Екатерина Белецкая - День Черных Звезд

– Ит, понимаешь, проблема в том, что ты сейчас стал… в тебе появилось гораздо больше от гермо, чем было раньше, – осторожно начал Морис. – Генетически ты целиком и полностью человек. Уж прости, но искин это проверил. Мы его попросили, так что на железку не ругайся потом, ладно?

– Значит, оно и раньше было? – спросил Ит.

– Стовер утверждает, что он заметил это сразу. Ненависть, знаешь ли, порой действительно бывает полезной.

– Спасибо, – едко сказал Ит.

– Не надо, созидающий, – попросил Морис. – Мы не вашу эту «интригу» играем, а пытаемся разобраться в очень и очень серьезной проблеме.

– Ты им рассказал, что ли? – с негодованием спросил Ит, поворачиваясь к Ри. – И тебе спасибо, в таком случае!

– Это ты им рассказал, когда бредить начал, – огрызнулся Ри. – Помолчи и послушай, ребята сейчас дело говорят.

– Стовер, конечно, редкостная мразь, но то, что в тебе действительно есть черты рауф, он разглядел еще тогда, когда мы этого сделать не сумели, – продолжил Морис. – Ит, скажи, пожалуйста, ты в своих воспоминаниях полностью уверен?

– В каких именно? – не понял созидающий.

– Семья, детство, учеба.

– Ну да, конечно, – заверил Ит. – Тем более, что это все могут сотни людей подтвердить, которые меня с рождения знают.

– Вот это как раз не важно, про людей. Важно – что помнишь ты. Ты сам.

Созидающий задумался. Растерянно посмотрел на Мориса.

– Да все я помню, – сказал он уже не столь убежденно. – И братья, и отец… и мама… Что вам еще нужно, чтобы я вспомнил? Дом, улица, мир? Что?

– Морис, когда мы с ним впервые встретились, это был вообще другой человек, – неожиданно вступился за Ита Ри. – Понимаешь, вот я смотрю не вашими глазами, а своими собственными. Другой он был! Совсем другой!!! Заторканный забитый трус, у которого через слово «извините» да «пожалуйста». Разве что не заикался. А сейчас…

– Знаете, что, а ведь я могу через детектор скинуть вам считки, – предложил Ит. – Вы сами все увидите. Это ведь моя память, верно? Это то, что вам нужно?

– Считки за сорок лет? – усмехнулся Таенн. – И кто их будет смотреть? У кого есть в запасе лишние сорок лет, а, ребята?

– Искин, – сразу же нашелся Ит. – Ему для этого сорок лет не нужно.

– Ит, сейчас тебе этого делать нельзя, – мягко запротестовал Леон. – Ты не восстановился. Если ты начнешь скидывать такой объем памяти, ты свалишься еще на неделю, как минимум.

– Хорошо, – согласился созидающий. – Я отдам свою память позже, но я это сделаю.

– Мы тебе верим, – примирительно сказал Таенн. – Хорошо, со считками отложим до лучших времен, авось, да настанут они когда-нибудь. Мучить тебя вопросами мы больше не будем, а вот рассказать, что ты из себя представляешь в данный момент, все-таки придется.

Рассказ занял почти полтора часа. К концу его Ит сидел, неподвижно глядя перед собой и чувствуя, что и мир вокруг, и он сам проваливаются в какую-то черную дыру. Он все никак не мог до конца осознать услышанное, несмотря на то, что искин, рассказывающий весь этот кошмар, приводил то прямые данные, видные невооруженным глазом, то показывал какие-то картинки… на которые не хотелось смотреть.

Хорошо, если изменившийся состав крови и ускоренные реакции еще можно как-то объяснить, то куда, скажите на милость, могли исчезнуть зоны роста с костей и куда пропали нижние ребра?! Что произошло с глазами? Нет, это замечательно, что теперь он будет лучше видеть в темноте, но как это вообще получилось?

С появляющимися тут и там шрамами вообще была полная ерунда – оказывается, бедный искин убирал эту проклятую келоидную ткань, а она образовывалась на месте иссечения за полчаса, причем сразу – старая, по предварительной оценке искина ей было полтораста лет, по окончательной – больше трехсот…

– По-моему, на сегодня с него хватит, – с тревогой сказал Таенн, глядя на Ита. – Искин, правда, хватит. Довольно!

– Но я еще не закончил, – возразил искин.

– И не надо, – Леон подошел к Иту, щелкнул пальцами у того перед лицом. Он вздрогнул и словно очнулся. Посмотрел на Леона. Потом на Таенна.

– Боже мой… – прошептал он. – Как же это…

– В том-то и дело, что «как же», – грустно покивал Таенн. – Слушай, может тебе выпить что-нибудь?

– Выпить? – тупо переспросил Ит. – А, выпить… наверное, можно. Не знаю.

– Ит, прости, но все-таки было необходимо рассказать это тебе, – Леон сел напротив Ита и заглянул тому в глаза. – Я понимаю, ты сейчас растерян и, наверное, испугался. Но не оставлять же все, как есть? Ты имеешь право знать, что с тобой произошло.

– А… да, наверное, – покивал созидающий. – Слушайте, а с глазами… это очень заметно со стороны?

– Про глаза ты как раз не дал закончить, – упрямый искин все-таки влез в разговор, несмотря на шипение Таенна, который приказывал «железяке» заткнуться. – Глаза меняются. Сейчас они у тебя нормальные, с обычным человеческим зрачком. Зрачок становится вертикальным только в темноте.

– И на том спасибо, – обреченно выдохнул Ит. – Хоть людей лишний раз пугать не буду.

– Внешне ты выглядишь почти так же, как раньше, разве что похудел, – вставил Ри. – Все остальное – да… ну, ничего не поделаешь. Придется привыкать.

– Кошмар, – Ит запустил руки в волосы и закрыл глаза. – Какой-то ужас. Кошмарный ужас и ужасный кошмар. Не подпускайте меня и близко к управлению станцией, – попросил он. – Если что, сразу бейте по голове и кидайте в угол. А то я вас еще куда похуже затащу. А потом превращусь вообще невесть в кого.

– Подумаем, – пообещал Таенн. – Ладно, теперь другие новости. Новость номер один – мы понятия не имеем, куда идти дальше и что делать. И новость номер два – тебя ждет для аудиенции господин Стовер.

– Чего?!

– Того. Видимо, хочет посмотреть в твои честные глаза с вертикальными зрачками и спросить что-то очень важное про Террану. То, что сделать с нами он ничего не сумеет, до него уже дошло. Поэтому он предложил переговоры.

– И вы что?..

– Ну, мы согласились. Ит, тебе придется пойти на эти переговоры с нами, – грустно посмотрел на него Таенн. – Не волнуйся, война пока что откладывается. Если ты не понял, почему мы так смеялись, я объясню.

На катере Сэфес атаковать секторальную станцию невозможно. Контролирующие Системы, и те, и другие, гиперлояльны друг к другу. И то, что Стовер планировал, как атаку, превратилось в фарс, потому что катер, вместо того, чтобы разнести станцию в пыль, воспринял его приказ к атаке, как приказ отдать станции энергию. И начал отдавать. Он бы отдал все, не сообрази Стовер, что сияние и всполохи не причиняют станции вообще никакого вреда, а ресурс катера стремительно истощается. Озлобившись от неудачи, он повел катер на таран. Катер замечательно прошел сквозь тело станции, через выстроенную специально для такого случая искином особо замороченную бутылку Клейна, и вышел в ту же точку, из которой заходил. Как ни старался Стовер, техника, созданная Контролирующими и для Контролирующих, в войну играть отказывалась.