Диана Торнли - Эхо далекой битвы

— Будет больно еще два дня, — сказала она, — но все пройдет, как только ты начнешь двигаться и растягивать новую кожу. Третья процедура будет полегче.

Мозес сделала шаг назад.

— Выздоровление идет нормально. Температура опускается, а остальные показатели уже давно в норме. — Их взгляды встретились. — Как твой желудок? Может, попробуешь что-нибудь солидное?

Он задумался, затем кивнул.

— Хорошо.

— Как насчет куска настоящего мяса с косточкой, которое нужно как следует пережевывать?

Тристан удивленно взглянул на нее. Прошло почти три недели с тех пор, как он рассказал Либби о своем желании, и уже не думал, что его можно выполнить. Уж не поддразнивает ли она его? Тристан посмотрел ей в глаза.

Доктор Мозес улыбалась.

— А ты думал, что я забыла или не смогла выполнить обещание? Что ж, некоторые держат слово, даже если это требует времени. Жаль, конечно, что пришлось так долго ждать. Тебе помочь? — Она поддержала юношу под руки, затем нажала кнопку, опуская закрепленный на переборке столик.

Из стены выползла механическая рука, скользнула вниз, повернулась и остановилась над коленями Тристана.

— В следующий раз не буду ждать и связываться со всей этой бюрократической неразберихой! Проще самой пойти на охоту!

Либби сняла с подноса салфетку.

— Твоя мать говорит, что ты любишь недожаренное мясо. Как тебе вот это?

Доктор поставила тарелку перед Тристаном и, отступив на шаг, вопросительно взглянула на него.

Кусок мяса с косточкой занимал почти все блюдо. Сверху и снизу его покрывала хрустящая золотистая корочка, но в середине виднелась красная сочная плоть. Тристан почувствовал, как рот наполняется слюной.

— Решай сам, — сказала Либби, — может, тебе это придется не по вкусу. Но выглядит аппетитно. Я подумала, что соус тебе не понадобится, как и вилка с ножом. Что-нибудь еще?

— Нет. — Тристан опустил глаза. — Спасибо.

— Лучшей благодарностью будет пустая тарелка, — ответила она. — Я приду через полчаса.

Тристан подождал, пока женщина выйдет, и обеими руками взялся за косточку. По пальцам потекла горячая кровь, смешанная с жиром. Он слизнул ее, прежде чем впиться зубами в мясо. Закрыв глаза, юноша жевал его, наслаждаясь вкусом и запахом каждого кусочка.

Нет, это не пейму. Совсем другой аромат, да и само мясо пожестче. Впрочем, Тристан почти не жевал его, а, покатав во рту, проглатывал.

Возле косточки мясо было практически сырое, и его приходилось рвать зубами, урча, как это делал Пулу и другие охотники.

Тристан не замечал пятен на ладонях, замасленных пальцев, набившегося под ногти жира. Наконец обглоданная кость легла на тарелку, и Тристан опустил глаза на свои руки…

ЛЕЗВИЕ КИНЖАЛА РВАНУЛОСЬ ВВЕРХ, ПОД ГРУДНУЮ КЛЕТКУ МАЗУКА. ТОТ ЗАСТОНАЛ И ОТШАТНУЛСЯ. ГОРЯЧАЯ КРОВЬ ТЕКЛА ПО РУКЕ ТРИСТАНА…

Его охватил ужас, на лбу выступил холодный пот. Он попытался вытереть кровь, но она уже засохла.

— Нет! Нет!

Лицо мазука выплыло из глубин памяти таким, каким оно было в ту последнюю минуту и каким являлось Тристану в ночных кошмарах: раскрытый в безголосом крике рот, выпученные глаза. Даже тьма туннеля не могла скрыть этого изуродованного ужасом лица.

— Нет! — Тристан отбросил поднос. Рука его дрожала, и он зажал ее между коленями.

Нужно умыться! Путаясь в простыне, юноша кое-как поднялся с кровати и чуть не упал от острой боли. Он пошатнулся, но все же успел ухватиться за край откидного столика.

Небольшой умывальник находился в углу комнаты, возле двери. Хорошо еще, что резиновый шланг оказался достаточно длинным. Повозившись с краном, Тристан включил воду и принялся изо всех сил намыливать лицо и ладони.

Случайно поймав в зеркале свое отражение, Тристан чуть не задохнулся: он был весь в крови. Юноша закрыл глаза и включил воду погорячее…

Тристан все еще умывался, когда вернулась доктор Мозес. Он не слышал, как та вошла в палату и не сразу заметил ее присутствие. Лишь увидев в зеркале ее отражение, юноша вздрогнул и обернулся.

— Извини, Трис. Я не хотела мешать… О, боже, что с тобой? У тебя лицо как мел! Что случилось! Тебя тошнит!

— Нет. — Он покачал головой, держась за край раковины. — Просто у меня все руки в крови.

— Это ретроспекция, — сказала Мозес, помогая ему вытереть лицо и вернуться к кровати. — Нужно будет поговорить об этом.

Тристан тяжело сглотнул и опустил голову, избегая взгляда Мозес.

— Все… уже прошло, — пробормотал он, стараясь не смотреть на свои руки. — Все в порядке. Спасибо.

Она внимательно смотрела на него, хмуря брови. Тристан старательно вытирал пальцы, пытаясь унять дрожь.

Однако нужно что-то делать, как-то отвлечь внимание доктора, и юноша кивнул на поднос с пустой тарелкой.

— Видите?

— Молодец, — сказала она. — Если будешь продолжать в том же духе, то я скоро уберу эту штуку. Мозес указала на капельницу.

Тристан опустился на кровать.

— Если ты не против, — добавила она, — мы могли бы поговорить и, возможно, избавить тебя от кошмаров.

Все еще не поднимая головы, Тристан коснулся рукой лба.

— Не стоит, мэм. У меня все в порядке.

Мозес не стала спорить и убеждать его, а просто откинула сиденье и села.

— Трис, что именно ты сейчас чувствуешь?

Их беседа продолжалась почти час. И только когда Мозес ушла, Тристан разжал кулаки и внимательно осмотрел руки: никаких следов крови. Однако и в эту ночь кошмары заставляли его просыпаться четыре раза. И он вскакивал, потный и трясущийся.

Тристан еще лежал, хотя на столе давно уже остывал завтрак, когда вошла Дарси. Положив на тумбочку какой-то серый сверток, она долго изучала показания монитора, пока сын медленно вылезал из-под простыни.

Поднявшись, Тристан склонил голову и привычно поднес руку ко лбу.

Дарси перехватила его руку.

— Тебе не следует делать этого здесь.

Он вздохнул.

— Когда мы возвращаемся на Ганволд?

— Мы… не вернемся, Трис. — Она помолчала. — Даже если бы мы захотели, теперь это невозможно. Все изменилось. Слишком многое случилось с нами, особенно с тобой.

Юноша, похоже, не совсем понял, о чем она говорит, но спрашивать не стал.

— Либби сказала мне, что ты плохо спишь.

Тристан отвернулся.

— Так… это всего лишь сны…

— Расскажи мне о них.

— Нет, мама. Я… я не могу.

— Тебе станет легче, если ты позавтракаешь.

Его взгляд скользнул по тарелке с кашей.

— Только не это! Она какая-то… скользкая.

Дарси улыбнулась.

— Тебе не обязательно есть кашу. — Она протянула руку, отключила систему гемодиализа и свернула шланг. — Либби говорит, что ты уже три дня не выходишь из палаты, так что самое время навестить отца. Иди и умойся.

Она отдала ему сверток и направилась к выходу.