Диана Удовиченко - Эффект искажения

Паоло спустился в подвал, остановился перед закрывавшей стену стальной пуленепробиваемой огнеупорной панелью, потянулся к кнопке вызова. Но нажать не успел: панель отъехала сама. На пороге стоял радостно скалящийся Луиджи:

– Господин, как я рад видеть вас в моей берлоге!

Паоло вошел в огромный, ярко освещенный бункер, из которого выходило несколько дверей.

– Руджеро и Джьякопо скоро придут, – сообщил здоровяк.

– Где примешь гостей? – с улыбкой спросил Паоло. – В зале холодного оружия? Или, может, в арсенальной?

– В своей берлоге, – ухмыльнулся Луиджи. – А в арсенальную пойдемте сейчас. Я вам такие штуки покажу!

Оружие было главной страстью здоровяка. С приходом советской власти коллекцию, которую Луиджи любовно собирал более полутысячи лет, пришлось вывезти из России и поместить в хранилище швейцарского банка. Охранник тосковал по саблям, мечам и пистолетам, как влюбленный юноша тоскует по своей избраннице. При новых порядках Паоло решил вернуть преданному слуге его любимую игрушку. Теперь бесценная коллекция располагалась в подвале графского дома, а Луиджи жил при оружейных, каждую свободную минуту созерцая их великолепие.

Граф и охранник прошли через огромный зал, в котором были размещены стойки с невероятным количеством мечей, а по стенам висели палаши, сабли и ятаганы.

– А куда делись кинжалы? – поинтересовался Паоло.

– Под кинжалы я отвел отдельную комнатку, – похвастался на ходу Луиджи. – Небольшую, квадратов пятьдесят…

В следующем зале вольготно расположилось старинное огнестрельное оружие: на стенах висели тяжелые мушкеты и мушкетоны, в специальных подставках стояли неуклюжие аркебузы, а вдоль стены громоздились тяжеленные бомбарды и мортиры.

Содержимое этих двух залов уже тянуло на миллионы долларов, но Паоло знал – главная гордость его охранника находится дальше, за потайной дверью, в сейфовых шкафах. Действующий арсенал – вот самая ценная часть коллекции Луиджи. Сам граф не испытывал особого трепета перед оружием и не был специалистом. Но желая доставить удовольствие преданному слуге, изредка навещал арсенальную, терпеливо выслушивая лекции об оружии.

Стену арсенальной украшал поясной фотопортрет Шварценеггера в натуральную величину. Арнольд в роли Терминатора строго смотрел на вошедших сквозь черные очки, словно бы собирался произнести сакраментальное: «Айл би бэк».

В начале девяностых Луиджи увлекся американскими боевиками. Погони, перестрелки, драки – все это было вполне в его характере. Тогда здоровяк и сотворил себе еще одного кумира. Первым, конечно, был Паоло делла Торре. Вторым стал непобедимый Арнольд. Луиджи просто бредил перекачанным актером. Ежедневно пересматривал фильмы с его участием, особенно трепетно относился к «Терминатору»: выучил его наизусть. Потом начал подражать кумиру: куртка «как у Шварца», очки «как у Шварца», мотоцикл «как у Шварца»… Он хотел даже сделать себе в клинике Руджеро лицо «как у Шварца», но граф запретил. Сказал, человек с такой физиономией будет слишком приметен. Но обещал разрешить спустя полсотни лет, когда Шварценеггер умрет и люди забудут, как он выглядел. «Зачем ему умирать?! – взвыл гигант. – Давайте обратим его! Он великий артист!»

Луиджи в роли фаната, с его трепетностью и чуть ли не влюбленностью бесконечно забавлял Паоло. Способность увлекаться была очень редкой среди стриксов и одновременно необходимой для них. Она давала смысл жизни, а значит, защищала от горячки, гарантировала сохранность разума. Это светлое чувство ничуть не мешало здоровяку отлично выполнять свои обязанности. Поэтому, когда Луиджи особенно успешно разделался с одной надоедливой враждебной группировкой, Паоло в качестве поощрения отправил его в Голливуд и организовал встречу с «великим Шварцем» – его связей хватало на многое.

Вернулся Луиджи вдохновленный и счастливый. Шварценеггер оказался человеком спокойным, добродушным, с отличным чувством юмора. Правда, от обращения он отказался, пояснив: «Я люблю свою великую родину. С моей стороны непатриотично будет принять бессмертие от гражданина страны – потенциального противника Америки»…

– Вот! – Гигант достал из шкафа и с гордостью продемонстрировал шестиствольное чудище. – Миниган «Экс Эм», сто тридцать четвертый!

– Что это? – спросил Паоло, с интересом рассматривая огромное неповоротливое оружие.

– Ну как же, мой господин! Неужто не узнаешь? – обиделся гигант, с легкостью перебрасывая пулемет из руки в руку. – Ведь из такого стрелял Шварц во втором «Терминаторе»!

– Да-да, припоминаю! – поспешил согласиться Паоло, желая избежать долгой лекции о гениальном Арнольде.

– Так вот! – просиял охранник. – Все же Шварц – он необыкновенный. Миниган весит девятнадцать кило, да боекомплект двадцать пять, да еще привод. А знаете, какая отдача? Сто десять!

– Да-да… – кивал граф.

– Обычный смертный не удержит даже такое оружие, а он с рук стрелял! – подытожил Луиджи. – Четыре тыщи выстрелов в минуту! Великий человек…

– Есть еще какие-нибудь новинки? – улыбнулся Паоло.

– Конечно! Вот! – Здоровяк отпер еще один шкаф, вынул ружье, протянул графу. – В «Холланд-и-Холланд» заказал. Под шестисотый нитроэкспресс. – Он умолк, ожидая восторга.

– Отлично, – одобрил Паоло.

– Вы не понимаете, мой господин, – огорчился охранник. – Их больше не делают! Только для меня. В двести тысяч фунтов штуцер мне обошелся! Эх…

– Я рад за тебя, друг мой, – примирительно проговорил Паоло.

Луиджи открыл было рот, чтобы разъяснить, чем так ценно его приобретение. Но тут на его поясе заверещал телефон, избавив графа от длинной лекции.

– Джьякопо с Руджеро идут, – послушав, сообщил охранник. – Пойдемте и мы, мой господин.

Руджеро, в последние годы носивший претенциозное имя Рэм, и Джьякопо, в миру звавшийся Михаилом, нечасто навещали старого товарища. Руджеро был слишком занят в клинике, а в последнее время еще подумывал о карьере чиновника. Джьякопо же так погрузился в занятия наукой и черной магией, что выманить его из лаборатории было почти невозможно. Тем радостнее Луиджи встречал дорогих гостей. В комнате, служившей ему жильем, обстановка была спартанской – стол, стул да тюфяк в углу. Но для друзей, ценивших изящество обстановки и уют, охранник постарался: каменные стены были задрапированы зеленым бархатом, посередине зала стояли мягкие удобные кресла. Усадив в них гостей, Луиджи спросил:

– А сеньора Лукреция-то будет?

– Увы, – развел руками Паоло. – Занята, готовится к очередному мероприятию.

Все понимающе покивали. Графиня, недавно превратившаяся в светлокожую блондинку славянской внешности и взявшая красивое имя Анастасия, увлекалась благотворительностью. Она управляла фондом помощи людям с заболеваниями крови и возглавляла движение по защите пум и дальневосточных леопардов, на которых любили охотиться стриксы клана киан-ши. Балы, аукционы, концерты – графиня развлекалась как могла.