Ежи Тумановский - Два мутанта

— Сейчас, так сейчас — дружелюбно сказал Хук. — Переговорю вот с Гансом, да и вези меня к моим людям.

Узнав, что Хук и Крот собираются оставить дом и сплавать на берег, Ганс занервничал, но вслух ничего не сказал. Только поставил на место последнюю деталь тщательно вычищенного пулемета. И лишь когда лодка уже готова была отойти от платформы, принес вещмешок с артефактами.

— Возьми на всякий случай, — сказал он Хуку. — Пусть парни порадуются.

Крот устроился на носу лодки, и перед тем, как опустить весло в воду, внимательно осмотрел предстоящий маршрут. Ветер полностью стих, но по воде продолжали идти крохотные волны, совсем непохожие на обычную мелкую рябь. Туман, висевший всю первую половину дня над головой, постепенно рассеивался, и сквозь его белую толщу местами теперь проглядывало обычное хмурое небо Зоны. В нескольких местах над водой поднимался слабый пар. Справа, над хребтовой константой, что-то незримое повело низко висящие облака по кругу, словно приглашая в хоровод.

— Чего не плывем? — осторожно спросил Хук, разместившийся с веслом на корме.

— Не торопись, живее будешь, — буркнул Крот таким тоном, словно вел по Зоне новичка.

— Да мы только вот плыли этим же маршрутом, — чуть резче, чем хотел, ответил Хук.

Крот повернулся и внимательно посмотрел на своего пассажира.

— Это не просто Зона, фримен. И не просто вода над аномалиями. Озеро живет совсем по другим законам. Здесь нет стабильности между Выбросами, как на суше. Не отвлекай меня больше без нужды. А то саженками к берегу поплывешь.

Хук показал раскрытую ладонь, признавая, что все понял, а когда старик отвернулся, озабоченно осмотрелся вокруг. Если бы Крот посмотрел в этот момент на своего союзника, то мог бы заметить, что тот растерян и разочарован.

На берегу «свободники» развертывали лагерь. От того места, где Буль чуть было не взорвал их на минном поле, они отошли метров на триста к югу и принялись обживать небольшую полянку. Четыре палатки уже стояли попарно на некотором расстоянии друг от друга, между ними горел большой костер. Несколько человек несли в лес провода и датчики, чтобы развернуть сигнальный периметр.

— Коготь, иди сюда, поговорить надо! — позвал Хук, устраиваясь на складном стуле.

— А где хабар? — недоверчиво разглядывая Крота, спросил Коготь.

— Хабар будет, но позже, — спокойно ответил «свободник». — Крот и его люди теперь наши союзники. Мы заключили сделку, от которой выгадают все.

— Союзник? — с недоумением переспросил Коготь. — А как же хабар?

— Будет тебе хабар, не волнуйся. И будет его гораздо больше, чем ты думаешь. Но сперва надо кое-что сделать.

— Я должен устроить засаду на квад «Долга»? — удивился Коготь, выслушав детали плана. — А почему я?

— Не только ты, я дам тебе двух своих людей. Остальные будут караулить «долговцев» у северного прохода, а также возить хабар на берег. Кто-то из твоих людей умеет обращаться с радиоактивными и кислотными артефактами? Они, между прочим, самые дорогие.

— Нет, — недовольно ответил Коготь. — Но это не значит…

— То есть все будут работать, а твои люди — просто ждать добычу?

Коготь хмуро молчал, понимая, что Хук не оставил ему выбора.

— Что, прямо насмерть бить? — спросил он, хмуро косясь на Крота.

— Только долговцев, — уточнил Хук. — Люди Крота пострадать не должны. Отличить их несложно: только «Долг» ходит в черном и красном по серо-зелено-коричневой Зоне.

— Да уж разберусь как-нибудь.

На небольшом отдалении от лагеря гулко хлопнула «жарка». Над полянкой пронесся порыв теплого ветра.

Штык не знал, сколько прошло времени. Иногда ему казалось, что он болтается между небом и землей уже целую вечность. Но тогда это означало бы, что эта вечность обходится без ночей. Реальность и болезненная дремота давно смешались в единое тягучее целое, и он уже не всегда мог понять, что вокруг является правдой, а что — галлюцинациями.

Продолжая висеть лицом вниз, он вдруг начинал видеть голубое небо с кружевами белых облаков, пламенеющее предзакатное солнце и полукруглый огрызок бледной Луны. Иногда ему казалось, что он слышит неразборчивые голоса и плеск льющейся воды, скрипела ржавыми петлями плохо смазанная дверь, где-то орал дурным голосом кот, гавкали собаки и слышался шум проходящего поезда. Но стоило как следует сосредоточиться, и перед глазами по-прежнему плавали стволы деревьев и покрытая травой земля, а вокруг было так тихо, словно он лишился слуха.

Лишь иногда короткий порыв ветра игриво толкал висящую на веревочке игрушку. Тогда земля перед глазами начинала раскачиваться и деревья вокруг хлопали в листья-ладоши, радуясь нежданной забаве.

В какой-то момент где-то вдалеке послышалась частая стрельба, но вскоре она затихла и вокруг снова наступила гнетущая тишина.

А потом пришло ощущение, что он просто сходит с ума. Крохотные черные точки и кляксы побольше принялись кружить перед мысленным взором, сливаясь в сплошной темный хоровод. От этой темноты веяло липким холодом и Штык даже слабо замычал, пытаясь отогнать от себя собственные галлюцинации. Но черные кляксы понимали, что их жертва беспомощна и все смелее кружили вокруг, неотвратимо приближаясь и затягивая свою удавку.

И вдруг разом исчезли. Зато внизу, почти прямо под висящим на дереве пленником, показалось несколько человек в типичном сталкерском снаряжении. Появление случайных людей рядом с озером было маловероятно, и это означало, что кто-то из бандитов сумел выжить и растрезвонил о залежах артефактов в подвале у одинокого старика.

Даже с высоты в несколько метров, Штык отчетливо видел и слышал, что в отряде нет единства. Двое серьезных мужчин в плащах и с автоматами на плече даже внешне отличались от остальных семи человек, идущих позади на некотором удалении. Распознав едва слышимую человеческую речь, автоматика шлема включила усилитель звука. В уши хлынул поток обычных лесных звуков и характерное звучание аномалий. А невнятный бубнеж собеседников, медленно бредущих в сторону Штыка, превратился в отчетливо слышимый разговор.

— Коготь, ты не отмалчивайся, ты по делу скажи. Мы так и будем идти на убой?

— Из засады жахнем — и всех делов, — с досадой отвечал Коготь. — А ты как хотел, совсем без риска?

— Да это не риск, а верное самоубийство! — кипятился первый. — Воевать с «Долгом»! В Зоне! Это же бред! Своих-то фрименов Хук поберег.

— Двоих-то дал, — слабо возражал Коготь, но по его тону было слышно, что он и сам не согласен с решением Хука.

Тем временем, уже прошедшие под Штыком сталкеры остановились, и вели свой разговор. Усилители шлема исправно доносили каждое слово.

— Вот зачем мы вообще с этими уродами связались? — недовольно говорил один. — Какое из них «пушечное мясо», если они даже в засаде сидеть боятся?