Вадим Денисов - Стратегия: «Замок Россия». Том 2

Слушал Коломийцев, слушал, а потом и говорит:

— Женя, с тебя три бутылки хорошего вискаря, и я этот станок зацеплю. И трос на берег положу. Цеплять будем сейчас, зимой, пока вода чистая. Скоро в верховьях таять начнёт.

Сотников с большим интересом посмотрел на капитана "Дункана". Командор человек азартный, такие заявы, как и многие, любит. Дугин пожал плечами, хмыкнул, вопросительно посмотрел на шефа. Шеф кивнул.

— Сделаем, Владимир Викторович.

На время операции по подъёму борт "Дункана" был закрыт для всех. Кроме меня. Я теперь как бы летописец, первый краевед. Обещаю написать Книгу по истории анклава, Летопись, самому страшно за такое слово, писать-то лень. Но на "цифру" фиксирую, что успеваю, коплю материал. Так что, меня дед пустил.

На реке был собачий холод, пробирало даже через домашний свитер со Штучного и тёплую куртку, предоставленную ребятами. В общем, намучались и замерзли — ужас. Пока Коломийцев с Корнеевым чертили-обсуждали какую-то приспособу, мы с Климом на ялике пошли к бую, поставленному ещё в день той великой драмы — длинной жердине с привязанной к ней большой ярко-оранжевой канистрой. Задача — с лодки высмотреть лежащий на дне станок, наполовину занесенный песком и илом, не затянуло ли? Ну, мы, не от большого ума, давай головы в воду окунать, открываешь глаза и смотришь. Вода чистая, но холодная страшно! До сих пор стыдно вспоминать, как только не заболел…

Слышим, с "Дункана" кричит Коломийцев, машет рукой, мы пошли к нему. Дед спрыгнул в ялик — назад почапали, к станку.

— Рассказывайте и показывайте, котята глупые, — повелел дядя Вова, глядя на наши белые лица с красными глазами и синими губами. — Почему ведро не взяли?

Какое ведро? Кинул нам под ноги.

Рассказать-то мы рассказали, а вот показать только рукой на буй смогли.

Дядя Вова хмыкнул и попросил Клима:

— Ведерко-то подай.

Клим достал из-под банки ведро без дна и протянул капитану. Дядя Вова притопил немного ведерко в воду, сунул в него голову.

— Отлично все видно, — раздался приглушенный голос.

Жесть! Во всех смыслах! Всё-таки непрофильные занятия отупляют.

— Клим, бросай грузило, — опять послышалась гнусавая команда.

Клим бросил за борт ялика груз и начал потихоньку стравливать привязанную к нему тонкую веревку с завязанными узелками.

— Стоп! Фиксируй! Выбирай, — глухо прорычал дед из ведра.

Затем голова его была вытащена из ведра, ведро из воды, и дядя Вова сел прямо.

— Четыре метра двадцать сантиметров, — радостно объявил Клим, успевший втащить грузило в ялик и сосчитать на веревке узелки.

— Нормально лежит. В боку станины есть большой сквозной проход. Завтра с утра зацепим, и будем тягать. Или не будем тягать, это уже по настроению. К обеду зафиксируем, — спокойно пообещал дядя Вова.

— Как зацепим? Масок нет, гидрокостюмов нет, аквалангов нет, вода холодная! — взвыли даже не глупые, а тупые котята.

— Это вы правильно заметили, сынки, вода, страсть, какая холодная… Я вот что подумал. Нужно будет выбить из Сотникова чистого спиртику для растирания и внутреннего обогрева, — задумчиво произнес дядя Вова. — Пока виски нет.

Закинули ялик на корму, и пошли к причалу. Дед попросил меня всех оповестить, чтобы завтра утром на моторках рядом с буем никто не мотался.

