Роман Приходько - Кровавый Рейд

— Серый, как ты думаешь — это мясо можно есть? — приглушенным от волнения голосом спросил Старый.

— Есть-то можно, только оно безвкусное. Нам в армии кенгурятину давали, хранившуюся на складах ещё со времён Второй Мировой — ешь как будто мокрую бумагу.

— А если на сливочном масле, да со специями? — не унимался тот.

— Я не пойму, ты что, есть хочешь? Так у меня ещё тушёнка и шпроты имеются…

— Эх, шашлычка бы!

— Вернёмся в Бар, будет тебе и шашлычок, и яичница, и какаво с чаем. Пошли уже дальше — гурман хренов!

Старый протяжно, с сожалением вздохнул, направляясь вслед за напарником, всё ещё мечтая о шипящих на углях сочных кусочках мяса.

Обследовав кубрики для офицеров и санузел, Сергей обнаружил, что ключи кончились, но оставалась закрытой ещё одна дверь, без надписи. Сбоку висела запылённая стенгазета, в которой пропагандировался здоровый образ жизни, и осуждалась пагубная привычка некоторых советских воинов к курению. Лысенко невольно засмотрелся на творение художника комсомольской ячейки. Посреди ватмана красовался карикатурный рисунок на солдата Дробышева с двумя сигаретами во рту на зелёном худом лице. «Жив ли сейчас этот боец? Вот время-то было. Воспитывали, брали на поруки, песочили в среде активистов, устраивали соцсоревнования»…

Ветеран бесцеремонно отодвинул замечтавшегося парня в сторону. Заряд картечи невежливо попросил толстую деревянную преграду открыться. Только они хотели войти, как Старый схватил приятеля за локоть.

— Тихо! Видишь на столе что-то светиться?

Тот и сам уже увидел посредине стола небольшой округлый предмет, который искрился и еле заметно менял тона розового свечения. Как только предмет темнел и становился почти красным, мерцание сгущалось книзу, а когда светлел до бледно-розового — искрилась верхушка.

Сталкер нащупал выключатель — замигали белые лампы на потолке. Он открыл рот и выпучил глаза:

— Это… Это же… Ёкарный бабай!

Сергей испугался. Таким он напарника ещё ни разу не видел.

Наконец Старый пришёл в себя и, на полусогнутых, подошёл к столу. В небольшой посудине, по-видимому, бывшей, когда-то обыкновенной стеклянной вазой для цветов, приплюснутой и раздувшейся в середине, крутился, как будто кто-то мешал его ложкой, розовый кисель с искорками, которые, то садились на дно, то всплывали. Этот завораживающий взор танец сказочных «светлячков» словно выказывал радость, приходу долгожданных зрителей, стараясь как можно дольше приковывать к себе внимание, чтобы те смогли по достоинству оценить их безумную пляску.

Сергей заметил, как у спутника дрожат руки и горят огнём глаза. Усмехнувшись, он оставил напарника заниматься артефактом, а сам обошёл кабинет.

Здесь когда-то был штаб или что-то в этом роде. Длинный полированный стол, который обнял Старый, занимал большую часть комнаты. Возле стены, к нему буквой «Т» лепился собрат поменьше, имевший несколько выдвижных ящиков и дверцу. В углу помещения темнел стальным плохо окрашенным телом бронированный сейф, рядом с которым висела карта СССР, и находилась ещё одна дверь, оббитая дерматином.

Сергей повернул никелированную ручку — безрезультатно.

— Слушай, друг, бахни пару раз сюда! — он постучал пальцем по пятаку замка.

— Серый, это же «Чаша времени»! Такой артефакт только один находили — в Мёртвом городе, — пропустил мимо ушей просьбу товарища сталкер.

— Забирай его, и давай уже заканчивать здесь! Нужно выбираться, искать пути наверх!

— Подожди, я не знаю, как его брать. Вернее, как его не испортить! Говорят, из первого артефакта вылилось «время» и теперь он ничего не стоит.

Старый был похож на ребёнка, которому купили любимую игрушку и не разрешили с ней поиграть. Он — то протягивал руки к вазе, то опускал на стол, сжимая кулаки, но притрагиваться к сосуду не решался.

— Ты хочешь сказать, что кисель в стекляшке — это время? — парень скептически усмехнулся.

— Да! Когда оно покидает сосуд, то показывает образы далёких времён.

— Это как? — не понял тот.

— Я сам не знаю — но так рассказывал Бармен!

— Ну, так найди какую-нибудь крышку или плёнку с резинкой! — начинал раздражаться Сергей, отбирая у напарника дробовик.

Старый сорвался с места и исчез в коридоре. Торопливые шаги эхом разносило по пустому коридору.

Лысенко повторил эффективный метод открывания дверей, что позволило ему попасть внутрь закрытой комнаты.

По всей видимости, это было жилище командира. На облупившихся сереньких обоях темнели квадраты с ржавыми гвоздями — наверно висели семейные фотографии или снимки на рыбалке и охоте хозяина. Мягкая деревянная кровать, тумбочка, шифоньер и вешалка у входа — типичное спартанское жилище офицера.

Сергей пнул ногой полированное чудо советской мебельной фабрики — внутри в верхнем ящике что-то затарахтело. Через секунду в руках у парня оказался ключ без бирки, точно таким он на работе открывал сейф. Решив испытать находку, он направился к железному исполину-хранителю в соседней комнате.

Ключ вошёл в щель, но поворачиваться наотрез отказался. Лысенко перевернул его другой стороной. В чреве сейфа «захрумкал» запорный механизм. С противным металлическим скрипом дверца открылась, представив взору небогатое содержимое.

Нижняя полка «порадовала» пустотой — на верхней, лежал один единственный листок. Это оказалась недописанная автобиография полковника Чащина, видно ему что-то помешало и он отложил «писанину» до лучших времён, а во время эвакуации и вовсе забыл о ней.

Сергей разочарованно уставился в тёмное нутро сейфа. Его взгляд упал на дверцу с кодовым замком, так сказать сейф в сейфе. Четыре колёсика с циферками блестели бронзой на небольшом прямоугольнике стального ящичка. Он ввёл, оставшиеся не использованными, коды с инструкции. Результат — ноль. Парень задумался. Раз сейф полковника, значит, код придумывал сам хозяин, и тут бесцеремонного мародёра посетила одна довольно банальная мысль. Он заглянул в автобиографию Чащина В.И. и набрал цифры даты рождения военного. Дверца услужливо распахнулась. Сергей вытащил на свет пухлую папку, в которой лежали: карты, схемы и приказ с гербовой печатью.

Внимательно прочитав содержимое секретного документа, Лысенко узнал, что полковнику Чащину предписывалось организовать консервацию и эвакуацию всех подземных объектов вблизи ЧАЭС в связи с аварией на станции. Документацию надлежало отправить с сопровождающим на вертолёте, которого встретит в Киеве на военном аэродроме, майор КГБ Зубов. Бумаги следовало сдать лично в руки, под роспись.

Листок плавно спланировал на пол. На командирский стол легла карта местности, с обозначенными на ней секретными объектами и схема подземных коммуникаций, из которой при развороте выпал линованный листок с ровными колонками цифр.