Роберт Асприн - Война жуков и ящериц

Я проснулся. Рефлекторно, как только ко мне вернулось сознание, я пошарил рукой, ища оружие. Оружие было на месте: я чувствовал его в темноте – часть на поясе, часть на панели над головой. Я позволил себе расслабиться, поднимаясь на новые уровни подсознания. Мое оружие при мне, я жив, я тзен, я служу Империи, меня зовут Рахм.

Меня вовсе не удивил тот факт, что, осознав себя, я прежде подумал о службе, нежели вспомнил собственное имя. Это в натуре всех тзенов – прежде думать о роде и об Империи, а потом уже о себе самом. Тем более это относится к нам – касте Воинов. Мне доводилось слышать теории – разумеется неофициальные – что представители других каст, особенно Ученые, ставят личность превыше рода, но я не верю в подобную чепуху. Тзен есть тзен.

Я попробовал напрячь конечности. Тело функционировало нормально. Я был готов к бою. Однако снаружи было тихо: не выла сирена тревоги, не слышалось звуков битвы. Тем не менее я весь подобрался, когда нажал хвостом на запирающий механизм моей полки. Дверца чуть скользнула вниз, и я прильнул к образовавшейся щели, оглядывая пространство.

В отсеке царил полумрак, почти как при луне. Воздух был теплый – не горячий, а именно теплый и влажный – точь-в-точь ночь на Черных Болотах. Вот оно что. Нас разбудили не для релаксации и не для приема пищи. Нас подняли для охоты. Мы готовились к бою.

Без дальнейших раздумий я сдвинул дверь до упора и начал спускаться с полки, но остановился. По проходу шел другой тзен, и я столкнулся бы с ним. Выждав, пока он наверняка пройдет, я спустился на пол и пристегнул оружие к поясу.

То, что я был выше рангом, не имело значения: в этой ситуации право было на его стороне. Меня остановила даже не вежливость, а элементарная логика. Проход чересчур узок для двоих, а он спустился в него первым.

Мы не поздоровались и даже не кивнули друг другу, когда он проходил мимо, только хвост его слегка задел пол, издав короткий скрежещущий звук. Его без труда можно было узнать в полумраке по трехметровому, огромному даже для Воина, росту. Это был Зур, мой заместитель в предстоящей кампании. Я уважал его за его таланты, он уважал меня за мои. Я не пожелал ему удачи и не стал давать последние наставления. В этом не было нужды. Он – тзен.

Как и другие пилоты моей эскадрильи, он показал себя на учениях превосходным бойцом, и у меня не было оснований опасаться, что они подведут меня в настоящем сражении. Если же он или кто-то другой струсит, запаникует и это поставит под угрозу мою жизнь или исход операции, я сам убью его.

Теперь проход был свободен, и я двинулся по нему к точке пересечения переборки со спальными полками с гибкой плексистальной стеной, отгораживавшей реакторный отсек. В данный момент я был благодарен судьбе за то, что я офицер. Флаеры командиров эскадрилий помещались в нижнем ряду, почти у самого пола, так что мне было не нужно карабкаться вверх по изогнутой стене. Не то что мне так уж не нравятся подобные упражнения – просто уже в самом начале тренировок выяснилось, что я неважно переношу высоту. Это никак не проявляется во время полета, просто мне не доставляет особого удовольствия неподвижно висеть между небом и землей.

Я не стал тратить время на проверку готовности флаера. Это забота Техников. Я умею управлять флаером и устранять мелкие неполадки, но сами машины – это дело Техников, как мое дело – война. Даже если они и допустили какой недосмотр, я все равно не смогу его обнаружить.

Вместо этого я занялся оружием. Этого не способен сделать ни один Техник. Я не хочу сказать, что они ничего не смыслят в войне. Они тзены, а каждый тзен из любой касты в открытом поединке куда более достойный противник, чем любое другое разумное существо во Вселенной. Но я Воин из касты Воинов, боевой элиты Империи, и должен сам заботиться о своем оружии.

По правде говоря, оно вряд ли понадобится мне в предстоящей операции, но я привык иметь его под рукой. Это греет мне душу. Как многие другие Воины, я еще не вполне привык к этим сверхсовременным штучкам, в таком изобилии появившимся в последнее время. Технический прогресс обрушился на нас, подобно лавине, и традиционное ручное оружие для меня что-то вроде спасительной соломинки. Оно связывает меня с нашим прошлым, напоминает о Черных Болотах. Даже Верховное командование не возражает, когда пилоты, отправляясь на боевое задание, берут с собой ручное оружие. Командование только ограничило вес личного багажа, который Воин может взять с собой в полет. Никто не смеет встать между тзеном и его оружием. В том числе другой тзен.

Удовлетворившись результатом осмотра, я забрался в машину и поудобней устроился в плавающем кресле. С тихим вздохом задвинулась дверца. Я ждал, когда на приборной панели загорится сигнальная лампочка и погаснут огни в отсеке. Это будет означать, что легион готов начать операцию.

В отличие от колониальных кораблей, транспорт, в котором мы сейчас находились, выглядел абсолютно пустым и безжизненным. Здесь нет места ничему, что не является жизненно необходимым для нашей задачи. Но из-за этого не на чем остановить взгляд, сосредоточить внимание в последние минуты перед стартом. Так что мысли против моей воли обратились к предстоящей операции. «Против моей воли» вовсе не означало, что во мне слаб боевой дух, или что я боюсь за свою жизнь. Ведь я тзен. Однако мне не нравится сама идея геноцида.