Вячеслав Шульга - Берег дна

Две пули взрыли землю перед наемником, подняв фонтанчики земли.

— Жди здесь, — ткнул Мотя пальцем в сторону УАЗика и, не говоря ни слова больше, отправился за Машей.

До конца он спускаться не стал, девчонка слышала перестрелку и могла пальнуть с перепугу, не разбирая, кто там лезет.

— Маша, свои, ствол опусти, — крикнул он, подождал пару секунд и спрыгнул на пол.

Бледный свет тускло освещал середину комнаты через дверь, выходившую на балкон, оставляя в тени перевернутый стол, из-за которого на него уставились большие черные глаза, полные слез и страха.

— Маша, это я, Мотя. Все кончилось.

Громко всхлипнув, девчонка перепрыгнула через стол, обвила руками шею сталкера, уткнулась носом в его плечо и разревелась, не в силах больше сдерживаться.

Да, девочка, настоящая перестрелка, это тебе не компьютерная стрелялка и не голливудский детектив, это намного страшнее, даже если ты сама в ней участия не принимала. К этому и привыкнуть-то почти нельзя, можно только научиться.

Минут через пять, когда истерика наконец отпустила, они поднялись наверх. Какое-то время, пока Мотя собирал магазины по углам и укладывал их в рюкзак, прятал целеуказатель и ствол, доставал складную кошку и закреплял ее на бортике, Маша не замечала присутствия мальчишки. И только когда сталкер начал спускать вниз ее рюкзак, а паренек подбежал его принять и отцепить карабин, негромко ойкнула и удивленно уставилась на Мотю.

— Ты его знаешь? — спросил тихо Мотя.

— Ага, он мне подсказал, где тебя найти. Ну, то есть не тебя, а бар.

— Все страньше и страньше, — пробормотал себе под нос Мотя.

Спустив Машу и спустившись сам, он отстегнул кошку и направился к останкам джипа, махнув рукой ребятне и приглашая следовать за ним.

Когда-то гордость советского автопрома, а ныне просто кусок ржавого железа знали многие сталкеры. О нем ходило множество легенд, одна другой сказочнее. Сказывали даже, что он почти как Монолит, только с ограниченными возможностями. Мол, желания он не исполняет, но если посидеть за рулем, то дорогие и редкие артефакты сами к тебе в руки прыгать будут, и зверье мутантное за своего станет принимать и стороной обходить. В общем, манил он к себе дураков всех мастей, как магнит гвозди.

УАЗик лежал на обочине дороги, которая от «Янтаря» вела к мосту на Лиманск, огибая Рыжий лес слева, и хорошо просматривался в бинокль с перекрестка на опушке леса. Видеть его многие видели, да только подойти к нему никто не мог, так как он находился внутри поля психотропного излучения и тем, кому хватало глупости искать возле него счастья, выжигало мозги вчистую, превращая в зомби. Все в баре «100 рентген» и окрестностях знали, что к нему приближаться гораздо опаснее, чем выходить на Арену против кровососа с голыми руками, но каждую неделю находился какой-нибудь очередной искатель счастья, и от него оставалось только сообщение на ПДА — «Сталкер такой-то. Группировка такая-то. Бесследно исчез в районе Янтаря».

Когда же Меченый сумел продраться через толпы фанатиков и отключить излучатели по всей Зоне, открыв тем самым путь к центру, здешние поля почти обезлюдели и древний ржавый внедорожник с сохранившимися регистрационными номерами перестал быть интересен сталкерскому люду. Все ринулись в центр, да там и осели, пытаясь найди проход в Припять, бросили его и дальше ржаветь под выбросами да дождями, нагло выставляя напоказ всему миру чудом сохранившийся номерной знак еще советских времен, белым по черному полю — 50–05 КИО.

Естественно, УАЗик никакими чудесными свойствами не обладал, Мотя давно обследовал ржавые останки. Устроившись на земле, под прикрытием бортов машины, он достал из рюкзака спиртовку, кинул на нее таблетку сухого спирта, поджег и водрузил сверху банку тушенки, предварительно ее вскрыв. Так же молча, не суетясь, он достал хлеб и три помидора, порезал и разложил на пластиковом пакете, извлеченном из заднего кармана брюк.

Мотя вообще не понимал пристрастия большинства сталкеров к сухпайкам. Зачем давиться сублимированными продуктами, если ты отправляешься в Зону всего на несколько дней и можешь позволить себе не сильно экономить на весе и месте в рюкзаке? Свежие овощи вроде помидоров можно и в пластиковый контейнер упаковать, не проблема, а хлеб и тушенка, единственный продукт из сухпайка, который признавал Мотя, сильно плеч не оттянут. Сталкеры — народ чудной, иногда с совершенно необъяснимыми и странными бзиками, особенно если это касалось еды и питья. Некоторые бродяги, как Гупи, например, не могли прожить без утренней чашечки свежесваренного кофе, другие ничего другого из алкоголя кроме семилетнего виски не употребляли, третьи яичницу только из перепелиных яиц заказывали. А Мотя любил помидоры.

Минут через пять, когда тушенка нагрелась, Мотя снял банку с огня, ножом подхватил кусок мяса на хлеб, сгреб грязными пальцами четверть помидорки и, жестом предложив следовать его примеру, принялся есть. Совершенно сбитая с толку его поведением Маша, смущенная и напуганная, стараясь не показать своего волнения, слишком резко подцепила ножом кусок мяса в банке, и он вывалился на импровизированную скатерть, отчего она смутилась еще больше, рукой положила его на хлеб и, нахохлившись, как воробей под дождем, принялась яростно жевать.

Мотя достал флягу, сделал пару глотков и не глядя протянул ее пацану.

— Спасибо тебе, конечно, за помощь, — наконец нарушил молчание Мотя, — но может, расскажешь, кто ты такой и почему здесь оказался, да еще так подозрительно вовремя?

— Я шел мимо и на ПДА заметил людей, решил проверить, вдруг помощь нужна, а тут вы. А вы меня не помните, дядя Мотя? — невинно ответил паренек.

Мотя закашлялся, Маша захихикала, но, поймав гневный взгляд сталкера, поспешила спрятать улыбку в кулак.

— Так, наглец, какой я тебе, нафиг, дядя? Ты слова-то подбирай, а не то…

— Я Дима, внук Сидоровича, мы с вами у нас на даче познакомились, когда вы с дедом шашлыки устраивали. Не помните?

Мотю как током ударило, перед глазами встала идиллическая картинка — дача в Старых Петровцах, мангал на берегу Киевского водохранилища, рыбалка, водные лыжи и непривычно довольный, смеющийся Сидорович, гоняющий мяч со своим внуком.

— Опа! А я себе все мозги сломал, где я твою карточку мог видеть. Фигасе, как ты вырос! Стоп! А что ты в Зоне делаешь? Дед в курсе?

— Дед в курсе, я ж на него и работаю, скоро восемь месяцев как, — не без гордости ответил Дима.

— Сидор что, с дуба рухнул — собственного внука в Зону посылать? Совсем крыша у старика поехала? Ему бродяг мало, так он детей начал вербовать?

Мотя давно приятельствовал с легендарным барыгой — известным на всю Зону скрягой, и знал, что большая часть баек о его жадности, скупости и вероломности выдумана самим Сидоровичем. На самом деле он был милым и добродушным старикашкой, а маску жестокого и беспощадного деляги надевал только в интересах бизнеса.