Алексей Фомичев - След отражения

— Эти свои нас чуть на тот свет не отправили.

— Приняли за немцев. Не забывай, где мы. Это война.

Герман сердито хмыкнул, но настаивать на расстреле не стал.

Олег подошел к пленным, присел рядом. Резким, не допускающим увиливаний и запираний голосом произнес:

— Значит, так! Вы нам не нужны. За нападение на офицеров великой Германии вас надо расстрелять. Но мы сохраним вам жизнь, если вы ответите на наши вопросы. Малейшая неточность или молчание — и вам не жить. Ясно?

Партизаны молчали. Не знали что говорить. Предавать своих нельзя. Но если не отвечать — убьют. Вот и думай.

Это только в кино отважные советские партизаны гордо вскидывают голову и презрительно кривят губы в ответ на предложение немцев сдать своих. На самом деле молчать, зная, что тебя сейчас шлепнут, могут только очень и очень немногие. Еще меньше будет молчать, зная что его станут пытать. Зачастую это хуже немедленной смерти.

И не надо спешить осуждать их. Лучше представьте себя на их месте. Это вам сейчас начнут сдирать кожу и загонять иголки под ногти. Вам ножом будут ковыряться в животе. Вам состругивать с пальцев кожу и мясо до кости.

Перетерпеть такое могут только те, кто заранее психологически сумел отстроить себя от своего тела и погрузиться в своеобразный транс. Да, такое возможно, хотя из ста человек один-два терпят до конца. Остальные срываются. И потом. Перенести пытку — одно. А перенести отходняк после нее и после транса — другое. Нервную систему еще никто не пробовал отменить. И болевое воздействие ломает самых стойких…

…Олег, не меняя положения, врезал пистолет-пулеметом по шее партизана. Тот охнул и ткнулся лицом в землю.

— Ясно или нет?

— Дай-ка я, — Герман подошел ко второму и носком сапога поддел того под ребра.

Партизан скривился и заорал.

— Захлопни пасть, щенок! Тебя спрашивают — говори.

— Да, — сквозь всхлипы выдавил Степан. — Мы… скажем.

— То-то, — удовлетворенно хмыкнул Олег. — Какое сегодня число, месяц и год?

— Чего? — удивленно поднял голову Семен.

— Повторить?

— Нет! Я понял. Семнадцатое июля сорок третьего года.

— Уже лучше. Поехали дальше.

За пять минут он вытянул из партизан все, что те знали. Где какие немецкие части стоят, какими силами располагают. Где комендатуры, где районная управа. Сколько полицейских из вспомогательных подразделений. Где базируется партизанский отряд. Сколько человек, каковы задачи перед ним стоят. Где проходит фронт.

Партизаны, окончательно переставшие понимать, что происходит, и подгоняемые подзатыльниками и пинками, говорили искренне. Или почти искреннее.

Получив информацию, Олег оставил партизан лежать, а сам отошел с парнями чуть в сторону.

— Ну что, данные у нас есть. Конечно, не самые точные, но и этого хватит. Надо уезжать.

— А этих отпустим?

— Не с собой же тащить. Возьмем оружие…

— И одежду, — предложил Виктор.

— Зачем?

— Чтобы не очень шустро к своим бежали. Нам еще хлопот с партизанами не хватало.

— Угу. Идея. В общем, заберем все и отпустим.

Когда гестаповцы (партизаны на этот счет имели сомнения, но как же еще их называть?) объявили, что отпускают их, Семен сперва решил, что они так шутят. Дадут отойти метров на двадцать, а потом выстрелят в спину. Доверять врагам нельзя.

— А оружие? — несмело спросил Степан.

— Мы его заберем. Как трофеи. И еще — скидывайте одежду. Штаны и куртки.

— Зачем?

— За тем! — рявкнул светловолосый гигант. — Делай, а не п…ди!

Мат окончательно уверил партизан, что перед ними свои. И эти свои требуют отдать оружие и одежду?!

— Не дам, — дерзко ответил он. — Что же нам, голыми по лесу идти?

Судьба, как было сказано, отвлеклась на миг, предоставив Степана самому себе. Чем он немедленно и воспользовался, попробовав вскочить на ноги…

— Ах ты, лох! — взъярился Герман. — Зубы скалить вздумал! Чудовищной силы удар опрокинул Степана на землю. Второй удар выбил из него дух. И сознание.

Семен, вздумавший помочь товарищу, получил удар в челюсть. Бил нокаутер Витя, и результат можно было предсказать заранее. И счет не нужен.

Хлопки по щекам привели партизан в себя. Чувствуя себя паршиво, они больше не пытались перечить странным немцам. Покорно сняли бриджи и куртки, стащили обувь, отбросили все в сторону и замерли в ожидании новых приказов.

Артем и Герман к тому моменту сорвали по паре тонких веток с деревьев. Опробовали их, несколько раз ударив по воздуху, и подошли к дрожащим (не от холода) партизанам.

— Кругом! Живо! Вот так! А теперь… — Герман замахнулся и опустил прут на зад Семена, — марш вон!

Подгоняемые самодельными розгами, партизаны развили максимально возможную скорость, подпрыгивая и крича от боли. Тонкие прутья без жалости секли кожу на ногах, спине и… чуть ниже…

…Большую толпу жителей они увидели еще на подъезде к деревне. Человек сорок женщин, детей, стариков медленно шли вдоль домов. Судя по всему, этот поход не был добровольным. Потому что многие кричали и плакали, а кое-кто падал на землю.

Сопровождали странное шествие семеро полицаев, одетых в комбинированную форму: сапоги и бриджи советского образца, а кителя и головные уборы — немецкого. Вооружение состояло из карабинов Маузер 98К. У старшего полицая — МР-40.

— Это че такое? — недоуменно протянул Герман, разглядывая толпу в бинокль. — Типа, на работы ведут?

— Думаю, их или в заложники взяли или увозят в Германию, — ответил Олег. — Я о таком слышал. Да и в кино видел.

— Так то кино.

— Не все что там показывают — вранье.

Парни наблюдали за деревней с развилки дороги. Отсюда населенный пункт был виден как на ладони. Как был виден и соседний лесной массив. Правда, только его край — черный угол на фоне безоблачного неба.

— Что делать будем? — задал вопрос Виктор. — Если брать «языка», то лучше ситуацию не найти. Полицаев семеро, немцев не видно.

— А зачем нам «язык»? — сказал Герман. — Что надо, мы узнали от этих придурков. Лезть на рожон нет смысла.

Артем опустил бинокль и почесал лоб. Глянул на своих.

— Мы до сих пор не нашли дорогу в лес. Партизаны ничего толкового не сказали. Их тропинки и дорожки нам не подходят. Местные знать должны. И потом, надо точно знать планы полиции и немцев на ближайшие дни. Вдруг они собираются проводить операцию в лесах? Попадем под раздачу.

— Вот сука! — выругался Герман. Он все смотрел в бинокль. — Бабу беременную прикладом в живот. Урод! Слышь, пацаны, этих легашей надо валить! Суки беспредельные, совсем берега потеряли!

— Ну что? Едем?

Олег глянул Артема и Виктора. Те молчали. — Как?

— Да поехали. Только после этого — в лес. Если не найдем нормальной дороги — бросим машину. Хер с ней! Ноги бы унести.