Вадим Денисов - Стратегия: «Замок Россия». Том 1

— "Пайпер Каб", принял, подходите. Я в башне замка над рекой.

Мне на плечо осторожно легла тяжёлая рука. Сотников тихо, одними губами прошептал: "Всё правильно, сажай…" И достал рацию.

— "Вышка-контроль", прошу экстренную посадку! "Вышка", у вас есть большая ровная поляна?

— "Пайпер Каб", есть ВПП 27–09, триста метров, грунтовая, необорудованная, без огней. Ветроуказатель. Заходите с реки, курс 270. Как поняли, приём, — и добавил, — здесь Юрий Вотяков, радист Замка "Россия".

— "Вышка", принято, постараюсь сесть. Спасибо, Юра!

Не пойду я работать авиадиспетчером… Тут ни молоко за вредность, ни ранняя пенсия не помогут. Оглянулся, а Сотников по "мыльнице" дирижирует: "Да чем угодно подсветите! Торец. Давайте в темпе!" — и сразу перевоткнулся на кого-то другого.

— Наверх пошли, — дёрнул я Сотникова.

— А это? — он показал рукой на станцию.

Я молча постукал пальцем по гарнитуре и рванул по лестнице.

ДШК одинок, Гонты уже нет, куда он делся? Во дворе замка завизжал стартер "уазика". Ага, молоток Гриша, уже грузит медиков. Мы подошли к краю башни. Солнце село, лишь узкая светлая полоска висит над Заостровской, темнота накатывает прямо на глазах.

Но самолёт видно, хотя и плохо, — уже заходит над рекой, навигационные огни включены. Я бросил взгляд на наш аэродром, теперь уже без кавычек. Дождался, родимый…

— Пётр Игнатьевич! Свет-то включи в диспетчерской, хоть какой ориентир! Сам сообразить не можешь? И мотоцикл, мотоцикл свой, млять, оттащи! Это аэродром, а не мастерская! — снова заревел Главный.

Возле вновь открытого ангара забегали люди, вспыхнул огонёк, потом ещё и ещё…

— "Пайпер Каб", торец полосы подсвечен, — тут я увидел огоньки и на другой стороне ВПП и прокричал: — конец ВПП тоже! Ветер западный, слабый, где-то пять метров в секунду, с порывами… Садись, давай, Эльза Благова. Ждём.

Она уже не ответила. "Пайпер" подошёл совсем близко, вниз выстрелил небольшой конус прожектора. От Посада бегут люди с фонарями, "уазик" показывает мне свой путь красными задними габаритами. Вся эта часть зоны мерцает огоньками.

Мать моя женщина, только сейчас увидел! Правая стойка шасси у самолёта с изломом, как подрубили. Единственное верхнерасположенное крыло, как мне показалось, тоже не совсем целое, машину сильно качает.

— Эльза, правая стойка!

Услышит?

Не доходя до ВПП "Пайпер" поддуло, пилот это сразу заметил, сбросил газ, возвращая машину на курс, но управляемость у машины хреновая, "Пайпер" явно провалился ниже глиссады. Опять вверх, и в итоге торец полосы "Пайпер" прошёл высоковато. Да садись же ты! Есть касание. Ещё… ещё… покатился на одном!

За самолётом бегут люди. К "уазику" примкнул оживший от страха "Урал" шерифа.

Эльза изо всех сил тянула самолет, стараясь не дать ему свалиться на правую сторону. Но крыло опустилось, самолёт понесло вправо и "Пайпер" сходу вкрячился в насыпной холмик ветроуказателя. Всё! Пи-исец! Даже без трубы было видно, как машина разваливается на части. Твою душу…

И тишина. И люди среди обломков.

— Что там? — прокричал Сотников.

Я всё слышу, включена громкая.

— Вытащили уже, — проскрипела рация голосом шерифа. — В сознании, ушибы точно, по переломам не могу сказать. Ранение вижу, голова в крови. Медики берут.

