Сборник - Чистое небо

– Так, а что такого Шплинт там нарыл?

– Ты сам-то еще не допер? Он узнал ВСЕ! Что такое Зона, почему Зона, зачем Зона. Все Шплинтяра разузнал! Потому и рвали мы к Периметру, потому и людей не жалели. Потому пиндосы и тихарились так. Шплинт живым нужен был обязательно. Записи записями, а его башку ничто заменить не могло. Но записи – это тоже немало. Я знаешь, чего боюсь, капитан? Боюсь, как бы там не оказалось такого, из-за чего Мойша решил бы положить на хозяев.

– Ты думаешь, такое возможно?

– Да легче легкого! Это тварь редкостная, еще по старым временам помню. Барыга, одно слово. Погоняло за особо высокий уровень хитрости получил. А ведь следы как раз к нему и ведут! Дальше по этому направлению, кроме Мойши, никого!

Лес меж тем начал понемногу редеть, переходя в низкорослый березняк. Обойдя небольшую «мясорубку», мы увидели метрах в двухстах шиферные крыши маленькой деревни.

В зарослях у самой околицы Водолаз жестом остановил меня.

– Значит, так, капитан, – зашептал он мне на ухо. – На время придется забыть о принадлежности к славной украинской армии, а именно – снять знаки различия и прочую хрень, которая засветит нашу ведомственную принадлежность. Сталкеры вояк не жалуют, сам понимаешь. Про себя вообще умолчу, с военным сталкером и разговаривать не станут. Даже те, кто знает по прежним временам и нормально относится, когда один на один.

– Да понял, не дурак.

Мы оперативно отпороли ножами жовто-блакитные шевроны, сняли фальшпогоны, ласково именуемые в армейской среде «гондончиками». Я, кроме того, спрятал в кустах приемник и запихнул в левый берец удостоверение офицера и личный жетон на случай поверхностного шмона. У Водолаза ксивы не было по определению – военные сталкеры, как и спецназ, уходят «работать» без документов.

Деревенька оказалась достаточно обитаемой, несмотря на наличие нескольких аномалий и фон, который был далек от идеального, хотя и высоким назвать его было нельзя. В наиболее крепких и хорошо сохранившихся домах были видны признаки жизни. Другие, с покосившимися стенами и обвалившимися крышами, смотрели на нас пустыми глазницами черных окон.

Водолаз уверенно сворачивает на тропинку, уходящую в запущенный яблоневый сад. Сразу за ним и стоит водонапорка, а рядом с ней – приземистое здание коровника. Стены из белого кирпича местами укреплены камнями и свежим бетоном – здание явно активно используется. Для чего? Скоро узнаем.

Пройдя мимо притаившейся в кустах «Нивы», подходим к двери. То есть раньше здесь были ворота, но сейчас они заложены причудливой мешаниной из старых кирпичей и бетонных блоков. Оставлен только метровый проходик с железной дверью без вывески. Водолаз уверенно открыл ее и шагнул внутрь.

Внутри я увидел довольно большое и неплохо обустроенное помещение, залитое тусклым электрическим светом. Барная стойка, десяток разнокалиберных столов, за которыми обосновались люди в самом невероятнейшем одеянии – от спортивных костюмов до экспериментальных защитных скафандров. Это была первая половина коровника. Другая отделена солидной стеной из тех же кирпичей-блоков, какими заложен вход. Попасть туда можно через небольшую дверь, охраняемую косматым бородачом с «узи» на пивном животике. В стороне от остальных о чем-то шепотом совещалась четверка подтянутых хлопцев в черных комбинезонах, украшенных шевронами с красными крестами. Ого, долговцы?! Впервые вижу этих ребят. Другой контингент представлял из себя нечто среднее между сельской шпаной и спецназом «морские котики» – огромный разброс в типах снаряжения и еще больший в части вооруженности. У некоторых пальцы покрыты замысловатой синей блатной «росписью», а в жестах видна характерная лагерная дерганость. Да, контингент тот еще! Как, интересно, им удается сидеть здесь и не перестрелять друг друга. Дело тут явно не в долговцах – мало их, да и не долговская это территория. Видимо, Славик Мойша, кроме того что он эсбэушный стукач, еще и сильный и авторитетный человек в здешних местах, если сумел построить эту братию. А нам с ним придется вести не очень приятный разговор на тему «Скупка совсекретной информации, жизненно необходимой для национальной безопасности».

Мы с Водолазом, сопровождаемые подозрительными, а иногда и откровенно враждебными взглядами, доковыляли до бородача. Улыбнулся нам только долговязый парень в углу – то ли давно знал Водолаза, то ли тоже был барабаном. Бородач, когда мы приблизились метра на три, медленно приоткрыл глаза и красноречиво положил большой палец правой руки на предохранитель «узи».

– Хлопчики, здесь свободных столиков нет. А стойка – два метра влево!

– А мы в курсе, родной, где здесь что! – сообщил ему Водолаз, радостно щерясь. – Ты бы Мойше просемафорил, что Водолаз пожаловал. Он, думаю, по такому случаю и кабинетик отдельный нам замутит!

– Мабуть, и замутит, да только ему перед этим вернуться надобно. Если хабар притащил – так можешь мне его сдавать. Ну а если с Мойшей у тебя какие особые дела – дожидайся. Сказал он, что дней на пять. Хочешь – номерок снимай, расценки, я думаю, знаешь, а не хочешь – пошерсти по деревне – домов свободных море.

Мы взяли литрушку «черниговского», бутерброды с копченой колбасой и вышли на улицу. Водолаз дохромал до развесистой яблони и без труда отыскал под ней потемневшую от времени скамейку. Пшикнула откручиваемая пробка, и пиво мутно-желтым потоком заструилось в кружки: в мою стальную армейскую и в крутую с термоизолирующими стенками Водолазову.

– Чует мое сердце – прочухал Мойша, что к нему в лапы попало, вот и сорвался!

– Так ты ж говорил – он с СБУ не ссорится, а тут такое палево!

– Не все так просто, капитан! Эти бумажки должны быть пропуском к центру Зоны. А Центр среди сталкеров – это легенда из легенд! Взять хотя бы Монолит. Да, монолитовцев все считают придурками, но ведь сколько народу все равно пыталось до камушка того добраться. И еще одно. Чем ближе к Центру, тем чаще попадаются артефакты. А значит, если продолжить рассуждения, в Центре их вообще немерено должно быть. Уже есть причина, чтобы рискнуть.

– Слушай, Водолаз, а ты не думаешь, что косматик этот с «узи» знает побольше, чем сказал?

– Да это и младенцу понятно!

– Надо бы попридирчивее с ним поговорить, и без свидетелей. Выясним для начала, приходили сюда наши гопники с просеки или нет.

– Да приходили, чего тут гадать. Это бородатый наврать может, а следы – никогда!

– Согласен, но на следах же не написано, что с Мойшей у них разговор был?

– Ну, ясен пень! А ведь верно – насчет этого бородатый должен быть в курсах! Так, время у нас еще есть, давай вздремнем пару часиков. Ночью нам, скорее всего, спать не придется!