Михаил Белозеров - Золотой шар

Костя же деликатно промолчал, потому что у него не было твердого мнения на этот счет, как, впрочем, и жизненного опыта.

Если бы Александр Ген не был молодым, а ноги у него бегали бы не так быстро, не пережил бы он этого дня. Схоронили бы его в развалинах, если бы осталось, что хоронить, и отправились бы дальше. Но Гену повезло, а научная общественность так и осталась в неведении, что едва не лишилась нобелевского лауреата.

Впрочем, граната «муха» оказалась куда проворней. Прочертив вдоль площади огненную дугу, она угодила в то, что издали представлялось копошащейся массой. Взрыв разметал «гемусов», как листья, и они, погибшие и оглушенные, долго еще падали на брусчатку, устилая ее темно-синим покрывалом. Те же, которые остались живы, в панике разлетелись по окрестностям. Однако нашлась пара особей, отличающихся особой злостью, которая набросилась на Гена, если бы не его «булат» и шлем, остался бы он без носа и ушей. Они его долго преследовали, пока не загнали в развалины двухэтажного дома, от которого остались несколько уцелевших комнат, стены да часть крыши, вздыбившейся, как паруса на сломанной мачте.

Калита подкрался с другой стороны и одной очередью убил обоих «гемусов».

– Убил-л-л бабочек, – саркастически констатировал Ген и раз десять потыкал пальцем в небо. – Я тебе этого никогда не прощу!

– Слушай сюда, – сказал Калита, – я не посмотрю, что ты мой друг, привяжу к Венгловскому веревкой, и будешь ходить, как пес на привязи.

– Зачем ты их убил?! Зачем?!

– На, посмотри, – Калита протянул ему бинокль. – Кто там лежит?

– Ну этот, как его?..

– Вот именно. Твои «гемусы» завалили и сожрали «дантая». С тобой бы они расправились еще быстрее, даже броня не помогла бы, и остались бы мы без научной поддержки.

– Я думал, ты меня понимаешь! – уперся Ген. – Это же «гемус»! Природный феномен. Живой артефакт! Недостающее звено между насекомыми и динозаврами. А ты их убиваешь!

– И буду убивать! – отозвался Калита, вскидывая автомат, потому что несколько «гемусов» ожили и нагло кружили над площадью.

Но стрелять не стал. «Хватит на сегодня шума», – решил он. Если кто-то есть поблизости, обязательно припрется.

– Командир… – тихо позвал его Дубасов и по казал жестом, что рядом опасность.

Дубасов находился через дорогу и, должно быть, увидел противника. Калита и Ген застряли в доме-утюге, который клином врезался в площадь. Сам Калита заскочил бы сюда только при крайних обстоятельствах – слишком неудобной была позиция.

Она простреливалась и справа, и слева, и с тыла. А из домов с противоположной стороны легко можно было метнуть гранату. Все это понимал Калита, но чисто теоретически, не представляя, с кем они столкнулись – может быть, с какой-нибудь движущейся ловушкой?

Так думал Калита, сидя на куче мусора.

Пуля ударила издали. Снайпер метил в голову, но промахнулся на пару сантиметров, и пуля расплющилась о стену. У Калиты была хорошая реакция. Он сделал вид, что в него попали и завалился на бок под защиту кучи щебня.

Ген, ничего не замечая, продолжал распинаться об ответственности перед человечеством, вернее, о полной безответственности вояк, о том, что надо понимать значение артефактов, а не убивать их, о том, что наука превыше всего и прочее, прочее, прочее. Калита терпеливо слушал и в который раз пожалел, что взял Гена с собой. Он хотел напомнить ему, что это не исследовательская экспедиция, а что они идут за величайшим хабаром, который и осчастливит это самое человечество. Но не стал. К чему? Друг явно был не от мира сего. Поэтому он подскочил и слегка заехал ему в солнечное плетение, а потом потащил сложившегося пополам Гена в глубину полуразвалившегося дома-утюга. Спрятал его под капитальную стенку и наставительно сказал:

– Полежи пока, я сейчас…

Ген всхлипывал и ловил ртом воздух. Над развалинами нависла грозная тишина. Она была настолько ощутима, что Калита чувствовал, как у него по спине пробегают мурашки.

Разумеется, если их вычислили, то теперь, должно быть, уже окружают. Только этим и объяснялась затянувшаяся тишина. Калита успел сменить позицию – отполз к стене, чтобы выглянуть в дыру и сориентироваться, как тут же оказался в гуще боя. Разом застрекотали не меньше пяти-шести МР-40. Пули девятого калибра, толстые, пухлые, как поросята, влетали в окна и рикошетили от стен и залетали в ту комнату, где лежал Калита. Спасало его только то, что дом был сложен из старого красного кирпича, и пули вязли в нем. А когда ударил пулемет MG-34, Калита понял, что на этот раз они нарвались на серьезного противника. Огонь был настолько плотным, что хотелось закопаться в самом дальнем углу. Но Калита заставил себя расстрелять рожок в ту сторону, откуда бил немецкий пулемет. А потом решил, что пора сматываться. Надо было срочно вытаскивать Гена и уходить, не принимая боя. Во-первых, неизвестно, сколько сил у противника, а во-вторых, стрельба могла быть всего лишь отвлекающим маневром от более серьезной атаки.

Судя по всему, MG-34 бил вдоль площади, отсекая всякое перемещение справа и слева от дома-утюга. Но это было не самое страшное. Главная опасность заключалось в том, что с противоположной стороны улицы дом легко можно было забросать гранатами и взять одним броском.

Между тем Венгловский действовал: направил Жору к Калите, а Дубасова с ПКМ – в обход. «Плюх!» – рядом с Калитой шлепнулся Жора Мамыра с двумя гранатометами.

– Андрей Павлович! Мы вас не бросим!

– Я же просил, на «ты», с уважением, без хамства!

– Я стесняюсь, Андрей Павлович.

– В следующий раз дам по голове за стеснение!

Пока Жора выбирал цель для «мухи», заработал пулемет ПКМ, не давая немцам перебежать улицу.

«Молодец, – подумал о Венгловском Калита, – как всегда, все сделал грамотно, послал Дубасова прикрыть улицу, дабы дом-утюг не атаковали с тыла».

Граната взорвалась за стенкой, и осколки выбили остатки стекол. Со звоном они вылетели на улицу. Крыша над зданием тяжело заскрипела, но не рухнула. ПКМ захлебывался. Он бил вдоль стен под очень острым углом, высекая искры и поднимая облачка пыли. Такой огонь был малоэффективным. Немцы бросили еще пару гранат, но в атаку не полезли. Следовало срочно уходить – пока они выжидали, когда у ПКМ кончится лента, пока не произошло еще что-нибудь непредвиденное.

Как только Жора выстрелил по MG-34, Калита побежал за Геном. Но его на месте не оказалось. Валялась только пустая фляга. Калита сунул ее за пазуху и пополз дальше. Пули летели выше, поверх кирпичных стен, и в воздухе висела красная пыль. В соседней комнате Гена тоже не было. Стены здесь практически не давали защиты, и Калита дал длинную очередь по окнам ближайшего здания, даже не надеясь в кого-то попасть. Потом вспомнил о подствольнике и принялся стрелять гранатами. «Это тебе не хухры-мухры», – бормотал он выпуская гранату за гранатой. Гена он обнаружил в развалинах чуть дальше, над ними как раз вздыбилась крыша и были видны балки перекрытия. Сашка с решительным видом прижимал к себе автомат.