Артем Каменистый - На руинах Мальрока

– Здравствуйте, страж! Здравствуйте, птица стража! Здравствуйте, епископ! Рад вас видеть! Простите – занят сильно: грибы собираю! Потом поздороваюсь как следует!

Конфидус, проводив Тука умиленным взглядом, ностальгически выдал:

– Дом, Дан, мы наконец дома!..

Торжественного приема нам не оказали – никто просто не ожидал приезда таких великих людей. В принципе откуда им было знать – гонцов в честь нашего прибытия никто из крепости не посылал. Так что мы свалились как снег на голову.

Поначалу хотел, пользуясь моментом, осмотреть лагерь, не вызывая лишнего ажиотажа. Ага, размечтался. Слух о нашем появлении прошел со скоростью света, и хоть физика считает, что это невозможно, женская половина населения и дети сбежались со всех сторон еще быстрее. Мы были вмиг окружены галдящей толпой – все, от старух до соплюшек, спешили рассказать, как счастливы видеть меня, любимого. Впервые ощутил себя в шкуре звездной персоны – не так уж и приятно. Мне бы делом заняться, а не выпускают.

Не ожидал, что стану столь популярен в среде этих простых людей, – по пути к границе они подобных эмоций не выказывали.

Спасение, к счастью, не замедлило себя ждать – появился Арисат. Несколькими криками он привлек к себе внимание, затем, так же немногословно, разогнал толпу, освободив нас из окружения. Приблизившись, степенно поздоровался, но было видно, что под маской невозмутимости воин скрывает искреннюю радость:

– Мы, сэр страж, верили, что вы появитесь. Готовы были хоть до зимы вас ждать.

– Откуда вы вообще решили, что я должен появиться?!

– Его светлость герцог Шабен рассказал мне по большому секрету, что обязательно вызволит вас от ворон церковных. А его несерьезным не назовешь – раз сказал, обязательно сделает. Повиниться я перед вами должен, сэр страж.

– Это в чем же? – слезая с коня, спросил я.

– В том бою, у брода, мы вырезали из перерожденных их сердца. У наследника черное оказалось, у других темные разные – не из дешевых. Состояние целое. Но, когда карающие со своей стражей забрали вас и епископа, они и сердца забрали. Сказали, что скверна на них великая, и… Ну как я мог не отдать? И меня бы тогда забрали, и сердец все равно бы не сберег – мы же бакайцы, а не дворяне коронные.

– Не вини себя. Все правильно – не надо было сопротивляться. Ты ни в чем не виноват.

– Да не в том дело. Пару сердец, из простых, я все же скрыть смог. Трудно было это сделать, но я не простак – сумел. А потом, когда нас сюда отправили, собрал дружину и раскрыл им замысел герцога. Мы по-всякому судили, но выходило, что надо много чего взять с собой, а то от Шабена всего необходимого не дождались. И еда прежде всего – такую ораву прокормить нелегко. По прошлому году опыт имели: не загрузись тогда на все деньги – быть зимой голоду великому. Сейчас то же самое – надо было заранее подумать, как выживать там.

– И что? – начал догадываться я.

– Собрали мы все монеты, что были, а их осталось мало – в прошлом году все растратили, когда в ссылку шли. Взяли сердце, что в убежище тогда взяли с твари. Утаенные от карающих два сердца тоже взяли. И продали. А на деньги купили все, чего нам недоставало. Оно, конечно, ваша доля главная там, – да как вас спросишь, а решать пришлось немедля. Подумал, что вы не против такого должны быть. Но дозволения все же не спросили. Плохо получилось. Хотя как спросить?…

Я готов был расцеловать Арисата и на руках его до Межгорья тащить – даже если этот вояка не снял полностью угрозы голода, то все равно помог мне здорово. И при этом еще стесняется – каяться вздумал. Если мне и повезло в этом мире в чем-то, так это с хорошими людьми – такими, как он.

