Андрей Круз - Двери во Тьме

Когда высота упала, я еще и скинул скорость, а заодно и двигатель приглушил, чтобы особого внимания не привлекать. И так, на очень пологом пикировании, начал разглядывать дома и дворы из тех, что поближе к реке расположились.

А и верно, домики серьезные, это тебе не избы деревенские. По виду так вроде современных финских, двухэтажные все больше, с просторными дворами — я и в той действительности в таком бы жить не отказался, если бы не было своего. Кстати, все эти наборы бревенчатые из Захолмья везут, с лесопилки Червонца, которая уже плавно перешла Шалве и Тенго.

Так, красный «жук», который явно принадлежит дочке Болотова… вон он, точно, у одноэтажного дома, который изогнулся буквой «Г», образуя одну сторону куда как немалого подворья. Действительно у самой воды дом, и не из плохих. И там же додж, который «три четверти», стоит с закрытой кабиной. Нет, не может быть, чтобы здесь было две таких «кастомных» машины. Не видел я подобной раскраски пока. Или может? А как уточнить? Так, в первом приближении уточнить можно… просто пролетев над плавучим домом Болотова: я ведь помню, где его дочери машина стояла. Но это после посадки, сейчас времени нет. Сдам груз, получу новый — и гляну.

Кстати, а доджик-то тоже… может быть знакомым. У Сергея подобный. Но именно что подобный может быть: такие здесь же на сервисе делают — не думаю, что они один-единственный сварганили. Тогда бы сервис лапу сосал.

Как бы то ни было, а дом, в который Паша заезжал, я вычислил. Теперь, если надо, и по земле до него доеду. Хорошо-то как с самолетом, а то катался бы там по улице, выглядывая и вызывая подозрение. И тогда черт его знает, чего бы я там нашел, — дом этот или пинков под задницу. Не думаю, что там совсем уж охраны никакой: все же весь «цвет общества» дачничает. Казалось бы, что странно, Сальцево и само деревня деревней, но попавшие сюда люди ищут чего-то привычного. И свидетельства «успеха» тоже привычные. Нет возможности завести себе дом на Кап-д-Антиб — так хоть вот так, у речки в Алексине. Кто-то может, а кому-то уже и по фигу, то есть успех налицо, так сказать.

Кстати, если я здесь все же застряну, то сначала попытаюсь этого самого «успеха» добиться, а потом тоже домик строить начну. Но лучше бы не начинать, лучше бы отсюда домой — хоть ко мне в слой, а хоть и к Насте, на это я тоже согласен.

Проскочив к реке и повернув вдоль русла, вновь прибавил оборотов и пошел обратно к дороге — от нее легче всего выходить на ВПП сальцевского аэродрома.

Благодать летной погоды закончилась уже на следующее утро, чего никак не ожидали: по всем прикидкам, погода портиться не должна была. Вновь небо затянули тучи, повалил снег, но я, признаться, этому даже рад был — из такого расклада опять выкраивалось свободное время, а у меня планов громадье нарисовалось как раз.

Назавтра ожидались шашлыки у Тенго, так что я предложил Насте в городе не зависать, а отправиться в Захолмье и заночевать в гостинице.

— А смысл?

— Дороги заметет, на шашлыки опоздаем.

— Танки прочистят, — отмахнулась она.

— Да как-то в квартире оставаться неохота, — сознался я уже вполне честно.

Квартира наша убогая меня и раньше не радовала особо, однако все же было какое-то ощущение своего гнезда, но с тех пор как тут постреляли, а потом пошарились многие люди, копаясь в личном, и это ощущение испарилось. Осталась только мрачная крошечная квартирка, в которой и лишнего часу проводить не хотелось. Ну и от улиц Углегорска, откровенно говоря, хотелось держаться подальше, избегая ненужных и неприятных встреч. Потому что не верю я, что столько трупов нам так возьмут да и спишут. Кто бы там с кем ни договаривался, толку с этого немного, кроме начальников в той же Горбезопасности еще люди есть.

Валить надо отсюда вообще-то. Валить, валить, валить, лучше всего в свой мир, но если не получится, то хотя бы в Захолмье: там территория получается теперь куда более «своя». Ну а в Сальцеве все еще проще станет.

На мое заявление Настя как-то понимающе кивнула, обняла, подойдя сзади, затем сказала:

— Тогда поехали, что ли. Давай быстрее, пока совсем поздно не стало.

Я было хотел уточнить, что она в виду имела, но потом сообразил, что подразумевалась всего лишь приближающаяся ночь, не более чем. В общем, собрались почти что мгновенно, загрузились в машину и рванули к КПП-2, на дорогу, что ведет в Захолмье.

Там, у КПП, нам повезло: удалось пристроиться к колонне из десятка грузовиков. На ночь глядя одному ездить тут все же страшновато: встанешь так посреди ничего — и бойся до утра, хоть темные твари вдали от городов и самой Тьмы почти никогда не попадаются. Не попадаются, но в темноте про них забыть очень трудно, так что до утра такого страху натерпишься…

В общем, время нормального ужина еще только наступало, а мы уже припарковали «кюбель» и, притопывая замерзшими ногами, стояли у стойки администратора и получали «люкс» в «Золотой роще», который оказался раза в три больше нашей квартирки и стоил не то чтобы очень дорого.

— Дорогая, а может, нам вообще сюда переехать? — спросил я, снимая тулуп и оглядывая не такую уж пышную обстановку, которая все равно давала сто очков вперед нашей.

— Денег не напасешься.

— А мы… а мы дом снимем, например.

— Ты печку топить умеешь? И до ветру ночью во двор бегать? — обернулась Настя, расчесывая большим черепаховым гребнем чуть спутавшиеся под шапкой волосы.

— Насчет печки — обижаешь, начальник, а насчет сортиров — тут септики делают и ставят. Найдем дом с септиком.

— А аэродром во дворе устроим?

— А мы с Тенго договоримся — сделаем новый, — сказал я для того, чтобы что-то все же сказать.

Настя мою мотивацию поняла, поэтому просто хмыкнула иронически и ничего не ответила. Ежу понятно, что перебраться не получится. Только если все бросить и заняться чем-то другим. Или просто разделить «Углегорскавиа», как я называл Настин аэродром, пополам. Два самолета оставить и два забрать. Вместе с половиной мастерской. Доведется в Сальцево перебираться на жительство — так и сделаем, мы это уже обсуждали, но вот по-другому — никак.

На ужин спустились в гостиничный ресторан, где сразу и наткнулись на Тенго, стоявшего в дверях и что-то объяснявшего молодому парню в полушубке и с автоматом на груди, часто кивавшему. Парня я помнил — он при Тенгизе был кем-то вроде порученца и шофера, встречались уже в ту памятную ночь, когда в Захолмье переворот совершался. Увидев нас, Тенго парня отпустил.

— О, гамарджоба! — сказал он, раскинув руки, с сильным грузинским акцентом, хотя на самом деле никакого акцента у него не было, и вообще он в Ярославле вырос. — Какими судьбами?

— Да просто так, решили с вечера приехать, — объяснил я. — Неохота завтра вставать рано, и все такое.