Василий Горъ - Пророчество: Пророчество. Враг моего врага. Понять пророка. Аз воздам.

Апатия, овладевшая измотанными маршем воинами, оказалась чертовски инертна: когда из зарослей на ничем не примечательном повороте дороги вдруг вылетели метательные ножи и стрелы, никто даже не среагировал: убитые на месте или тяжело раненные солдаты уже валились наземь, а их идущие рядом товарищи все так же бессмысленно таращились вокруг, продолжая монотонно вбивать ноги в дорожную пыль… И только когда с обеих сторон дороги вдруг вылетели прячущиеся в засаде воины, выучка далеко не худших воинов в Империи взяла свое: идущий вразнобой отряд вдруг превратился в монолит, закрывшийся щитами и ощетинившийся мечами, топорами и копьями, готовящийся дорого продать жизни каждого из монахов великого Ордена…

Однако врубиться в податливую плоть атакующих Алым не удалось: как только металлическая черепаха сделала первый слитный шаг, из глубины леса послышалась какая-то команда, и легковооруженные мечники пропали между деревьев. А через несколько ударов сердца в самой середине строя вдруг вспыхнуло маленькое злое солнце! И разметало его по дороге, словно осенний ветер кучку опавших листьев! Окровавленные, оглушенные монахи, пытающиеся не смотреть на тела разорванных невиданной силой товарищей, пытались поднять оброненное оружие, встать на ноги и сделать хоть что-нибудь, но среди их качающихся фигур уже метались невесть как оказавшиеся в самой середине разорванных боевых порядков мечники и рубили, рубили, рубили… И тем, кто ловил над собой последний блик стремящейся к нему отточенной стали, начинало казаться, что их души уходят не во Тьму, а уносятся Светом. Только не теплым и добрым, как учил Император, а шумным, жестоким и злым…

…Толстое, дурно пахнущее создание, извлеченное из-под обломков первой повозки, постоянно тряслось от страха и пыталось то целовать ноги того, кто оказывался с ним рядом, то молиться Создателю, «пребывающему в Свете», то картинно рыдало и просило не губить его чистую безвинную душу. Беата, судя по ее лицу, страшно жалеющая, что не успела отправить эту мразь к праотцам до того, как Наставник дал команду оставить хоть кого-нибудь живым, мстительно улыбалась, сидя напротив умирающего от страха монаха, и точила меч. Не забывая то и дело кровожадно поглядывать на и без того полумертвого от ужаса мужчину… Монах, размазывая сопли и слезы толстыми, как сардельки, пальцами, унизанными перстнями и, судя по блеску, натертыми маслами, не выдержал ее многозначительного молчания и, решив предвосхитить события, взвыл дурным голосом:

– Не убивайте меня! Я расскажу вам все! Все! Только спросите меня! Хоть что-нибудь спросите! Я умоляю вас!!!

Глядя, как к нему приближается забрызганный кровью высокий, широкоплечий воин, судя по лицу и рукам, разменявший пятый, если не шестой десяток, толстяк чутьем угадал в нем командира и затрясся всем телом…

Глядя, с каким счастливым, подобострастным выражением лица он принялся отвечать на вопросы Деда, я не мог сдержать презрительной гримасы: бойцы Алой сотни, хоть и не отличались особенной гуманностью к жителям захваченных территорий, все-таки умирали как воины, а эта тварь тряслась над своей ничтожной жизнью, как мать над поздним и единственным ребенком!

