Олег Маркелов - Токсимерский оскал

Челтон размышлял над тем, что теперь делать. Паниковать и перебираться на новое место, бросив так много уже выстроенного, глупо. Похоже, на этой богатой на разумян планете сложно будет найти необитаемое место, пригодное для сносной жизни базы. Да и есть ли смысл бегать, если уже смогли неплохо закрепиться. Жаль, что в этом густом лесу пехотинцы не сумеют поймать этого разведчика.

— Надо немедленно прекратить строительство всего, кроме объектов энергоснабжения. — Челтон не видел иного выхода, кроме одного: оставшись здесь, вырвать у этого мира право на существование. — Всех освободившихся роботов и всех свободных от службы бойцов отправить на строительство стены. Мы должны ее закончить прежде, чем разведчик вернется вместе с теми, кто его послал.

Фь Илъюк прибыл в провинцию Борборэн обычным пассажирским рейсом одной из местных транспортных компаний. В порту его уже ждал представитель Пограничных войск, облаченный в гражданскую одежду, который без лишних слов проводил агента к пирсу, где стоял большой пограничный корабль. Корабль немедленно покинул гражданский порт и проследовал на расположенную неподалеку базу Борборэнского Пограничного отряда. Все это происходило без лишних вопросов, разговоров и объяснений.

Гурянин по большей части находился один и мог вволю предаваться своим раздумьям. Наконец недолгая дорога закончилась. На пирсе пограничной базы Фь Илъюка встретил тот, с кем ему и предстояло работать, — сержант спецназа Погранвойск Гордон. Он принадлежал к расе людей, но совсем не был похож на командира группы спецназа. Невысокий и коренастый, с темными волосами и глазами, с совершенно не запоминающимся лицом и грустным взглядом. Представившись в ответ, агент ощутил каменную ладонь, которая, однако, не сдавила его пальцы в болезненном рукопожатии, на которое была способна. Ладонь эта только плотно обхватила кисть гурянина, не выказывая агрессии, а лишь утверждая спокойствие силы. Гурянину сразу понравился этот сержант и его открытый и грустный, но в то же время уверенный взгляд.

— В присланном мне предписании сказано, что численность и экипировка основной группы по вашему усмотрению, сэр. Какие будут распоряжения на этот счет, сэр?

— Сержант, давай мы сделаем следующим образом. Я тебе обрисую ситуацию, а ты сам подумаешь, кого и сколько надо набрать и чем вооружить. — Фь Илъюк совершенно не хотел ломать голову над обеспечением. — Естественно, под мою ответственность. Я не собираюсь перекладывать ее на твои плечи. Итак, операция имеет статус полноценно армейской. Цель — захват или ликвидация объекта Икс. Объект охраняется на уровне, наверное, членов нашего Имперского Совета. Так что подумай, сержант, прикинь, что почем. Время на подготовку у нас есть, средства тем более. Меня сейчас проводи, будь ласков, в комнату, которую мне предоставили. И еще, будь добр, передай командиру базы мою просьбу предоставить всю документацию на текущее время по Триону. Все, что только есть на базе. Пусть пришлет мне в каюту. Все, сержант, действуй.

Тось часто плакала, тоскуя по старому учителю. Двое оставленных для помощи в похоронном обряде улюков благополучно присоединились к остальным, разыскав трактовый постоялый двор, на котором остановились путники. Хозяин двора, сострадая горю девушки, как мог пытался подсобить своим землякам.

— Скажи, уважаемый, какой дорогой можно добраться до Чара? — Саган придержал за локоть хозяина двора, который принес ему на ужин блюдо с большим куском варенного со специями жирного мяса и ржаными грубыми лепешками.

— Уж не в Кантеру ли вы собрались, господин? — внимательно посмотрев постояльцу в глаза, вопросом на вопрос ответил тот.

— А хоть бы и в Кантеру. Тебе какой интерес? — Токе нахмурился. — Быть излишне любопытным бывает вредно для здоровья.

— Простите, господин, — стушевавшись, улюк зачастил, — я, конечно, расскажу вам про дорогу в Чар. Но это будет нелегкое путешествие. Даже через Луз идти опасно. А ведь дорога в Чар, как и сам город, имеет для солдат Алтуна Кривого особенное значение. Что уж говорить про земли ужасных степных шайтов. Море вдоль их берегов кишит пиратами даже сейчас, когда многие корабли охраняются солдатами и именем Алтуна Кривого. А Кантера — родина ужасных ачаргов, судя по рассказам, и вовсе земная преисподняя.

— Какой смысл обсуждать то, что мы не в силах изменить. — В который уже раз Саган мысленно пожалел о данной старцу клятве. — Долг требует проделать этот путь. Ты просто расскажи про дорогу. Большего от тебя не требую.

— Ты воин, — улюк присел на лавку с другой стороны стола. — Ты единственный имеешь шанс дойти до цели. Остальные будут тебе обузой. Но это не мое дело, понимаю. В Чар вы как раз и попадете по нашему тракту. Только не близок этот путь. На тракте много застав, дорогу стерегут воины Алтуна Кривого… Да так расставлены, что их не обойти. Недавно купец останавливался из Чара. Говорит, что весь Чар сейчас как большой военный лагерь.

— Плохо все это. — Токе сидел мрачнее тучи.

— Плохо. Истину говоришь. Но хочу тебе рассказать еще один сказ. Сам я нигде не был. Но слухами земля полнится. А уж слушать мне многих приходилось. Если верить тем же легендам, есть другой путь в Кантеру. Он лежит через хребты севернее Чара. Много севернее. Там дороги спокойны, а те, кто живет вдоль этих дорог, не столь подозрительны. Вдоль самых гор только пограничные поселения. Их создали из-за странного народа, обитающего в пещерах и ущельях этих гор. Их зовут тромбами. Они злы, агрессивны и не вступают в общение. Только иногда они совершают набеги на деревни Луза. Разграбив или получив отпор, откатываются восвояси, в свои горы. Похожи на долгов, но ниже ростом, темнее и волосатее. Говорят, они неплохие воины. По крайней мере, живыми в плен не сдаются. Свои набеги совершают лишь ночью — что тоже отличает их от долгов. Горные хребты велики и опасны. Но есть там и тропы и проводники в пограничных поселениях. Тяготы в этом пути великие. Но опасности гибели от злой руки меньше.

— Ты и впрямь хорошо наслышан, — пока улюк рассказывал, Саган быстро расправился с мясом и лепешками, — спасибо.

Не надоедая суровому постояльцу, хозяин двора исчез, прихватив опустевшее блюдо. Решив, что утро вечера мудренее, токе поднялся в свою комнату. Но, добравшись до кровати и распластавшись на постели, долго ворочался, не в силах уснуть. Он все думал об одном: правильно ли он сделал, решив идти в столь отчаянное путешествие? Может, ему не суждено возвратиться из него живым? Но, проведя пальцами по шраму на лбу, усмехнулся — чего бояться тому, кто уже мертв. Однако какой-то червь шевелился в его душе, не позволял без тревог, как ранее, ждать прихода нового дня. Червь волнения за другое существо. И как токе ни гнал эти глупые мысли из своей головы, но образ юной улючки с упорством голодного комара возвращался. Наконец усталость взяла верх, и Саган уснул тяжелым сном со страхами и кошмарами видений. Но все же это был сон, несущий отдых и ускоряющий встречу с завтрашним днем.