Дуглас Орджил - Волки севера

Стовин рассмеялся.

— Конечно, да. Кто же откажется? Но я не собираюсь быть там… чем-то вроде репортера. Я хочу свободно работать.

— Здесь не должно быть трудностей, — заметил Брукман. — Тот русский, который написал письмо, — Солдатов, это он назвал тебя.

— Солдатов? — проговорил Стовин, задумавшись. — Я немного знаю о нем. Он молод и, насколько я помню, у него есть несколько приличных работ в кулканах. Хотя он не гляциолог. Если он что-то написал о ледниковом периоде, я хотел бы ознакомиться с этим.

— Он приглашает тебя, — сказал Брукман. — А как насчет второй визы? Кого бы ты хотел взять с собой? Я предоставляю тебе право на выбор.

Стовин внезапно почувствовал признательность к этому человеку. Научные взгляды Брукмана в настоящий момент рушились, однако он с честью принимал удар. Он не был большим ученым, однако он умел становиться полезным в любой ситуации.

— Как насчет тебя, Мэл? — спросил Стовин. — Если ты поедешь со мной, то будешь держать меня в узде.

Брукман рассмеялся.

— Нет. Предложение очень лестное, но нет. Я слишком стар, слишком толст, слишком консервативен. Тебе нужен кто-нибудь помоложе, кто будет помогать тебе. Вот Фишер из Беркли. Или Бонгард из Сит — когда-нибудь он станет вторым Стовиным. Как насчет него? Пожалуй, это лучший вариант.

Стовин кивнул.

— Да, Бонгард, вероятно, подойдет. Но давай отложим пока этот вопрос, Мэл, я хочу подумать.

— Но только недолго. Ты же знаешь русских. Им нужны имена и как можно быстрей. Ведь их нужно пропустить через каналы КГБ. Впрочем, я не думаю, что у них есть что-нибудь против тебя и Бонгарда.

Стовин задумался. Внезапно он решился.

— Еще одно, Мэл. Ты сказал, что нам предложили две визы для ученых?

— Да.

— Мне нужна третья. Но… — он жестом остановил Брукмана, пытавшегося возразить, — но не для ученого. Простая виза. Мне нужен помощник. Третий человек в дополнение.

— Вряд ли они согласятся. Кроме того, Бонгард будет твоим помощником.

— Я не имею в виду помощника в исследовательской работе. Я имею в виду нечто другое — я хочу человека, который заставил бы работать мой мозг совсем в другом направлении.

— Кто же это?

— Бисби. Пилот, с которым я летал над Аляской. Над морем Бофорта. Ты помнишь?

— Зачем он тебе? Да, я его помню. Но он же бывший военный летчик. Они никогда не позволят этого. Они будут считать, что мы что-то замышляем.

— Мне он нужен, Мэл, потому что он знает Север. Он полуэскимос. Я могу проехать через всю Сибирь в теплой шубе, мне сообщат все факты, все цифры — но я не знаю Севера. Если со мной будет Бисби, то благодаря его опыту я смогу отфильтровать информацию и сделать правильные выводы. В этом парне что-то есть. Он оригинально мыслит. И прекрасно тренирован.

— Я попытаюсь, — с сомнением произнес Брукман, — но на успех у нас один шанс из десяти.

— Не будет Бисби, не будет и Стовина, — заявил Стовин.

— Вот как?

Стовин улыбнулся.

— Да. Ты сказал, что Москва хочет меня? О'кей. Но такова цена. Они поймут. Цена Бисби.

— Может быть.

Брукман положил руку на плечо Стовина.

— Я думал, что у нас с тобой все пройдет гладко. Ты согласишься — и все. Но я должен был бы знать тебя лучше. С тобой всегда приходится делать выбор.

— С русскими тоже. Увидишь, они будут сопротивляться, спорить, но они дадут эту визу.

— Надеюсь, что ты прав.

Брукман открыл ящик стола и достал увесистый том.

— Это копия доклада, который русские прислали нам. Замечательный документ, Сто.

— Почему?

— Да, да. Видишь ли, это самый открытый отчет, который когда-либо поступал к нам из СССР, — сказал улыбаясь Брукман, — Я читал почти все, что приходило оттуда, но это самое честное и подробное описание катастрофы, происшедшей у них в стране. Вероятно, в Москве долго спорили, прежде чем позволили Солдатову рассказать нам об этом. И видно, что они испуганы.

Стовин похлопал по тому.

— Дают они какие-нибудь цифры — температуру, скорость ветра…?

— Кое-что. В нескольких милях от города работает метеостанция. Она в этом… как его, Академгородке. Она работала как обычно, но затем температура выскочила за пределы шкалы.

— Что это за шкала?

— Они используют стандарт Оймякона. Их инструменты рассчитаны на температуру семьдесят пять градусов ниже нуля по Фаренгейту.

Стовин присвистнул в изумлении.

— И температура выскочила за этот предел? Мэл, это же настоящий холод? Черт побери, в газетах было много шума по поводу случившегося, но ни единого намека на такой холод.

— Да. Такое сообщение напугало бы всех. И ты бы испугался, Сто. И не забывай, что приборы находились не в центре событий, не в центре этого проклятого Танцора, как ты называешь его.

— Эти цифры уже обработаны?

— Директор вычислительного центра уже получил их. Теперь он хочет, чтобы ты приехал в Будер и тогда они введут данные в Разл-Дазл. Администрация боится, что возникнет паника, когда народ поймет, что этот Танцор может пройтись танцем и по США. Так что пока эти цифры известны только мне, тебе и директору. И, разумеется, президенту, хотя, я думаю, они имеют для него мало смысла. Мы сможем сказать президенту больше, когда Разл-Дазл перекует эти цифры. Правда, мне кажется, что даже Разл-Дазл много не сможет извлечь из них. Как ты увидишь, нам предоставили не так уж много данных. И это не удивительно, так как трудно было русским предположить такой резкий скачок температуры вниз.

— Да, конечно, — сказал Стовин. — Он встал. — Пора идти, Мэл. Я хочу захватить вечерний самолет в Ла Руардиа.

Брукман пожал ему руку.

— Ты полетишь в Денвер завтра?

Стовин кивнул.

— Мне все равно нужно в Булдер… — по личным мотивам. И заодно я повидаюсь с Разл-Дазл.

Брукман кивнул.

— Я, разумеется, не могу сказать, когда ты полетишь в Новосибирск. Русские сами выберут время, удобное для них. Я сообщу тебе, как только узнаю. А ты не забудь, что ты должен назвать второго ученого. Если это будет Бонгард, то никаких проблем. Что же касается этого Бисби, — он с сомнением покачал головой, — то посмотрим.

В Нью-Йорке Стовин прошел по Пятой Авеню к Брантано, где он провел девяносто минут и купил восемь книг. Через три часа на высоте 42 000 футов он дочитал последнюю страницу сообщения Солдатова. Невидящим взглядом он смотрел из иллюминатора Боинга, летящего со скоростью 550 миль в час над редкими облаками и серо- зеленой равниной американского среднего Запада. Что я чувствую сейчас? — спросил он себя. — Удовлетворение? Пожалуй, больше никто не осмелится сказать, что случившееся в Новосибирске — это результат случайной аберрации климата.

Он снова открыл труд Солдатова и с ужасом прочел: более 180 000 погибших! Это же население такого города, как Солт Лейк Сити!