Виктор Глумов - Город смерти

— Не волнуйся, тут неопасно, — проговорила Сандра, — тут лестница, где легко их сбивать кольями. Но волки не дураки, если затаятся, в лесу нам придется туго.

Вернулся Ходок, рухнул на постель, зевнул и мгновенно вырубился. Похоже, ему привычно терпеть побои.

— Пора на дежурство, — проговорил Вадим. — Спокойной ночи.

Расчистил бетон у ступеней, положил под зад крышку от стола, сел, подперев голову руками. На всякий случай приготовил копье.

Ни хрена себе школа выживания! Армия… да что там армия — война отдыхает.

Шелестели деревья за выбитым окном. Одуряюще пахло хвоей. Вдалеке крикнула сова. Недалеко от убежища что-то завозилось, зашуршало. Вадим напрягся, бросился к окну: темно, хоть глаз выколи. Завизжала, а потом захрипела какая-то мелкая зверушка. Кто-то кого-то жрал. Хорек поймал мышь? А шума, как будто стадо кабанов пронеслось.

Над черными макушками елей висел новорожденный месяц. Света от него почти не было, и там, внизу, чавкала, вздыхала и ухала чернота. В опустевших коридорах резвился ветер, временами казалось, что внизу кто-то ходит и стонет. Вспомнив, что именно в это окно выбрасывали труп, Вадим вернулся на пост.

Из кухни доносилось бормотание расстроенного желудка и храп.

— С-скотина, — едва слышно выругалась Сандра.

Поднялась. Что-то громыхнуло — это она чуть не споткнулась. В туалет собралась, что ли? Нет, уселась рядом.

— Не спится. Леон храпит, а Ходок пердит так, что дыхание спирает. Можно с тобой?

— Что за вопрос!

Девушка соорудила кровать из крышек столов, улеглась на нее, а голову положила Вадиму на колени.

Так спокойнее… и теплее. Рука сама коснулась ее щеки, погладила пухлые губы, которые тотчас приоткрылись. Только теперь Вадим понял, что делает. И чего хочет. Сандра сжала зубами его палец, сверкнули в темноте ее глаза.

Вадим наклонился, а она подалась навстречу…

— Эх, подкрадись волк, не заметили бы, — шептала Сандра, натягивая брюки.

— Почти что смерть от оргазма. — Вадим ощупывал пол в поисках рубахи.

Светить использованным презервативом ему не очень хотелось. Ага, вот она. Оделся, сел. Сандра пристроилась сзади, положила голову ему на плечо, обхватила его руками и ногами.

— Ты чудо, — сказал он свою дежурную фразу и чмокнул девушку в нос. — Это была самая волшебная ночь в моей жизни.

— Правда? — спросила она серьезно.

— Конечно, — ответил он не задумываясь. — Ты такая… нежная, чувственная.

Почему-то на ум пришла голая Настенька с колыхающейся грудь, он мотнул головой, отгоняя мысли.

— В вашем мире все такие, как ты? — промурлыкала Сандра.

— Ну, не все…

— Это волшебное место!

Сандра снова улеглась и, кажется, даже заснула. Вадим поглаживал ее по голове, наматывал на палец кудрявые пряди волос, и в мыслях царила звенящая пустота. Когда веки начали слипаться, он разбудил Сандру:

— Идем спать, я отдежурил за нас двоих.

Сандра нащупала на ложе Ходока, толкнула в бок. Он что-то буркнул, заворочался, но не проснулся. Склонившись над ним, она прошипела:

— Вставай, скотина. А то сейчас Леона подниму!

Ходок не то что встал — взлетел.

— На пост, живо!

Вадим лег на его место, обнял Сандру и сразу же провалился в сон.

— Подъем! — скомандовал Леон.

Вадим потянулся, открыл глаза. Утро выдалось промозглым и туманным. Кудряшки Сандры были усеяны мельчайшими каплями. Девушка вскочила и, даже в щечку не поцеловав, направилась к выходу.

Последним к ручью спустился Леон, осмотрел пистолет и каждому выдал по «копью».

На пути просеки чередовались с чащобами, иногда попадались брошенные дома. И вот наконец вышли на полбовое поле. Вдалеке темнели избы, ржали лошади, доносился гомон.

— Торжище, — сказал Ходок. — Рынок. Огромный. Ни черта себе мы кругаля дали! Здесь деревень должно быть до черта, если мы кого-нибудь не грабанем, то подохнем с голоду.

— Ты с вот этим, — Леон подбросил «копье», — нападать собрался? Тут все друг за друга горой. И все вооружены. Хочешь, сходим, посмотришь, как рынок охраняется. Земельники хоть и идиоты, но вместе они — сила.

— У меня есть план, — с воодушевлением проговорила Сандра, — как грабануть земельников. Слушайте.

Когда ворота перед Рудольфом наконец открылись, девка уперлась ослицей, завертела головой, взвыла. Мужчина молча отвесил ей подзатыльник и затолкал за ограду. Стоящий у ворот Голый не удержался, ущипнул ее за задницу. Девка взвизгнула, набросилась на него и принялась молотить кулаками.

— Не видишь, дурочка она! У барона на жратву выменял, — похвастался Рудольф.

Девка не унималась: визжала и плевала в Голого. Рудольф оттащил ее за волосы, пригрозил кулаком. Барон говорил, что, если показать кулак, она успокаивается, только замахиваться нельзя — ссытся. Видать, лупили в детстве много.

— Красивая, зараза, — проговорил Голый и потер голову, на которой никогда не росли волосы.

— И не думай! А вдруг у нее сифак? Смекни, через сколько рук она прошла, — предостерег Рудольф.

— И нах такое счастье? — не унимался Голый. — Глаза мозолит, а выебать нельзя!

— Все бы тебе трахаться. Пойду Диру покажу.

Дом Дира находился, как и подобает дому старосты, в центре поселка. Пока шли, девка тупо таращилась на высоченный частокол. Началась старая деревня — десять домишек основателей. Здесь забор состоял в основном из железобетонных плит.

Из домов вылезли бабы и детвора. Жена Рудольфа аж стирку бросила, уперла руки в бока. Бабы злобно косились на новенькую, дети глядели с любопытством. Выскочил сынок Пархатого, зашлепал по лужам, скатал из грязи шарик и бросил в девку. Она выпучилась, зашипела и показала язык. Пацаненок радостно завизжал и пустился наутек. Рудольф погрозил кулаком — притихла. Интересно, а на плетку она переучится?

Рудольф потоптался у порога и постучал.

— Кто там? — отозвался зычный бас.

— Рудик!

— Входи.

Дир был дома потому, что вчера, когда сено косил, что-то у него в спине щелкнуло и его на один бок перекосило. Когда появился, он приосанился, сел на лавку, положив на колени могучий живот.

— Кто это? Вторую жену берешь?

— Да не, дурочку купил, для работ.

Дир приподнял бровь, поманил девку пальцем. Глянула на Рудольфа, таки признала хозяина, тот приободрил:

— Иди, иди, не бойся.

Остановилась в метре, потупилась. Кряхтя, Дир встал, поднял ее голову за подбородок, оттянул веко, надавил на щеки, она поняла, рот открыла.

— Здоровая, как бык, — заключил он. — Повезло. Одобряю.

Бочком, бочком девка отодвинулась, схватила со стола кусок лепешки и принялась пожирать.

— А сифак у нее есть? — поинтересовался Рудольф.

— Хрен их разберешь. Его сразу не видно. Но если есть, — староста погрозил пальцем, — с тебя спрошу!