Дуглас Орджил - Волки севера

— Хэлло, Френк, я ищу тебя.

Человек за столом у окна отложил журнал, который читал. Дайана успела заметить, что это был английский научный журнал «Нэйчур».

— Прекрасно, — сказал он, — Это должно было случиться. Теперь я могу сделать еще одну попытку, но умоляю, будь со мной ласковой.

— Не беспокойся, — сказала она смеясь. — Я учла прошлый урок и теперь буду держаться от тебя подальше, — И она отскочила назад, когда он сделал полушутливую попытку схватить ее. — Мне нужно тебя кое о чем спросить.

— Почему я каждый раз танцую минуэт? — спросила она себя. Френк Ван Гельдер был уже женат, и ему стукнуло сорок два года, но иногда он вел себя, как зеленый мальчишка. Но он очень много знает о повадках канис люпус? Канис люпус — северный волк, основатель вида.

— Спрашивай, — сказал великодушно Ван Гельдер.

— Имеются ли примеры того, что серые волки активно ищут падаль? Я имею в виду животных, давно погибших.

Ван Гельдер стал серьезным, каким он становился тогда, когда ему задавали серьезные вопросы.

— Канис люпус ищет падаль, — задумчиво произнес он. — Это бывает крайне редко. И чаще всего — это останки человека. В Шотландии и Центральной Европе существует много примеров того, что волки грабят старые кладбища.

Дайана содрогнулась, но Ван Гельдер не заметил этого.

— Нет, — сказал он. — Волки любят свежую добычу.

— Значит, для тебя увидеть волка — даже целую стаю, ожидающую, когда появится падаль, — будет неожиданностью? К тому же, когда вокруг пасутся живые олени.

— Если волк ищет падаль, то это может быть только волк-одиночка. Нет, я не верю, что стая может опуститься до такого. Полярные медведи — да. Они обшаривают льды в поисках падали. Но не волки. И уж во всяком случае, не стая, не социальная группа.

Дайана нахмурилась.

— А сколько волков может быть в стае?

— Примерно столько же, сколько и у других видов волков. И это ты знаешь не хуже меня. Семейная стая — шесть, десять… А если очень холодно, то максимум двадцать.

— Но не сотня?

Он рассмеялся.

— О, Боже, нет. Ты наверное читаешь сказки. Численность стаи определяется возможностью сопротивления жертвы. Совершенно нет необходимости собираться в такую стаю, чтобы затравить три или четыре карибу. И ничто не рассеивается быстрее, чем стадо оленей при нападении волков.

— Значит, ты удивился бы, увидев стаю волков в сто голов?

— Разумеется. Я сказал, что нет необходимости волкам собираться в такую стаю. По крайней мере, с тех пор, как умер последний мамонт.

Она удивилась.

— Последний мамонт?

— Конечно. В Плейстоценовую эру было только два живых существа, способных справиться с мамонтом. Это канис люпус и хомо сапиенс. Волки и люди. Люди изобретали ловушки и оружие, волки совершенствовали зубы и когти. Но и те, и другие научились сотрудничать друг с другом. Я полагаю, что ты не сможешь убить мамонта в открытом бою, один на один. И волки тоже убивали мамонта, собираясь в громадные стаи, до сотни голов. Парочка мамонтов долго служила пищей сотне волков. Но с тех пор, как мамонты исчезли, волкам уже не нужно собираться в такие стаи. Чтобы убить карибу или больного моржа, нужно не более трех-четырех волков.

— Ясно. Спасибо, Френк. Именно это я и хотела узнать.

— Это будет тебе дорого стоить, — со вкусом проговорил он, — это будет стоить тебе времени, а мне денег. Как насчет того, чтобы пообедать на будущей неделе? Кристина уезжает, так что я буду питаться в ресторане.

— Никаких шансов. Я буду в Булдере.

— Булдер? Зачем?

— Мой университет.

— Значит, в Булдере уже есть университет? Почему я последним узнаю об этом?

— Очень смешно, — сказала она, закрывая за собой дверь. И на всем обратном пути она размышляла об арктических волках Стовина.

Доктор Мелвин Брукман сидел в приемной Овального кабинета и беспокоился. Через пять минут он войдет туда и будет говорить с президентом Соединенных Штатов. Все знали, что президент весьма терпеливый человек, но его терпение имеет определенные границы. И вполне возможно, что он, Мелвин Брукман, перейдет эти границы сегодня вечером.

Что я должен сказать, думал он встревоженно. Для начала сообщение Стовина. Но у президента есть копия. Да и что в нем, в это сообщении? Фольклор, легенды эскимосов, слухи… Плюс рассуждения о вулканах, но это мы уже слышали так часто от Литмана, что это стало пролетать мимо ушей. И единственное личное свидетельство об огромном блоке льда в бассейне реки Маккензи — причем даже не в Соединенных Штатах. К тому же, Стовин видел его только с воздуха. Этот блок льда, конечно, мог кое-что означать, но мог оказаться самым обычным айсбергом, только громадным. И Бог знает, имеет ли все это какое-то значение. Стовин вел себя, как нефтяной магнат из Техаса, нанимая самолеты направо и налево. Он нанес значительный ущерб бюджету комитета. Не дай Бог, это выплывет наружу. Тогда все станут вести себя, как он.

Но, будь я проклят, во всем этом что-то есть? Я чувствую это своей печенкой, а она никогда не ошибается. Разумеется, дело не в четырех холодных зимах за последние шесть лет. И в неудачных построениях математических моделей климата. Все это бывало и раньше. Это совсем не значит, что приближается Апокалипсис. В каждом поколении была дюжина ученых, предвещавших конец цивилизации — такой цивилизации, которую мы имеем. Но конец не наступил. Вернее, цивилизация такая, какую мы имеем на данный момент, кончалась каждый год, а мы этого даже не замечали.

Тем не менее, на этот раз все складывается как-то иначе. Необычное явление природы, поразившее Хейс. Ученые климатологи составили математическую модель явления. Может быть, верную, а может быть и нет, кто знает? Но почему все это происходит именно сейчас? И эти фотографии со спутника… Но с другой стороны, из России не последовало никакого сообщения, ни словечка, ни намека…

— Доктор Брукман, президент готов принять вас.

Только настольная лампа освещала Овальный кабинет. Президент сидел в тени под флагом Соединенных Штатов.

— Рад вас видеть, Мэл.

— Благодарю, мистер президент.

Президент барабанил пальцами по столу и листу, лежащему перед ним. Брукман заметил, что на листе виднеется красная литера секретности, такая же, как и на его копии.

— Вы это, конечно, читали?

Это было утверждение, а не вопрос.

Брукман кивнул.

— Вы согласны, что в докладе что-то есть?

— В каком смысле, мистер президент?

Президент задумчиво посмотрел на Брукмана.

Вот он — острый, консервативный, лояльный — типичный представитель эстаблишмента. Конечно, в этом нет ничего плохого. Эстаблишмент не может обойтись без таких людей, и администрация Белого дома не исключение. Но нельзя слушать их, вернее нужно не слушать их мнение, так как они всегда говорят только то, что от них хотят услышать.