Юрий Валин - Окраина. «Штрафники» (litres)

– Мань, пожалуйста, не надо! – застонал Андрей…

Кто станет слушать морально падшего начальника? Не слушали, не слушали, не слушали… Андрей дергался, стонал и выгибался. Бой барабанов накатывал с ревом океанских волн.

Пришел в себя, сжимая черноволосую голову. С трудом отпустил. Взлохмаченность Мариэтте страшно шла. Подрагивая, девушка сказала:

– Начальник, ты классный. Правда…

Андрей свалился на палас, обнял девчонку. Капчага пыталась увернуться, но Андрей не дал. Поцелуй вышел сумасшедшим, даже в глазах потемнело. Наконец Мариэтта, задыхаясь, пробормотала:

– Первый поцелуй обязан быть возвышенным, трепетным и чистым. А я даже…

– Трепетный… мандражный, – Андрей крепко обнимал узкую спину, прижимал к себе девушку. – Я потом тебя вымою. И поболтаем…

– Абзац, я думала, мигом предложишь все забыть.

– Болтушка… – Мужские ладони скользнули ниже, алчные, даже наглые. – Ты как, юная развратница?

– А разве…

– Из меня песок только временами сыплется, – заурчал Андрей. – Только давай на тот диванчик – клиента беспокоим.

Мариэтта, вскинутая командирскими руками, ахнула. Андрей уложил ее на свободный диван, не отпуская, лег рядом. Коготки цеплялись за его футболку, Андрей сжимал девчонку, нетерпеливо ласкал. Платьице было славное – все позволяло.

Полный абздольц – Андрей наконец постиг многогранность сего философского понятия. Впрочем, анализировать было сложно. Мариэтта Тимуровна Капчага оказалась личностью темпераментной и вполне искушенной. Андрей и сам завелся до предела. Эгоистом в постели никогда себя не считал, но такого счастья ублажение партнерши еще никогда не доставляло. Собственное поношенное тело сейчас поддерживало ветерана во всех фазах бурного процесса.

– …О-о-ой, околею сейчас!

– Не околеешь.

– Ок, раз приказано, не стану. Водички, а?

Вода приятнее любого брюта. Булькает фляга, блестит лицо от воды и пота. Вкус поцелуев, дрожь страсти и нетерпения. Раскосые глаза сияют золотом и серебром…

– Старый, давай еще так. Ой, улетаю!

– С восторгом, осквернительница.

– Так не сиди зря, оскверняй…

Сияние скользит по спинам и бедрам. Пульсируют вспышки, пульсирует истосковавшаяся плоть. И вроде одна она, плоть. Совпало. Куда там эмпирическим парадоксам «кальки» и «свищей». Два человека совпадают куда реже. Здесь, в призрачной темноте барабанов, не нужно ничего подправлять. Одна нота…

– Старый, нас для одного набора создавали.

– Верно. Слушай, мы с ума сходим. Нужно ведь…

– Так заканчивай. Только так, чтобы я совсем сдохла. Ну, псина старая…

Закончить не было сил. Слишком хорошо. Кажется, в комнату кто-то входил. Только отвлечься было невозможно. Страсть скотская. Еще глубже, глубже, глубже…

Посадил Мариэтту, сунул флягу:

– Пей, охлаждайся. Сеанс закончен.

– А ты? Вредно сдерживаться. – После очередной «маленькой смерти» глаза у чуда стали до висков, японские, пьяные.

– Правда? Мне лучше сдержаться. Еще чуть, и околею.

– Не имеешь права бросить подчиненную в скомпрометированном положении.

– Я сам в таком же. – Андрей принялся натягивать штаны.

Мариэтта тоже вяло зашевелилась:

– А где эта… распашонка?

– Держи. Могу спросить, где штаны бросила?

– Да в сортире сушатся. Меня одна курица коктейлем облила.

– И что ты ей такое сказанула?

– Да ничего. Она в баре трех человек оросила – переклинило девушку. Тоже натура трепетная, ранимая. Тебе такие нравятся. Я думала, приму бокал успокаивающего и вернусь к тебе, объяснять, какой ты валенок. Так меня коктейль сладкий загадил. Хорошо, эти тиражированные египтянки дежурную одежку подсунули. Чуть не опоздала. И что ты на эту Марлен из концлагеря запал? Ведь оставила всего на полчаса.

– Так не оставляла бы, – жалобно пробормотал Андрей. – Прости. Ты, конечно, имела право.

– Ты тоже. – Мариэтта, пошатываясь, поднялась на ноги. – Мы же одинаковые. Я там, в сортире, тоже глупить пробовала. Со злости.

– Это в «Хуфу» атмосфера такая провоцирующая, – смущенно сказал Андрей.

– Тсс, – горячая ладошка легла на его подбородок. – Сейчас скажешь, что все произошедшее – трагическая случайность и издержки нервной службы. Прикажешь забыть, изжить и похерить. Можно поцеловать, пока глупости не ляпнул?

Андрей поцеловал сам. Мариэтта была восхитительно лохматой и своей, а маленький рот казался не менее сладким, чем в разгар блудодейства.

– Капчага, я приказывать забывать не собираюсь. Только сейчас мы…

– …работаем. Я в готовности. Ты про работу вот ему объясняй, – Мариэтта ткнула пальцем в отрешенного Пернова.

– Ему что объяснишь? Может, он, того… передозировка?

– Вряд ли, во-первых, он… – авторитетно начала Мариэтта, но в этот момент дверь распахнулась и ввалилась темная фигура.

– С возвращением, Иванов, – ядовито поздравила Мариэтта и, ускользнув за спину начальника, принялась торопливо натягивать платьице.

– Спасибо, – обессиленно сказал Генка. – А вы чего, так и стоите над ним? Офигеть, прям «Пост № 1». Кстати, Мань, это твои штаны в сортире сушились? Я сильно удивился.

– Чего удивляться? – Мариэтта наконец справилась с платьем. – Облилась, испачкалась, повесила сушиться. Что, их там уже сперли?

– Нет, я их прихватил на всякий случай. Э, а майка твоя где?

– Здесь сушится, – Капчага меланхолично выудила спортивный топ из-под дивана.

Андрей понял, что нужно выручать, и поинтересовался:

– Не врублюсь, в этом египетском гадюшнике единственный сортир, что ли?

– Сортирная система вроде лабиринта, – объяснил Генка, валясь на диван в ногах объекта. – Очень удобно. Можно между делом общаться, беседовать…

– И удачно пообщался? – не удержалась Капчага.

– Не буду скрывать, общался до последнего патрона, – гордо заверил Генка и чуть менее гордо поинтересовался: – А воды у нас нет? Мне эти коктейли с шампанским уже вот где.

Андрей извлек из рюкзака новую флягу:

– Восстанавливай водопотерю. Можно считать, к службе ты приступил?

– Вроде того. Только если этого спортсмена-бухгалтера нужно волочь, то чуть позже. Сейчас не осилю. Разве что девочек пригласить, они здесь догадливые, оттащат куда нужно.

На предложение «пригласить девочек» неожиданно среагировал объект. Сел, ожесточенно потер виски и как ни в чем не бывало поинтересовался:

– А где, собственно, девочки? Где Лорин?

– Она вышла, – пискнула Мариэтта, выхватывая из рук Генки свои брюки.

– Куда? – напористо вопросил вернувшийся в мир Пернов. Выглядел он совершенно трезвым и собранным, только отсутствие мимики и расширенные зрачки выдавали неадекватность. – Вы кто такие?

– Охрана, сэр, – Андрей подтянулся.