Евгений Гуляковский - Визит к Прометею

«Словно крышку гроба над собой задвинул!» — подумал Танаев, и это была его последняя ясная мысль.

Сквозь жару и боль от ожогов к сознанию Танаева пробирались образы из каких-то чуждых ему кошмаров.

Невиданные чудовищные существа вели битву на раскаленных каменных равнинах. Их дыхание испепеляло скалы, а топот шагов порождал землетрясения.

Тела некоторых из них были опутаны змеями чудовищной толщины, а головы этих великанов скрывались за облаками.

Битва титанов... Изначальный мир, мир, в котором не могут существовать простые смертные. Именно сюда он стремился, именно сюда попал, и теперь ему остается лишь ожидать близкого конца.

Вот один из титанов рванулся вперед, сорвал с себя гигантскую змею и, разодрав ее на две части, отбросил в сторону. Затем он шагнул к ближайшему вулкану. Голова великана возвышалась над огнедышащей горой так высоко, что казалось, облака вот-вот запутаются в его волосах. Затем титан, опершись обеими ладонями в вершину горы, разорвал жерло вулкана и, зачерпнув из его недр целую пригоршню раскаленной лавы, стал внимательно ее рассматривать. Казалось, он не ощущает боли от ожога. Но вот он отбросил лаву и стал тереть обожженную ладонь о поверхность горы.

— Нет, мне нужен не этот огонь! — прогрохотал голос, подобный грому. — Эй, Зевс! Ты, кажется, собирался испепелить нас своим небесным огнем, так давай! Сейчас самое время! — Произнося эти слова с явным презрением, великан задрал голову к обложенному тучами небу и словно выплюнул свою ярость в клубившиеся над его головой облака. Небо ответило ему каскадом молний. Одна за другой огненные небесные стрелы, словно направляемые невидимой рукой, били по корпусу великана, заставляя его содрогаться от боли. Но он так и не сдвинулся с места, а когда молнии начали бить так, что, казалось, от грохота грома рассыплются окрестные скалы, протянул свою руку ладонью вверх и, когда в нее ударила очередная молния, сжал в кулаке клубок небесного огня.

— Так вот откуда появились шаровые молнии... — пробормотал Танаев, будучи не в силах отделить реальность от своих видений.

Но неожиданный резкий толчок каменного плота все-таки заставил его вернуться к реальности. Бывший навигатор открыл глаза и прислушался, прогоняя остатки забытья.

Снаружи что-то определенно происходило. Что-то странное. Плот больше не двигался по поверхности лавовой реки. Исчезло легкое покачивание. Сейчас он стоял совершенно неподвижно, и какие-то непонятные звуки, похожие на попискивание и легкое царапание, доносились снаружи.

Подумав, что погибнуть он всегда успеет, Танаев решил выяснить, где он теперь находится и что там, за пределами его каменного гроба, происходит. Но для этого надо было выглянуть наружу, а у него совершенно не осталось сил, чтобы сдвинуть с места проклятую крышку. Ему показалось, что ее поверхность оплавилась и намертво приварилась к вырубленному в пемзе углублению, навсегда похоронив его в каменном гробу.

Эта дикая мысль, рожденная отчаянием, мешала ему сосредоточиться и полностью прийти в себя. Наконец Танаеву удалось ухватиться за мелькнувшую в сознании мысль, как за спасательный круг. «Если бы температура внутри его укрытия поднялась до такой степени, чтобы расплавить камень, он бы давно превратился в головешку».

Несколько раз повторив про себя это трезвое рассуждение, он собрал остатки сил и толчком согнутых в коленях ног сумел-таки сдвинуть крышку на несколько сантиметров в сторону. Но и этого оказалось достаточно, для того чтобы впустить внутрь его убежища дополнительную волну жара.

Зарычав от отчаяния и боли, он изо всех сил надавил на край крышки, и в результате этого усилия крышка сдвинулась вперед сразу на полметра.

Стиснув зубы и отчаянно стараясь сохранить ясность сознания, он сел и почувствовал себя так, словно сунул верхнюю часть туловища в плавильную печь.

Плот стоял метрах в шести от противоположного берега огненной реки. Стоял совершенно неподвижно, очевидно, зацепившись за какой-то донный выступ. Желанное спасение было совсем близко, плот почти пересек реку, но от этого «почти» отчаяние навигатора только усилилось.

Преодолеть последние шесть метров лавы, отделявшие его от противоположного берега, у него не было никакой возможности. Без разбега такое расстояние не перепрыгнуть, даже с его уникальными физическими способностями.

И тут он заметил в глубине каменной выжженной равнины открывшегося ему теперь противоположного берега какое-то движение. Двое невысоких и совершенно черных существ с длинными хвостами прикручивали третье существо к каменному столбу длинными тросами. И это третье существо весьма походило на человека в скафандре.

— Эй! — крикнул Танаев. — Эй, вы там!

Никто не обратил на его крик ни малейшего внимания. Троица была слишком занята своими собственными делами.

— Вы об этом сейчас пожалеете, мерзавцы! Очень сильно пожалеете!

Трудно было сказать, что именно заставило его произнести эту бессмысленную угрозу — вид своего несчастного соплеменника или то, что его крик не вызвал никакой реакции.

Как бы там ни было, двое черных, покрытых короткими волосами и напрочь лишенных всякой одежды тварей продолжали прикручивать человека, стараясь как можно туже затянуть трос и причиняя своей жертве жестокие страдания, о чем свидетельствовали вопли несчастного, усиленные динамиками скафандра.

Совершенно не отдавая себе отчета в том, что он собирается сделать, движимый отчаянием и, возможно, все еще находясь под впечатлением чудовищной схватки титанов с богами, привидевшейся ему в недавнем кошмаре, Танаев вскочил на ноги и изо всех сил пнул каменную крышку своего плота. Та неожиданно легко скользнула вперед и плюхнулась в лаву, в метре от плота.

Теперь, если учитывать длину самой крышки, от берега его отделяло не больше трех метров. Разбежавшись, насколько это было возможно, вдоль плота, он двумя прыжками, использовав плиту как трамплин, благополучно преодолел это расстояние.

Еще не поверив до конца в собственное спасение, Танаев стоял на берегу лавовой реки, метрах в двадцати от каменного столба, к которому две черные обезьяны (во всяком случае, Танаев предпочитал верить в то, что это именно обезьяны) прикручивали к столбу свою жертву.

Ему не оставалось ничего другого, как привести в исполнение недавнюю угрозу, не считаясь с тем, чем могла закончиться стычка вооруженного лишь обломком меча и совершенно обессилевшего от жары человека с двумя дьяволами, строившими ему отвратительные гримасы и словно специально провоцировавшими его к нападению.

— Ну, что ж, вы сами напросились, — пробормотал Танаев, бросаясь вперед.