Максим Кораблев - Игра на выживание

Росомаха, наконец, не выдержала натиска.

Она фыркнула, обнажила клыки и бросилась в воду.

Некоторое время псоглавцы следовали за ней вдоль берега, пока медведик не повернул к песчаной отмели в противоположной стороне Небесной Змеи. Тогда прогнавшие его существа повернулись в сторону ничего не подозревающего мужчины.

Человек же размышлял, не построить ли ему плот, когда вдруг обнаружил, что его маячок заглох. Он некоторое время вертел в руках предмет, который был его единственным проводником в этом мире. Разумеется, он не мог взлететь на крыльях в небеса, а потому не видел идущих к нему сквозь заросли существ. Не видел он и еще одного участника событий.

Когда мокрая росомаха выбралась на противоположный берег Небесной и принялась кататься по траве и отфыркиваться, из зарослей вышел человек.

Он был высок, одет так, что вряд ли его можно было бы причислить к колонистам – куртка и штаны из кожи, высокие сапоги, огромный плащ, из-под которого выглядывали обтрепанные ножны.

Росомаха подбежала к нему и потерлась о ноги, жалобно скуля. Человек некоторое время слушал ее, словно бы хорошо понимал, о чем ему рассказывает зверь. Потом он указал рукой в заросли.

Росомаха, поминутно оглядываясь, двинулась к кустам. Потом она наткнулась глазами на пролетавшую пчелу и косолапо скакнула следом, разом забыв про фигуру на берегу. Вскоре она нашла гнездо диких пчел и принялась за давно прерванную трапезу.

Человек же вдруг шагнул к воде, раскинув руки, плащ за его плечами распахнулся, и он медленно поплыл над водой. Один из тех землян, что сидели под деревом несколько в стороне от событий, как раз вышел к реке, чтобы наполнить котелок. Он долго вглядывался в даль, тер глаза и матерился. Из воды в полуметре от него высунулась клыкастая безглазая башка какого-то зверя, и человек со всех ног кинулся к костру. Добежав до своих спутников, он напрочь забыл о померещившейся ему над волнами крылатой фигуре.

Меж тем мужчина, повернувшийся к затрещавшим кустам, вскинул ружье. Он ожидал своего привычного преследователя и потому тихо вскрикнул. Убежать он не сумел. Один патрон ушел в «молоко», один раздробил бедро псоглавому погонщику. Потом синяя молния выбила из его рук ружье.

Когда на поляне появилась крылатая фигура, человек представлял собой нечто, похожее на мошку в янтаре. Он был залит какой-то клейкой, быстро затвердевающей субстанцией. Мало того, в таком виде он медленно исчезал в недрах косматого облака, которое в нарушение привычных законов мироздания стелилось по траве.

Человек откинул свой диковинный плащ и прикоснулся руками к ножнам. В тот же миг туча, поглотив кокон, взмыла в небо.

Черная молния, появившись из ножен, располосовала один из живых холмов. Второй холм вдруг стал погружаться в землю. Два других швыряли в крылатую фигуру разряды, которые стекали в землю, бессильные даже спалить траву. Вскоре и с ними было покончено. Собакоголовые, завывая, бежали в заросли. Обладатель черной молнии не преследовал их. Он с тоской и ненавистью глядел в небо, в котором уже трудно было различить облако, похитившее человека.

Некоторое время на поляне еще можно было различить странный силуэт, замерший словно бы в задумчивости. Потом он стал таять, будто клочок ночи, которого коснулся первый утренний луч.

Ночь прошла довольно спокойно, по контрасту с днем, конечно.

Видимо, существовал какой-то допустимый предел количества смертоубийств в этом агрессивном мире, который был пройден во время массового избиения мигрирующих антилоп.

Да и пылающее кольцо вокруг стоянки мужчины и женщины выполнило роль магического оберега.

Вот только ближе к полуночи, когда обе здешние луны – одна похожая на земную, вторая – побольше, неправильной формы и бирюзовая – выкатились в середину звездной россыпи, ожило тихое озеро.

Что-то там забурлило, заволновалось, стало извиваться, расплетаясь и шлепая по воде. Что-то такое, на что девушка не решилась посмотреть в свой инфракрасный бинокль. Когда поднялась меж деревьев грандиозная тень, полупрозрачная, сквозь которую можно было разглядеть лишь слегка выцветшие созвездия, она упала лицом вниз и закрыла уши.

Какой-то древний инстинкт, рудиментарная память, стайка крыс в подвалах сознания уверили ее, что прямой, физической опасности ей и мужчине нет. Но вот душевное нездоровье вполне может постигнуть дитя дарвинистского мира при одном взгляде на вылезающее из воды.

Раздался звук, словно вылетела пробка из-под шампанского, только бутылка от которого была величиной с баллистическую ракету, хлынула шумно вода, возвращаясь во взбаламученный омут, а на небе стало одной косматой тучей больше.

От финального всплеска проснулся мужчина, грузно, словно горилла в пампасах, завозился, ругнулся, извинился и сел, мутным взглядом обводя пространство вокруг.

– Все путем. Вот эти, – она указала на кольцо ярко горящих глаз, окружавших стоянку, – у нас что-то вроде ночной стражи. В огонь не суются, особенно не шумят. Прочапало что-то здоровенное, но далеко. Пару раз снижалась крылатая нечисть, да, убоявшись огня, слиняла, так что я даже не стреляла.

– Угу. У тебя, кажется, кофе оставался. Ага, и кипяток. Ну что же. Если полезет кто, я так шумну из своей дуры, что и будить не надо будет.

Она полезла было в спальник, однако стояла немыслимая жара, а кроме жирных противных бабочек, ничего кровососущего в воздухе не было, так что разлеглась на куче из многочисленных компонентов «Выдры», пристроив легкие «броники» под голову.

Мужчина примостился под деревом, пренебрежительно откинув ее бинокль и напялив на нос очки ночного ви́дения.

«Вот зачем нужен был бы глушитель, а я, дурак, забраковал, не взял. Очень удобно на стоянке отстреливаться, но кто же знал. Потом – к пулемету глушак не приделаешь. А пистолета маловато будет».

Последняя мысль пришла ему в голову, когда одна из пар жадных глаз поднялась вдруг на несколько метров от земли где-то за границей четкой видимости и гулко, утробно сглотнула. Потом неведомый зверь опустился и притих. Человек разглядывал вторую луну, сняв очки, дивился какой-то «подводной» пейзажности вокруг, припомнив чье-то выражение: «Цепенящий лунный свет обтекал предметы, струился по ним, собираясь в дрожащие лужицы». Так оно примерно и было, только в глубоких ультрамариновых тонах.

Потом ему стало некогда любоваться незнакомыми созвездиями и спутниками – в воздухе захлопали крылья, замелькали расплывчатые тени.

Атаки, впрочем, не последовало. Мужчина выпил чайник кофе, мурлыкая себе под нос что-то бравурное, гадая, от чьих горящих глаз хотела защититься спящая девушка, положив под голову красивый и мощный пистолет «зигзауэр» на боевом взводе.