Василий Тараруев - Путь паломника

— Тем не менее, обыватель с небольшим достатком в современном обществе высокоразвитой технической цивилизации живёт лучше, нежели в былые эпохи — ответил Гарев — И жильё комфортнее, и питается лучше, и медицина современная, и досуг разнообразней, и возможности для саморазвития выше. Сравним быт современного горожанина с бытом средневекового крестьянина, кому комфортнее? Только без бредовых оккультистских разглагольствований про "сакральность" близости с природой и прочее.

Возражений не последовало.

— Рассмотрим тенденцию на примере смены экономических формаций — продолжал Гареев, явно заводясь — Раб отдавал хозяину продукты своего труда полностью. Средневековый крестьянин отдавал долю своего продукта. Рабочий индустриальной эпохи отдаёт хозяину прибавочную стоимость. С совершенствованием орудий труда уменьшался объём изымаемого у человека продукта его труда, и уменьшалась доля труда физического в процессе создания материальных благ. А производительные силы продолжают развиваться с ростом прогресса, уже идут речи про полностью автоматизированные производства, про нанорепликаторы всякие. Есть основания считать, что однажды уровень развития производительных сил станет таким, что надобность в физическом труде отпадёт вовсе, при этом материальных благ будет хватать всем. Тогда общество и столкнётся с проблемой того, что освободившуюся энергию его членов будет некуда девать. Чревато либо крупным социальным взрывом, либо волной деградации.

— Интересная теория — улыбнулся Никольский — Надо будет поразмыслить, как она сочетается с моими наработками по развитию систем, принимающих решения.

— Я её давно читал, ещё в той твоей книге, Глеб — сказал Дон Кихот — Хотя услышать лично от автора всё же гораздо лучше. Но почему ты так уверен, что общество изобилия породит социальные катаклизмы.

— Потому что человек — это механизм, созданный природой для достижения целей и преодоления трудностей — с жаром ответил Гарев — Чтоб развиваться, человек запрограммирован природой искать в окружающем мире новые поводы быть им недовольным и стремиться эти поводы устранить. Можно сказать, инстинкт поиска причин быть несчастным. Кстати, это фактор, который не позволит создать рай на Земле, общество всеобщего счастья. Давно замечено, что по мере удовлетворения одних потребностей у человека возникают другие, более высокого плана, по мере устранения одних проблем человек начинает обращать внимание на новые, прежде незначительные. Человек, имеющий "жигули", несчастен оттого, что хочет "хонду". Выходец из богатой семьи Цезарь в двадцать лет плакал над книгой о подвигах Македонского, который в этом возрасте уже был великим завоевателем. Даже философ-аскет может быть недовольным жизнью из-за недостаточного приближения к состоянию познания истины. Сейчас инстинкт быть несчастным сглаживается необходимостью зарабатывать деньги на жизнь, но если создать человеку условия полного достатка, он не будет знать, к чему приложить освободившуюся энергию. Женщина может и будет довольна таким идеальным существованием, но нормальный мужчина живёт для того, чтобы тащить в пещеру убитого мамонта, колонизировать новые земли, идти добровольцем воевать за свободу угнетённых, устраивать революцию, чтоб свергнуть тиранов или вредителей, в общем, бороться. Если лишить его этой возможности, он или затеет кровавую резню, или закончит жизнь в беспробудном пьянстве.

— Вот загнул — пробормотал Сотнич.

Вокруг костра снова воцарилось молчание. Дон Кихот подбросил в огонь ещё пару деревяшек. Никольский разорвал обёртку пачки армейских галет. В ночной тиши откуда-то издали донеслось завывание слепых псов, ему вторил злобный рык кровососа. Туристы потянулись к разложенному оружию, но Дон Кихот жестом дал понять, что бояться нечего — просто в ночной тиши все звуки разносятся на большее расстояние.

— А где мы сейчас находимся? — спросил Никольский.

— Юго-Восток Армейских складов,

севернее завода "Росток" — ответил сталкер — Территория, контролируемая кланом "Свобода". Здесь переночуем, утром двинемся дальше — выйдем прямо к Янтарю. Советую лечь спать, чтоб как следует отоспаться.

— "Свобода" — это тот клан, что борется против сокрытия информации о Зоне? — спросил Вершинин — Как-то они обстреляли вертолет, на котором корреспондентов везли на Янтарь.

— "Свобода" борется не только за полную гласность всего, что связано с Зоной — сказал Дон Кихот — Они против любых ограничений на доступ людей в Зону вообще. Равно как и на вывоз и Зоны её артефактов. "Свобода" — это анархисты, не признающие никакого контроля со стороны правительства. Поэтому они борются с попытками властей взять Зону под контроль, нападая на армейские блокпосты и пытающиеся закрепиться в Зоне группы спецназа или военных сталкеров. За это их люто ненавидят как вояки, так и "Долг". С "Долгом" они на ножах с самых времён появления кланов.

— Анархисты — неодобрительно произнёс Сотнич — Не понимают, что Зона опасна для человечества и запрет на доступ в неё не каприз политиков, а реальная необходимость.

— Кстати, "свободовцы" недавно напали на спецназ на Агропроме — сообщил Дон Кихот — Правда, по последней сводке их самих оттуда выбил отряд "Долга".

— Эх, конфликт сталкерских кланов типичный пример конфликтов в истории человечества — заметил Гарев — Война из-за идеологий. Одни за свободу без ограничений, другие за максимальное ограничение. И здесь тоже люди убивают друг друга из-за разных взглядов на те или иные вещи и разных мнений. Из-за идеологий много крови пролилось в истории человечества.

— Глеб, ты же умный мужик, зачем такое несёшь? — поморщился Сотнич — Идейные воззрения лишь повод и прикрытие, а истинные причины всех войн как правило банально корыстные. Так и тут: сталкеры "Свободы" просто хотят беспрепятственно торговать артефактами, потому и воюют с "Долгом" и военными. А разглагольствования про гласность и свободный доступ лишь идейное обоснование.

— Ну не знаю — сказал Дон Кихот — Ребята из "Свободы", с которыми мне доводилось общаться, верят в это искренне.

— Вполне возможно — ответил Сотнич — Человек так устроен, что ему неохота выглядеть в своих глазах подонком и он всегда ищет моральное оправдание. Под любое недоброе дело можно измыслить красивую идеологию. Только на протяжении истории человечества идеологии обычно появлялись очень кстати какой-то насущной проблеме. Также и с войнами на идеологической почве. Война, как сказал один мыслитель, лишь продолжение политики иными средствами, а политика — концентрированное выражение экономики. Так что во всех крупных конфликтах надо искать в первую очередь корыстные мотивы, а идейные расхождения тут — дело второстепенное.