Диана Торнли - Эхо далекой битвы

К концу его четырехлетнего пребывания там подразделение Анченко получило совсем другую репутацию. На ежегодных соревнованиях всех групп сферзахов мы занимали первые места. Когда твой отец стал главнокомандующим, подразделение выбрало для себя девиз: «Его войско». Туда принимали только самых лучших. Вот почему нас выбрали для этой операции.

Амион помолчал. Еще раз покачал головой.

— Он сильный человек, Тристан. Что бы ни случилось, не забывай об этом. И не будем ставить на нем крест.

Тристан с трудом разлепил спекшиеся губы.

— Нет, сэр.

Немного погодя он вернулся к себе, совсем позабыв о своем намерении выспаться. Ему вспомнилась первая встреча с отцом после многолетней разлуки: незнакомец в защитном костюме, лицо под прозрачным колпаком.

«Я рад, что ты вернулся, сын».

И его ответ.

«Нет, не рад».

Какой же он был упрямый! Он вспомнил, как был шокирован адмирал, когда услышал: «Скольких вам пришлось убить, чтобы стать адмиралом?» Из памяти выплыл другой эпизод: человек, устало сидевший на его кровати, предложил ему вместе нести пейму по имени Вина. А как адмирал наблюдал за его сражением с саламандрой, преспокойно стоя на берегу? Слезы в глазах, когда он рассказал о том, как в первый раз убил человека. Мускулистую руку, иссеченную шрамами…

Возбуждение не давало ему сидеть на месте. Тристан принялся расхаживать по комнате. Пять шагов в одну сторону, пять в другую. Он ощущал свою беспомощность. Одиночество. Пустоту. Никогда, даже будучи заложником, ему не приходилось испытывать такого отчаяния.

Что-то скользнуло по груди под туникой. Он остановился и сжал шнурок обеими руками.

Отцовский микроридер. Подарок. Тристан не мог представить что-то другое, столь же полно выражающее натуру адмирала. Он долго держал его на ладони, рассматривал, а чувства, самые разные, сталкивались, отзываясь нарастающей болью в груди…

…Но потом эту боль захлестнул внезапно вспыхнувший гнев. Микроридер полетел на кровать.

— Ты же говорил, что всегда будешь рядом, когда мне трудно! Ты нужен мне СЕЙЧАС! Почему ты оставил меня? Зачем ты это сделал?

В дверь осторожно постучали. Тристан замер. Только сейчас до него дошло, что он кричит.

— Тристан? Это я, Керш. Можно войти?

Постояв в нерешительности несколько секунд,

юноша открыл дверь.

По выражению лица Керш было видно, что известие дошло и до нее. Девушка внимательно и сочувственно посмотрела на Тристана.

— Нам уже сказали… об адмирале… и я подумала… может быть…

Он промолчал. У него просто не было слов. Кивнул.

— Мне очень жаль.

Он опять кивнул. И снова заходил по комнате. Потом уже спокойно сказал:

— Я часто его злил, но он ни разу не показал, что недоволен мною. Даже не знаю, как ему это удавалось.

Я его боялся. Думал, что он будет стыдиться меня. И не верил, когда он говорил, что это не так. Мне казалось, что я никогда не смогу ему поверить.

Он часто повторял, что будет со мной, когда мне трудно, когда я буду в нем нуждаться. А я думал: зачем он мне? И все-таки чувствовал его присутствие. Даже на Исселе-2, совсем недавно. И вот…

Голос юноши дрогнул, в горле запершило. Смущенный, он отвернулся от Керш.

Тристан не слышал шагов, почувствовал только ее руки, обвившие его сзади. Она ничего не говорила, просто стояла, обнимая его. И он в конце концов уступил теплу ее ладоней, повернулся и тоже обнял девушку. И заплакал.

Прошло две недели. Одетый уже в форменный костюм, а не в больничную пижаму, Тристан стоял в комнате отдыха, наблюдая по головизору, как «Мерси» приближается к станции Шинчанг. С пересохшим от волнения ртом и влажными от пота ладонями, он думал о том, что никогда еще две недели не тянулись так долго.

— Тристан Середж? — У двери стояла женщина-мичман. — Вас ожидает шаттл. Пройдемте, пожалуйста, со мной.

Подхватив сумку, он вышел в коридор.

У переходной камеры их встретил адъютант.

— Тристан? — Он протянул юноше бумажный конверт. — Все в порядке. Мы проследуем без задержки.

Всю дорогу Тристан просидел у иллюминатора, пытаясь справиться с охватившим его волнением. В просвете облаков появился Гербрун Филд, и сердце юноши бешено заколотилось; его снова бросило в пот. Тристан вышел из шаттла, едва держась на ногах, попрощавшись с товарищами, он направился к выходу с посадочной площадки, поглядывая на небольшую толпу встречавших.

И почти сразу же он увидел мать. Она выглядела усталой, но все же попыталась улыбнуться.

— Трис! Ты вернулся! — Дарси обняла сына, потом отступила на шаг. — С тобой все в порядке? Ты так похудел… — Ее глаза неотрывно и жадно смотрели на него.

Тристану все же удалось взять себя в руки.

— У меня все хорошо, — сказал он. — Как?..

Слова застряли в горле, и вопрос остался недосказанным.

— Твой отец? — Мать сжала его руку. — Ему будет приятно узнать, что ты дома. Если не возражаешь, поедем прямо в госпиталь.

Тристан кивнул.

Молча сжав зубы и опустив голову, он слушал рассказ матери о ранах отца. И почти не заметил, что уже наступила зима и землю покрыл снег.

— Он… ты с трудом его узнаешь, — сказала Дарси. — Через несколько дней после этого инцидента ему сделали трахеотомию, чтобы облегчить дыхание, так что у него в горле трубка, пусть тебя это не удивляет.

Лухан сильно похудел. Сейчас мы уже кормим его через рот — в основном различными отварами — но из-за повреждения нервных клеток мозга мышцы лица у него вялые. Это длительный и тяжелый процесс.

Кроме того, он лишился зрения и слуха и плохо помнит то, что случилось совсем недавно. Ему дают регенераторы, и мне кажется, что это помогает. Многие ощущения уже вернулись: он почувствует, если ты возьмешь его за руку; различает тепло и холод. Лухан еще очень слаб, но уже восстанавливает контроль над двигательным аппаратом, шевелит руками и ногами. Либби полагает, что примерно через год он сможет ходить.

Дарси вздохнула.

— Вчера медики провели первую из нескольких запланированных операций по имплантации. С остальными придется повременить, так как ему нужно время, чтобы окрепнуть. Вживленные микроэлектронные имплантанты обойдут выжженные участки слуховых нервов и дадут возможность слышать, пусть и не отлично, но достаточно хорошо. Через некоторое время они сделают то же самое со зрительными нервами, чтобы восстановить зрение.

Тристан лишь кивнул — на большее у него не хватило сил.

— Доктора дали ему возможность отдохнуть после операции, так что слуховой процессор еще не активирован, — продолжала Дарси, — и лечение начнется позже. Пока мы по-прежнему общаемся с ним тактильным способом, через аппарат, но Лухан все понимает, если слова вводятся медленно.