Рано утром лодка с Климом и Гошей зачалилась за буек. Погода стояла солнечная, без малейшего ветерка. В лодке у парней — два пятиметровых куска троса с коушами на концах. Куски троса соединяла метровая толстозвенная цепь, у Дугина взяли.

"Уникальное" подъёмное оборудование, кроме обозначенного, включало:

— две длинные такие железяки с полуметровыми загибами с одного конца,

— кусок пенопласта,

— лесу и несколько концов веревок разной длины и диаметра.

У одной железяки к согнутой стороне примотаны два проволочных кольца — одно на самом конце, второе на сгибе. Быстро соединив прямые концы железяк заранее заготовленными болтовыми хомутами, Клим с Гошей пропустили через кольца толстую лесу и привязали к ней кусок пенопласта. Лесу растянули по всей длине железки и закрепили. Совместными усилиями конструкцию опустили в воду стороной с куском пенопласта. Гоша держал агрегат за изогнутый конец, а Клим, проткнув водную поверхность "бездонным ведром", стал смотреть и, выполняя функции наводчика-оператора, командовать, направлять согнутый конец железяки.

— Вправо давай! Ага… Прямо вперед, стой! Влево чуть, ещё немного влево, вперед! Еще вперед, стой. Отвязывай леску, всё, взяли.

Гоша одной рукой дернул за лесу, узел развязался, и леса стремительно заскользила в воду. В метре от борта лодки на поверхности воды появился кусок пенопласта. Клим веслом подогнал его к борту, взял в руки пенопласт с привязанной леской, и закрепил её за гнездо уключины. Совместными усилиями они подняли агрегат из воды, быстро разобрали, уложили на дно. Леску из колец выдернули и привязали к трехмиллиметровому плетеному линю, а линь к двенадцатимиллиметровой веревке, брошенной с "Дункана".

Когда под станок протянули тросо-цеповую "силовую часть" зацепа, наблюдавший с палубы Коломийцев удовлетворённо крякнул.

— Давай подтянем его ближе к берегу, пока вода на реке малая.

"Дункан" двинулся по мелкой бухте, плугом подтащил станок к берегу, метров на сто. На песчаном пляже собралось всё население Молдаванки, наслаждаются зрелищем, билеты можно продавать.

— Стоп! Всё, мелко уже, ближе не пойдём. Два "хуцкварника" у Дугина в станице имеются, вот пусть дальше сам и тянет. Парни, трос на берег, вручите старосте.

Уже по пути к Замку, отметив, как самодовольно капитан поглядывает на площадку донжона, где возле стереотрубы стояли тёмные фигурки посрамлённых наблюдателей, я искренне произнёс:

— Ну, вы, Владимир Викторович, и монстр!

— Делов-то было, — усмехнулся дед. — Профессиональная смекалка и огромная жизненная опытность. Живу долго, видел много. С Эльбруса фашистский флаг сбрасывал.

И я даже не понял сразу, шутит он, или нет.

Вредный дед? Не-а, цену себе знает. Такие мир переворачивают, только попроси с подходом. А станок в ход так до сих пор и не пустили, всё возятся с ним, налаживают. Большую часть утопленного железа сдали в "литейку" мехзавода.

Вообще-то я опять наивно планировал устроить выходной — сегодня суббота, всё-таки, иногда получается совместить календарь и реал, поваляться, оттянуться, в кофейне посидеть. Бенц! И опять срыв — через два часа с высокой тоской в душе еду в Берлин, по приказу изверга Сотникова, определять регламент связи, раздавать позывные и частоты, там уже начался бардак. В Берлине сейчас, как говорит Гоблин, "самый нагретый движняк", пульс жизни всего анклава, поднятие целин. Там все наши периодически пасутся. Бранко Бранкович со всей командой Патруля передислоцирован туда. И это надолго, все посёлки перешли на усиленный режим охраны. Так что, Бранко уже и семью в Берлин перевёз, как и ещё двое патрульных. У остальных родня пока тут.