– Хорошо получилось, правильно сделали. Я всю дорогу голову ломаю, как от голода там не помереть, и дико рад, что вы об этом позаботились.

– Помереть вряд ли, но и не разжиреем – припасов не так уж много вышло. Семена опять же надо оставить на весну, хоть немного – вдруг с озимыми не заладится. Место неведомое – вдруг там жучок зерновой злой окажется или еще какая напасть в амбарах заведется? Всяко может случиться – при наших запасах надо любой беды опасаться. Обоз к тому же получился не меньше, чем был раньше, а ведь людей поубавилось.

– Много бакайцев ушло?

– Да дрянь-люди ушли, если честно. Мы ведь здесь чужие – только под руку ставленым таким дорога. Неволю выбрали… Слабаков не жалко. Часть иридиан попы с воронами довели до принятия церковных догм – те после исхода духом ослабели сильно. Но таких тоже не жалко – изначально слабые душой людишки. Так что нас меньше стало, но силы почти не убыло.

– Сколько всего людей?

– С бабами да детворой восемьсот шестьдесят душ.

– Мало… я рассчитывал хотя бы на тысячу…

– Сколько есть…

– Я с собой привел людей. Почти три десятка латников: надежные солдаты, герцог дал. И группу юнцов при хорошем сержанте уговорил с нами пойти – похоже, они еще не понимают, во что вляпались. Вон паренек тоже ничего – в лесу отлично ориентируется и охотник неплохой. И охотиться не только на зверей умеет.

– Это хорошо, а то мои ребята к лесам непривычные. Хотя охотники не особо нужны – иридиане это дело знают хорошо, так что воин нам нужнее. С ними, получается, нас девять сотен наберется без малого.

– Арисат, мы завтра сможем выступить? С утра?

– Столько ждали вас – и сразу отправляться?! И зачем же так торопиться?!

– Надо пройти в Межгорье, пока погода не испортилась: если полковник не врет, при дожде в горловине хуже, чем в аду.

– Слыхали мы про такое. Да только туч на горизонте не видать – сушь стоит.

– В горах погода переменчива, и тучи может за час нагнать.

– Завтра никак не получится. Зерно в сушилках рассыпали, чтобы жучков вывести, лошади на три табунка разделены и пасутся далеко от лагеря: долго здесь стоим – травы в округе почти не осталось. Телеги опять же проверить надо, а то некоторые из далеких краев притащились сюда без ремонта серьезного. Мужики, конечно, без дела не сидели, да только удостовериться не помешает. Обоз придется заранее сбить в боевую колонну – идти ведь будем не по мирным землям. Старое построение теперь не получится: народу уже меньше стало, и новые телеги вы с собой притащили. Да и познакомиться надо с латниками и сержантом этим, что при юнцах. Иначе в бою сложно будет – когда все друг друга знают и понимают, воевать гораздо проще. А если знакомиться всерьез, то утром точно ехать не сможем. А несерьезно зачем знакомиться?

– Не понял! Ты о чем? Что за серьезное знакомство?

– Сэр страж, вы, может, и не знаете наших обычаев, но только у воинов принято для знакомства стол общий разделить. И делить его дальше и дальше. Помните ведь, сколько столов у сэра Флориса было в доме? А перед делом трудным не только дружина, но и все – до ополченца простого – на трапезу собирались: на улице это делали, потому что ни одна изба такой оравы не вместит. И не принято было жалеть на такой трапезе ни еды, ни питья. А сейчас нам дело серьезное предстоит – при таком положено выпить очень много, и желательно до беспамятства дойти. Чем блаженнее воины станут, тем проще дело выйдет – примета верная, еще дедами нашими проверенная. После победы принято тоже пир устраивать, и даже врагов плененных незазорно на него приглашать. И как бы пьяны ни были победители, враги не сбегут, потому как позор ляжет великий на весь народ. Святое дело такие вот трапезы общие.