Игорь Поль - Путешествие Идиота

А потом я спросил:

— Тебе на вахту?

— Да нет, я только что сменилась.

— Может… пойдем ко мне? Музыку послушаем, — как-то очень легко предложил я. Даже для себя неожиданно. Наверное, это вкусная еда так на меня действует.

Она искоса посмотрела на меня. Взгляд, как фотоснимок. Быстрый и оценивающий. Пожала плечами. Слегка улыбнулась.

— Пойдем.

Мирок у нас на базе тесный. Чихнешь — всякий услышит. Пока мы топали вместе по коридорам, нам все встречные улыбались. Как-то по-особенному. И вслед оглядывались. Мужчины — с оттенком зависти. Женщины — по своей извечной привычке знать все и про всех. И мы пришли в мою каютку. Беспорядок там был — мама не горюй. Тут ведь стюардов не водилось. И еще я нипочем не ожидал гостью тут увидеть. Вот и было в каюте — как всегда, в общем.

Авиша не смутилась. Она вообще свойской девахой была. Штаны мои со шконки перевесила в стенной шкаф и ботинки под стол задвинула. Аккуратно свернула комбинезон. Поправила одеяло. Добавила света. Знаете, женщины такие существа — тут поправят, здесь пошевелят. И сразу уютно станет. Так и с ней. Сели мы на шконку рядышком. Больше-то некуда. Тут вам не лайнер. Выдвижных столов да кресел из ничего не возникает. Чтобы неловкость разрядить, я музыку включил. Конечно же, Дженис. И мы немного ее послушали. Сначала Авиша сидела просто так, из вежливости. Не знала, как вести себя. Потом постепенно оттаяла. Вслушалась, видно. И музыка ей нравиться начала. Я ж говорю — с моим биочипом да возможностями Триста двадцатого мне можно сеансы психоанализа устраивать. Потом она увидела злополучную коробочку на столе.

— А это что такое? — спросила.

— Это? — Я подумал и решил, что врать Авише не буду. — Это такая штука, которую я обещал хорошему знакомому на Кришнагири отвезти.

— А что в ней? Такая красивая…

— Не знаю, — честно сказал я. — Пока летел, всем интересно было, что там внутри. Абсолютно. Наверное, она волшебная.

И мы засмеялись. И сразу полегче стало. Как в воздухе после дождя.

— А зачем тебе вообще на Кришнагири? Говорят, это такая глушь.

— Зачем? — я слегка задумался. Потом махнул рукой про себя: будь что будет. — Я туда лечу, потому что решил, что найду там любовь.

— Что найдешь? — ошарашенно переспросила Авиша.

— Любовь, — совсем смутился я.

Вот сейчас она возьмет и засмеется. Но она только сказала озадаченно:

— Ничего себе… А что, поближе это дело не водится?

— Не знаю. Мне не попадалась.

— Хороший заход, — улыбнулась Авиша с какой-то незнакомой интонацией. Как будто я сделал что-то замечательное. И сам не заметил, как.

— Чего?

Снова эта интонация. Но на этот раз внутри Авиши что-то, напомнившее мне легкую досаду.

— Не обращай внимания. Ты такой забавный. Где ты научился так петь? — она повернулась ко мне, опершись локтем об одеяло. Внимательные серые глаза смотрели на меня снизу вверх. Прямо как тогда, на лайнере. Когда мы с Лив… И пахла она… волнующе. Маняще. Не как эти расфуфыренные курицы, от запаха духов которых в носу свербит. В общем, я с трудом подавил искушение наклониться и поцеловать ее красиво очерченные губы. И Авиша это почувствовала. Отстранилась и посмотрела на меня немного удивленно. А я снова из-за этого озадачился. Видно, я как-то не так себя вел. И от этого смущаться начал. А когда я смущаюсь — неловким становлюсь. И говорю раньше, чем думаю.

Наверное, из-за этого я ей и рассказал, как Сергея встретил. И про то, как впервые Дженис услышал. И само по себе как-то вышло, что и про то, какой я… ну, не такой как все, словом. И про путешествие свое. И про Плим. Про Васу и про смотрящего. Про то, как героем стал и как от трансферов отбился. Даже про “Гепарда”. Про Джозефо, механика с “Либерти”. Как пели мы с ним на пару. Она внимательно-внимательно меня слушала. Не перебила ни разу. Видно было, что ей очень интересно. Только почему-то я ей не рассказал про Лив. И про Мишель. И про Триста двадцатого. Согласитесь, есть же предел. Одно дело — то ли ты нормальный, то ли нет. А другое — когда в тебе сумасшедший робот прячется. Ну и еще, отчего-то мне казалось, что рассказывать одной женщине про то, как тебе другая нравится, не слишком здорово. Тем более, что к Авише меня тянуло, как магнитом. Значит, она мне тоже нравилась. И я путаться начинал — кто есть кто. То каких-то женщин смуглых представлял, какие на Кришнагири живут. То Мишель вспоминал. А потом на Авишу смотрел. И еще этот ее запах. В общем, как-то непонятно все стало. Ну а как рассказал ей все, так и перестал бояться, что она меня придурком сочтет. Мало ли какие странные люди на свете бывают.

— Ничего себе! — так Авиша ответила. — Ты просто семь жизней живешь. Как кот. И война, и мир, и любовь, и музыка, и приключения. Всего этого на несколько человек бы хватило.

Она чуть было не сказала “нормальных”. Или что-то вроде. Но в последний момент удержалась. Потому как все же настоящей дамой была. Деликатной. Хоть и в окружении грубых мужиков жила.

А потом она со смехом рассказала мне про то, как в машинном Кена вылавливали. Даже ремонтных роботов задействовали. Кто-то из пилотов слух пустил, что мутант-людоед из Восьмого вырвался. Так все перепугались. И про то, как все вздохнули с облегчением, когда я его отыскал. Представляешь, сидишь у пульта, ешь бутерброд, потом тебя отвлекает что-то, ты его на стол кладешь, отворачиваешься на секунду, а когда снова руку протягиваешь — там уже пусто. Еда будто испарилась. А вокруг никого. Многие из-за этого парами держались. Из осторожности. А я посмеялся и объяснил, что это Пятница для другана своего старался. Потому как Кена бы обязательно запах выдал.

— Я помню. Когда тебя несли, пах ты…

И мы снова засмеялись. И ее лицо рядом оказалось. И как-то само по себе вышло, что я взял и поцеловал ее. И она мне ответила. Осторожно так. Будто наощупь. А внутри у нее пустота какая-то образовалась. Как если бы боялась она. Совсем как Мишель, когда мы прощались. И тогда я совсем расхрабрился, и лед растопить решил. Решил помочь ей из рабочего комбинезона выбраться. У меня ведь после Плима даже и близко женщины не было. А я вовсе не монах. Только Авиша посерьезнела как-то неуловимо, хотя улыбалась по-прежнему. И так сказала:

— Знаешь, Юджин, ты красивый мужчина. И поешь здорово. Там, в Два-ноль-восемь, за тобой в койку многие готовы были. Правда, ты сразу улетал к чертям куда-то, после песен своих. Женщины не слишком это любят. В общем, про любовь ты красиво говорил. Я даже поверила. Но не стоит мечту опошлять.

И отстранилась легонько. Посмотрела на часы. Извинилась, что устала жутко и хочет немного вздремнуть. Поерошила мне ежик на затылке, едва пальцами своими стальными касаясь.

— Не сердись, Юджин. Увидимся.