По полю уже мчит бортовой "газон", весь отрезок ВПП залит светом фар и фонарей.

И вдруг — яркая вспышка!

— Горит! Самолет загорелся! — крикнул Уксусников.

И сами видим… Кончилась авиация, крепко полыхает. А чего там, фанера да обшивка.

— Ну, Юрка, — тяжело вздохнул главный, опуская рацию, — поздравить не могу, не по-людски как-то. Но это событие. Пилот, он же пассажир, жив. Самолёт сгорел.

С полминуты он молча смотрел в сторону аэродрома. А потом сказал.

— Но теперь самолёты у нас будут… Про виски первому увидевшему помнишь? Или конфетками для девушки возьмешь?

— Нет, Серёжа, твою карту мы черкать не будем. Давай лучше заново посмотрим, что имеем, — Сотников взял чёрный маркер и на большом листе бумаги нарисовал знак, похожий на огромную букву "У". Только главная палка знака стоит вертикально.

— Это Волга. А это Сена, — превратив подписями "знак" в схему, Сотников ближе к нижней части нанес две точки, — Замок "Россия" и "Нотр-Дам". Ну, и далее те данные, что нам уже известны.

Главный быстро дополнил карту-схему извилистой дорогой вдоль Волги, нашими посёлками, протянул от Кордона волнистую линию речки Листвянки. Грубо прорисовал залив со станицей Заостровской, известные острова. Подумал, и обрезал линию дороги с двух концов S-образными поперечинами, над ними — по вопросительному знаку, типа, там Тёмные Земли. Чуть выше точки соединения линий "У" Главный нарисовал горы, вот так: ^^^^^^^. И зафигачил такими каракулями всё пространство до самого низа. Море Сотников игнорировал.

— Там остров ещё, — подсказал я.

— Где? А… Ну, нарисуй.

Я нарисовал, для порядка.

— Хорошо. Теперь следующее. Про арабов франки знают от своих потеряшек, появившихся с другого берега реки. То, что в главарях там именно египтяне, сомнений уже не вызывает, учитывая ещё и данные Якуба с Эльзой.

— Подождите! — я прервал характеризующую часть, — с географией ещё не всё закончено. Необходимо учесть вероятность того, что найденная нами в низовьях река — никакая не Сена, а совершенно другая артерия. То есть, первичный знак будет выглядеть вот так, — на другом листе бумаги я торопливо вывел знак "IУ".

— То есть мы имеем Волгу с неизвестным притоком, и Сену, самостоятельно впадающую в море? — уточнил шериф.

— Хорошо, что сомневаешься, — одобрил Сотников и посмотрел на Коломийцева. — Что практик скажет?

Дед откинулся на спинку и обеими руками хлопнул по столу.

— Мазута ты, Серёжа, сухопутная. На полосе в триста километров ширины две большие реки и одна огромная? Там, на севере, что, горное озеро размером с Байкал? Дай-ка бумазею! Спасибо, Алексей Александрович. Тогда чего там, давайте и вот так играть, по-крупному, — дядя Вова споро нарисовал "IIIУ". — Вот вам пять рек… Нелепые вероятности рассматривать — лишь время терять.

— На "мало ли что" большого места в мозгу не надо, — возразил Сотников, — просто отложите, да и держите в голове.

— Не буду я всю мазутную херню в голове держать! — воспротивился вредный дед, — глупостями занимаетесь, а вот я, всю свою жисть…

Ох, Коломийцев, упёртая самоуверенность столько хороших людей погубила.

— Да не очень-то и важно, — прервал зарождающееся продолжение старого спора Сотников. — И проверяется легко. Даже если в правде твой знак "IУ", Сергей, то такой расклад даже упростит первую задачу. Хотя и я в "трёхречье на футбольном поле" никак не верю, всю жизнь на великих реках прожив. Хватит, мужики! Ну, что вы… хорош. Идём дальше.