – захохотал Петр. – А куда ж я других негоциантов дену? Да и почему это тебе должен быть такой преферанс?

– Мы заплатим большие пошлины, – поклонился делла Торре. – Самые большие. Какие будет угодно назначить вашему величеству…

– Дело говоришь. – Царь довольно улыбнулся. – Выгода должна быть обоюдной. Вот как, скажи, у вас, у иноземцев, это получается?

– Что, ваше величество? – не понял Паоло.

– А все! Гляжу я на Голландию и думаю: зело тут люди к наукам и ремеслам прилежны. Всяк хочет стать мастером в своем деле и для того трудится с раннего утра до позднего вечера. Вот и я приехал учиться корабли строить и людей своих привез. Мне, царю, не зазорно у плотника в подмастерьях походить – лишь бы польза делу. А потом найму в Голландии лекарей да инженеров, ученых да мастеров и отправлю в Россию. Из темноты, из лени поднимать… – По лицу монарха пробежала стремительная судорога, на мгновение исказила черты, сделала взгляд безумным и рассеянным. – Все хочу переменить! Наизнанку Россию вывернуть, разорвать да наново перекроить! Флот построить, университеты открыть… А главное, новую породу людей вырастить. Чтобы не было в ней лени нашей русской, дремучей.