Александр Дядищев - Тени Чернобыля

Мы сидели на камне среди Зоны, такие разные, сведенные вместе случаем и мне казалось, что я обрел новых друзей. По крайней мере у меня было такое чувство, что опираясь на мою спину сидят два близких мне человека. Вкруг было совсем светло. День пришел в Зону.

Мы расстались сразу за периметром. Дальнейший выход из Зоны прошел без приключений. Я кидал камни, Прыщ исправно их подбирал, а капитан следил за ситуацией по сторонам. Нам повезло, мы вышли к разрушенному участку периметра – все же кого-то недавно здесь угостила дежурная батарея.

На прощание капитан отдал мне один из керамических пистолетов. Мы пожали друг другу руки и Марк Сергеевич сказал, что мы обязательно встретимся.

Думаю, найти такого опытного сталкера не составит особого труда, – сказал капитан и впервые улыбнулся по-настоящему.

Потом они двинулись по дороге вдоль периметра, рассчитывая выйти на ближайший блокпост, а еще немного постоял и углубился в лес, удаляясь от Зоны. Вскоре я вышел на обширную поляну, освещенную уже настоящим солнцем и побрел, раздвигая ногами густую траву. Внезапно мне почудилось слабое движение а рюкзаке. Я остановился, потом торопливо развязал веревку и на солнце заиграла блестящая поверхность спирали, о существовании которой я просто забыл. Сидя на земле я любовался красивой штуковиной, когда взгляд мой случайно зацепился за бугорок в траве в десятке метров от меня.

Я подошел, раздвинул траву. Это был вросший в землю обелиск, первых лет существования Зоны. Такие тогда и ставили, серые гранитные плиты с именами и фотографиями.

Глаза скользнули по надписи. Да так и есть «.. погибли при выполнении спасательной операции..», глаза заметили знакомое лицо, я замер, разглядывая фотографию возле одной из фамилий. На меня с пожелтевшей фотографии по эмали смотрел капитан. Двумя рядами выше я нашел фотографию Прыща, в костюме и без единого прыща на лице. Сергеев Алексей Ианович и Огарков Марк Сергеевич. Люди, с которыми я расстался совсем недавно, с которыми еще сегодня отбивался от черных собак, судя по надписи, погибли больше десяти лет назад. Мысли вдруг кончились. Мне стало холодно и пусто. Зона нанесла мне свой последний удар.

Я никому не стал рассказывать, что случилось со мной в этой ходке. Да никто и не интересовался. Найденную спираль я сдал и получил за нее большие деньги. Часть этих денег я потратил на подкуп лаборанта из Центра и он принес мне всю информацию по двум жертвам Зоны. Сомнений н было: Прыщ и капитан погибли одиннадцать лет назад. Один по своей начальственной глупости, второй – пытаясь спасти первого. И еще два десятка человек с ними. Пробовал навести справки по керамическому оружию, что лежало у меня в кладовке, но ничего узнать так и не удалось. Сейчас я смотрю в окно на заливаемую дождями землю во дворе и думаю о том, что Зона что-то сказала мне. Да вот только я пока так ничего не понял.

У моего домика есть отличная веранда. Когда у меня нет других дел, я сажусь на этой веранде лицом к далеким холмам на горизонте, смотрю на закат и занимаюсь какой ни попадя мелкой работой. Лишь бы руки были заняты. Тогда мысли текут плавно, сами собой, складываясь в понимание неясных до того вещей или дел.

Это одно из немногих занятий, что приносит мне настоящее удовлетворение и отдых. Я никогда не думаю о чем-то конкретном, мысли сами разбредаются по тайникам памяти и вытаскивают на лицезрение то, что им по вкусу.

В этот день закат был особенно впечатляющим. Тонкие перьевые облака тянулись из-за горизонта, обещая назавтра смену погоды, а солнце брызгало на них красной слезой, заливало весь горизонт своей печалью и вообще вело себя почти неприлично для совсем недолгой разлуки с нашим миром.

Такой умиротворяющий вечер я просто не мог пропустить. Сидя на веранде, резал узор на клинке своего костяного ножа и мысли мои разбрелись куда-то совсем далеко. Мысли словно прибой накатывались на мою голову, постепенно отдаляясь назад и оставляя на поверхности островки прошлого.

Пальцы привычно двигали металлический инструмент, затейливая петля уже почти наполовину обняла внешнюю сторону клинка, когда калитка в моем низеньком заборчике скрипнула и по дорожке к моему дому двинулся человек.

Мной овладело раздражение, смешанное с некоторой долей удивления. Человек был высокого роста, плотного телосложения, одет в нечто похожее на серую полевую форму вояк из Центра Исследования Зоны и был мне абсолютно незнаком. Я не вожу в Зону последышей – так я называю тех, кто идет за сталкером – и не сбываю хабар кому попало. Об этом в округе знали все и это означало, что парень либо ошибся домом, либо пришел просить копии моих карт. Я обычно не отказываю, после некоторой проверки, почти никогда, только не приносят мои карты сталкерам наживы. По крайней мере, мне об этом неизвестно. Поэтому, к тому моменту, когда незнакомец подошел к веранде, я уже был зол на него. Испортит сейчас вечер мне и жизнь себе. И все из-за какой-нибудь глупой идеи, что поселилась у него под кепкой от безделья.

Он подошел вплотную, насколько позволяло ограждение веранды, и уставился на меня тяжелым взглядом из-под густых бровей. В моей голове автоматически запустилась работа по анализу внешнего вида пришельца. За первые полсекунды в памяти отложился крупный нос и здоровенная нижняя челюсть, серо-зеленые глаза и, затягивающееся почти до неприличия, молчание. Но я был хозяином в своем доме и не собирался ничего говорить – ведь это он ко мне пришел, это ему что-то от меня надо. Глаза продолжали ощупывать названного гостя, отмечая нешуточную мускулатуру, неопределенный возраст от тридцати до сорока, мрачное выражение лица и короткую стрижку под скромной, по размерам, кепкой совсем невоенного вида. Я смотрел на него в упор, не меняя выражения лица, пока он изучал меня с не меньшей тщательностью и все это мне уже начинало надоедать.

– Клык? – утвердительно вопросил, наконец, незнакомец. – Мне надо в Зону, причем побыстрее.

Вот так, ни больше, ни меньше. Я еще не произнес ни звука, а здоровяк уже видимо выполнил свою основную миссию и на лице у него, казалось, проступило выражение «ну когда выходим-то?». Эта выходка так меня рассмешила, что все мое раздражение улетучилось без следа. Парень собрал бы полный аншлаг как лучший юморист года, если бы здесь присутствовали те десятки и сотни молодых сталкеров, туристов, военных начальников и головастых парней из Центра, которым я отказывал, не обращая внимания на деньги, угрозы, попытки разжалобить или уговорить. Я хожу в Зону один. И это основная причина того простого факта, что я еще жив и более-менее здоров. Более-менее со дня той ходки… Я поймал себя на том, что опять невольно возвращаюсь, тянусь мыслями в прошлое. Не время. Я посмотрел в глаза незнакомца, улыбнулся…