Как оказалось, о Приходе Тьмы в метрополии все-таки не забыли: союз с загадочными «посланцами Света» интересовал все стороны, пытающиеся занять вакантный трон Императора. Лицион, один из четырех возможных претендентов, все еще борющихся за сладкое место, – все остальные безвременно почили в бозе, – оказался предусмотрительнее остальных, выслав в крепость Великой Встречи свою правую руку – лично господина Жиона – и преданную ему полусотню Алых. Для того чтобы обеспечить верность гарнизона крепости, не допустить появления вооруженных отрядов «конкурентов» и к приезду самого Лициона подготовить все для церемонии подписания договора о Дружбе и взаимопомощи с этими самыми посланцами…

На вопрос Мериона, а что они собираются делать в случае, если Твари не захотят ничего подписывать, толстяк непонимающе икнул и, дрожа всем телом, униженно пролепетал:

– Как это не захотят? Они же посланники Создателя!!! А мы – его слуги!

– С ними все понятно! – буркнул себе под нос Наставник и, задав ему еще несколько вопросов касательно возможности и времени прибытия отрядов остальных соискателей скипетра и державы, озадаченно приподнял брови и, дернув себя за ус, подозвал меня поближе:

– Ольгерд, мой мальчик! Судя по всему, спокойные деньки закончились. Готовьтесь к встрече остальных… Денек на отдых у нас еще есть, а с завтрашнего дня придется попотеть!

Обратно в деревню шли не торопясь: путь, проделанный на рассвете бегом за сорок минут, после боя прошли за два часа с гаком. Воины Самира, – и молодые, и те, за чьими плечами был не один год ратного труда, – на все лады обсуждали принесший нам такую легкую победу взрыв РГД-5: всем казалось, что теперь нам и море по колено, и сам черт не брат. И только те, кто знал о том, что боеприпасов, захваченных нами с Земли, не так много, были не так восторженны: Сема, например, доставал Самира просьбами проанализировать его попытки атаковать монахов полуторным мечом. Каменный Цветок, отчаянно жестикулируя, пытался объяснить землянину каждую замеченную им ошибку, то и дело останавливаясь и демонстрируя ее для наглядности своим палашом…

…Молодежь атаковала Гарика, кинувшего эту самую гранату, просьбами рассказать что-нибудь еще про чужеземное оружие: до этого момента ни автоматы, ни пистолеты, ни другие привезенные с собой средства уничтожения живой силы противника ни у кого не вызывали хоть какого-нибудь интереса. Капитан, посмеиваясь, поглядывал на охваченных суеверным ужасом пацанов, отнимающих друг у друга одолженную им гранату Ф-1 и уважительно цокающих языками…

…Беата терроризировала меня – ей, в отличие от того же Нейлона, было неудобно проявлять излишнее любопытство, но это не значило, что его у нее нет. И я честно повторял ей полушепотом все то, что знал сам и о гранатах, и об автоматах, и о пистолетах… В общем, к моменту, когда мы добрались до перевала Трубы, авторитет земного оружия вознесся до заоблачных высот…

А со следующего утра половина отряда ушла на боевое дежурство – пропускать к крепости дополнительные силы Ордена не было никакого желания…

Три недели до назначенного срока пролетели как один непрерывный бой: практически каждый день приходилось уничтожать разного размера отряды Ордена, провожающие иерархов поприсутствовать при Великом событии – Приходе Тьмы. В отличие от первого боя такого рода, во всех остальных старались не тратить без нужды боеприпасы и ограничиваться холодным оружием. Тактика засад приносила свои плоды: кроме двух раз, когда слишком большие для двенадцати задействованных в каждом рейде бойцов силы врага все-таки вынуждали вспомнить о гранатах, все остальные бои развивались по одному сценарию: внезапная атака тремя из четырех троек, потом отход в лес и уничтожение преследующих монахов во время отхода. Четвертая тройка, как правило, уничтожала гонцов, отправляемых в Аниор за подкреплением. Знание местности, выбор удобных для нас мест и тому подобные мелочи позволяли уничтожать монахов практически без потерь: кроме нескольких небольших ран у молодежи, потерь в вооруженных силах деревни не было… Так что к моменту, когда мы решили брать штурмом крепость, молодежь пришлось несколько осаживать: они все уже считали себя ветеранами, причем непобедимыми напрочь!